А этот пусть живет
Шрифт:
– Тот белобрысый из "Центуриона" как-нибудь представился?
– Не помню, - почесал в затылке бригадир.
– Но ты ведь, когда в их контору приехал, сказал охране, с кем у тебя встреча? Так?
– Не-а. Я назвал свою фамилию, охранник посмотрел по списку, а другой пацан проводил меня в кабинет.
– Номер кабинета?
– Не было там никакого номера.
– Ну а этаж-то запомнил?
– Второй, - радостно объявил бригадир: хоть чем-то, но он помог Советнику.
– Подойди сюда, - сказал Окунь, вздохнув.
Гангут поднялся и встал
– Смотри на фотографии. Если узнаешь кого из них, скажи.
Перед бригадиром на экране ноутбука одна за другой возникли с десяток фотографий, но все лица оказались ему незнакомы.
Советник задумчиво почесал нос.
– Ну, ладно. Может, это и неважно. А кто у твоих пацанов за старшего? Куцый?- вдруг спросил он.
– Ага.
– Звони ему. Узнай на месте ли они, скажи, что скоро подъедешь. И все, больше ничего не говори.
– Советник пошел в другую комнату и через пару минут вернулся, уже в джинсах и легком шелковом пиджачке.
– Ну?
– Куцый базарит, пацаны уже выехали, а сам он со своей тачкой забарахлившей завозился, сейчас только двинулся.
– Тогда вперед, - решительно сказал Окунь.
– Оружие у тебя с собой?
– Конечно.
– Бригадир похлопал по карману пиджака.
– Отлично. Ты на колесах?
Браток замялся.
– Ах, ну да.
– Хозяин квартиры слегка улыбнулся.
– Что ж, придется седлать своего "мерина". Не тот это, конечно, конь для сельских дорог, да что поделаешь.
Сидя за рулем серебристого "Мерседеса", Окунь молча прокручивал в уме создавшуюся ситуацию.
Гангут, с уважением относившийся к мыслительным способностям Советника, старался ему не мешать, но, поерзав несколько минут на сиденье, не выдержал и задал все же наболевший вопрос:
– А зачем мы в Арканово едем?
– Колоть твоих братков будем, - услышал он спокойный ответ.
– Ты думаешь, это они Финка вызволили?
– растерялся бригадир. Пацаны-то очень надежные...
– Больше, кроме твоих надежных пацанов, освободить кассира никто не мог. Ведь только они знали, что Финк в твоем гараже? Так?
– Так, - удрученно кивнул бригадир: о возможном предательстве собственных братков он как-то не подумал.
– Имеется только один вопрос: вытряхнули они из Финка все балаковские денежки или удовлетворились отступными.
Гангут тяжко вздохнул: ему совсем не нравилась категорическая уверенность Советника, что его пацаны способны на такую подлость. И он попробовал их защитить:
– Ты знаешь, Окунь, а гараж-то мой чисто открыт, без взлома. Профессионал работал. А мои-то - всего лишь боевики. Они ключом в замочную скважину собственной квартиры не всегда попадают, - повторил он услышанную как-то шутку Прохора.
– Значит, наняли кого-то, только и всего, - равнодушно заключил Советник и снова погрузился в раздумья.
Вконец расстроенный бригадир более его не беспокоил.
Съехали с Минского шоссе, и почти на подъезде к Арканово их остановил гаишник.
Советник с места не встал и молча сунул в окошко права и техпаспорт, в котором находилась сторублевая купюра. Вся эта пантомима должна была означать следующее: гаишнику суетиться не стоит - с документами и машиной все в порядке, ему платят просто за то, чтобы он побыстрее от них отвязался.
Постовой правильно понял Советника, и они продолжили путь.
– Так ты говоришь, Финк просил о встрече с Прохором, когда ты его бить начал?
– довольно неожиданным вопросом нарушил молчание Окунь.
– Ну да, байду гнал, - нервно покосился бригадир на Советника: ему показалось, что тот опять выдаст какую-нибудь гадость.
Так оно и произошло.
– Почему байду? Не скажи. А может быть, он действительно хотел встречи с Прохором, - меланхолично предположил Советник.
– Допустим, Финк не сбежал с общаком, а его самого похитили и пытались этот самый общак из него выбить. Ты же сам говорил, что он был вроде как сильно выпивши. Ну вот, его споили, наверняка подсыпав снотворное или наркоту, и оставили одного наподобие того, как ты запер Финка в "ракушке", - и отошли по каким-то своим делам. Тут вы заявились, раэбудили его. Он обрадовался вам как своим спасителям, а ты ему сразу хрясь кастетом по морде.
У совершенно обалдевшего от такой версии бригадира даже на время возникли затруднения с дыханием.
– Да разве... кто посмеет... на балаковских... Не может того быть, едва проговорил он несколько слов.
– Почему же? Общака-то так или иначе нет. Значит, кто-то все же посмел - Финк или похитители Финка.
– А как же тогда "Центурион" об этом пронюхал?
– Ну, данный вопрос встает в любом случае. Но если кассира повязали, то стуканул кто-то из похитителей. "Шестерка" какая-нибудь захотела заработать на свой конкретный карман.
Сам Окунь не слишком-то верил в излагаемую им гипотезу хотя бы потому, что Финк исчез именно тогда, когда с него потребовали предоставить наличность. Советник просто пытался окончательно сломать бригадира, продемонстрировать, сколько тот всего напортачил, и показать Гангуту, что теперь ему надеяться на снисхождение Прохора не приходится, теперь он целиком и полностью во власти Окуня и зависит от его доброй воли.
Советник своего добился, и сам это чувствовал. Но перед ним стояла и другая проблема: а стоит ли ему вообще ввязываться в столь опасное дело и выгораживать Гангута? Ведь если Прохор узнает, что бригадир упустил Финка, а Окунь его покрывает, то несдобровать и самому Окуню. Вся эта игра стоила свеч, если бы удалось взять кассира с балаковским общаком, а вдруг его уже и в живых нет?
И он задал очередной вопрос, вновь повергший бригадира в трепет:
– А ты его случайно не пристукнул, Финка этого несчастного? Вон у тебя кулаки-то какие - каждый с астраханский арбуз. Да ты еще кастет зачем-то использовал.
– Нет, он дышал, я сам слышал, - жалобно проверещал грозный Гангут, так вжавшись в мягкое сиденье "Мерседеса", что, казалось, утонул в нем с головой.
– Ну-ну. А пацанов ты, надеюсь, предупредил, чтобы помалкивали? Мол, никому ни гу-гу, что взяли Финка?