А и Б сидели на трубе
Шрифт:
Она притащила тяжеленную табуретку, залезла на неё, зажмурилась и прыгнула! И полетела!
Но только не вверх в небо, а вниз на пол! Да это-то ещё полбеды. На полу стоял самовар с водой для чая. Он упал, и вода разлилась. Варька быстро схватила тряпку и лужу притёрла, правда, половину воды впитали валенки. И теперь стояли у сундука мокрые, раскисшие и как бы расстроенные.
— И ничего такого особенного… —
Но тут же она подумала, что полы с валенками высохнут, а вот вода в самоваре сама собой не появится. Станет мама допытываться, куда вода делась, — тут правда-то и явится, что Варька во второй класс перешла, а во всякие глупости верит.
— Подумаешь… — сказала она, — счас пойду, да и наберу воды. Колодец-то под окном!
Девочка схватила пустое ведро, что стояло в сенях, и выскочила на улицу.
Колодцы в хуторе были глубокими. Воду доставали деревянным, скрипучим, высоченным, будто подъёмный кран, «журавлём». Шест у «журавля», к которому цепляли ведро, был длинный-предлинный. Он раскачивался, как мачта, ведро плясало над колодцем и не желало в него нырять. Варька так старалась, даже вспотела, но непослушное ведро только громыхало о сруб и никак не хотело лезть в воду.
— Ах ты, противное! — закричала Варька. Толкнула его изо всех сил. И ведро вдруг исчезло!
Не веря своим глазам, Варя вытащила шест — ведра на нём не было. Она заглянула в колодец. Далеко-далеко в тёмной воде отражались Варины косички, да бежали частые круги.
— Утопло! — И Варя заплакала.
Шёл мимо соседский мальчишка Валентин. Он ещё маленький, в школу не ходит. Он сам буквы изучает. Как увидит что-нибудь новое, так сразу соображает, на какую это букву.
— Варька, — сказал он. — На букву «В»! Чего ревёшь?
— Ведро утопло!
— Ведро! — сказал Валентин. — На букву «В». Сейчас вытащим. — Он похлопал белыми ресницами, шмыгнул носом. — «Вытащим» — тоже на букву «В».
Не беда, что Валентин меньше Вари, — он парень тутошный, всё в своём хуторе знает и много чего делать умеет. Он и среди хуторских-то пацанов, пожалуй, самый башковитый!
Опустил он шест в колодец, пошарил в глубине.
Раз! И ведро, качаясь на крюке и гулко ударяясь в стены сруба, медленно лезет вверх.
Два! И оно, мокрое, блестящее, роняет серебристые капли и оттягивает руки Варе и Валентину.
Три! Самовар полный, а ведро стоит на прежнем месте в прихожей. «И никто ничего не узнает», — облегчённо думает Варька.
— Что у вас тут случилось? — испуганно спрашивает мама, появляясь на пороге.
— Ничего! — в один голос отвечают Варька и Валентин.
— Как же ничего! — всплёскивает руками мама.
И тут ребята видят, что Валерки на сундуке нет! Его круглая маленькая голова в чепчике торчит из дедова валенка. Два голубых круглых глаза удивлённо смотрят вокруг, да взволнованно прыгает голубой кружок соски.
— Свалился! — ахает Варька.
— Валенки! — говорит Валентин. — На букву «В»!
А вечером, когда дед вернулся,
— Всё ты, дед, выдумал! Никакие твои валенки не волшебные! Я не маленькая в сказки твои верить.
Дед, округлив глаза, сказал:
— Да нешто я тебя обманываю?! Однако и ты пораскинь умом-то — как Валерка в них оказался? Что ж он, целился в валенки, что ли? А? Красота моя ясная?
Варька только засопела.
— Вот оно и есть, что увидали они: малёк с сундука покатился, да и подставились! Всё же какие-никакие, домашнего рукоделия валенки, а волшебные…
— Да? — сказала ехидно Варька. — Может, они ещё и семимильные?!
— Обязательно! Обязательно даже! — заморгал дед. — Да неужто ты сомневаешься? При всей ясности твоего ума?
— А ну попробуй в них шагни на семь километров! Ну попробуй! — подначивала Варька, ставя валенки перед дедом.
— Да что ты, царица моя, — сказал дед. — Что у нас ноне на дворе? А? Какое времечко? Не слышу?
— Лето, — сказала Варька.
— Вот именно, — согласился дед. — А где ж ты видела, чтобы летом в валенках разгуливали, хошь в семимильных, хошь в обыкновенных. Я в них, милая ты моя, на лето волшебство выключаю… Я их это… берегу. Валенки по нынешним временам — вещь редкая!
И Варя опять призадумалась: «Может, дед не обманывает?» И только мама, что у окна гладила пелёнки, качала головой да тихонечко приговаривала, посмеиваясь:
— Ох, батя, батя… Ай да дед молодец…
А Валерка ничего не говорил и не думал. Он лежал на сундуке и крепко спал, чмокая неразлучной своей соской. Просто он знал, что в родном доме и валенок — нянька!
Мальчик с кисточкой на макушке
Ученик первого класса Дементий Калмыков никак не мог выучить алфавит! То есть все буквы он знал и даже читал, довольно прилично, букварь, а вот запомнить, какая буква за какой стоит, — хоть убей — не получалось!
Уж он и так и сяк: и разрезную азбуку над кроватью повесил, чтобы смотреть и запоминать, и даже бабушка ему фигурное печенье «Буквы» испекла. Он все печенинки в алфавитном порядке съел, но алфавита не запомнил! Ну прямо хоть плачь! Он азбуку и петь пробовал, чтобы, значит, её как музыку запомнить, — и тоже ни в какую не выстраивались противные буквы в единственно правильный порядок.
Пока Демьян смотрел на таблицу в изголовье кровати — всё было ясно и вроде бы даже всё правильно в его голове помнилось, но стоило закрыть глаза, буквы тут же менялись местами, перескакивали из одного ряда в другой, и в конце концов в голове получалась такая каша, что дальше А, Б, В Калмыков ничего пробормотать не мог.
Ребята из его класса давали самые разные советы — Демьян всё прилежно выполнял: клал букварь под подушку, носил бумажку с алфавитом в правом ботинке, макал палец в чернила — ничего не помогало. Проклятый алфавит не запоминался!
— Знаешь, мил друг, почему у тебя буквы не запоминаются? — спросила его Мария Степановна, директор (она у них на уроке на задней парте сидела, а Дементий пол-урока у доски заикался). — Знаешь, почему?
— Не-а! — печально повесил нос Дементий.
— Потому как они у тебя на одно лицо. Не буквы, а гвозди какие-то! Оттого они в твоей памяти и путаются, что для тебя они все одинаковые, будто консервные банки, а не буквы… А ведь они все разные, ну примерно, как твои товарищи… Ты же своих товарищей не спутаешь?!