А кому сейчас легко?

Лютикова Люся

– Уязвленное самолюбие. Кириллова специально пригласила вас на корпоратив, чтобы унизить. Ваши надежды на хорошую работу пошли прахом. А дома ждет молодая жена, которой не очень-то нужен неудачник. Вот в вас и взыграла кровь…

– Кровь играет у юношей, а я уже… – Лавочкин махнул рукой. – Эх, да что там, вы правильно сказали: молодая жена, неудачник… Только у неудачников, знаете ли, тоже есть моральные принципы.

Он сказал это с такой горечью, что я мгновенно устыдилась своих слов.

– Извините, я не хотела вас обидеть.

– Не извиняйтесь, я же понимаю,

как вам сейчас тяжело. Когда тебя обвиняют в том, чего ты не совершал, а ты бессилен доказать свою невиновность… Должно быть, у вас просто руки опускаются.

От участливых слов Иннокентия Лавочкина комок подступил к горлу, и слезы, уже стоявшие в глазах, хлынули водопадом.

Иннокентий принялся неловко гладить меня по руке:

– Будет вам, слезами горю не поможешь. Я абсолютно уверен, что все у вас закончится хорошо. Милиция найдет настоящего убийцу, и вы забудете эту историю как кошмарный сон. А потом вы станете… богатой женщиной.

Я мгновенно прекратила рыдать:

– С чего это мне богатеть?

– А с того, что сейчас я подарю вам чудесную бизнес-идею, которая как нельзя лучше подходит к вашим журналистским талантам. Вам присылают SMS-ки?

– Бывает.

– А платные сообщения заказываете? Ну, там узнать погоду на завтра или получить расписание электричек до нужной станции? Или вот еще можно заказать гороскоп совместимости: высылаешь даты рождения – свою и партнера, а тебе дают ответ, стоит ли готовиться к свадьбе, или лучше сразу разбежаться.

– Нет, меня такие SMS-ки не интересуют.

– А эмоциональная поддержка вас интересует?

– В смысле?

– Когда настроение на нуле и некому руку пожать в минуту душевной невзгоды. Когда кажется, что жизнь зашла в тупик, хочется услышать что-нибудь ободряющее, но не от кого. И тогда ты обращаешься к услуге «Доброе слово». Высылаешь свое имя, например Петя, и получаешь SMS-ку: «Петя, ты милее всех на свете!» Ого, даже в стихах получилось!

– Сейчас, подождите… – Я напрягла фантазию и выдала:

Живет на свете Петя,Он парень лучше всех,Богатство ему светит,И ждет его успех!

– Чудесно! – возликовал Иннокентий. – И всего-то за двадцать девять рублей девяносто копеек ты ощущаешь, что жизнь прекрасна!

– А еще можно зарядить целую батарею SMS-ок, – развивала я мысль. – Например, каждое утро тебя будит сообщение: «Ты восхитительна, все мужчины у твоих ног». Или: «Ты богиня, весь мир крутится вокруг тебя!» С таким напутствием намного веселее собираться на работу даже в ненастный день.

– Я же говорил, что эта моя бизнес-идея как раз для вас! Мне кажется, что сейчас, в период кризиса, когда люди пали духом, такая услуга была бы особенно востребована.

Я вздохнула:

– Идея замечательная, но, увы, я вряд ли ею воспользуюсь. Коммерсант из меня

тоже еще тот… Вот убиенная Елена Михайловна наверняка сделала бы из нее конфетку.

Воспоминание о Елене Михайловне вернуло меня к прозе жизни. Тепло распрощавшись с Лавочкиным, я побрела к метро. Итак, еще одна версия оказалась ложной и мне предстоит начинать все с самого начала, опять решая уравнение с теми же неизвестными: «кто» и «зачем».

Иннокентий Лавочкин был так искренен, что я ему сразу и безоговорочно поверила: он не убивал бывшую компаньонку. Он даже не знал, что Кириллова умерла от удара по голове, сразу сказал про отравление!

Но с другой стороны, как выяснилось, я совсем не разбираюсь в людях. Подруги предали меня, когда узнали, что я ищу временное пристанище, гражданский муж обменял на очередное звание…

Точно так же я могу ошибаться и в Лавочкине. Что, если за внешностью чудаковатого научного работника скрывается коварный убийца? Он был доведен до крайности. Не хватает денег, нет нормальной работы, а жена, похоже, вознамерилась скупить весь Интернет. Мужику отчаянно требовался постоянный приличный заработок, и он очень рассчитывал на Елену Михайловну. Она же мало того, что обманула его ожидания, так еще и наплевала в душу.

Если отталкиваться от фактов, то алиби на момент убийства у Лавочкина нет. Он говорит, что после ухода с вечера бродил по Москве. А сам мог затащить директрису в темный уголок и шарахнуть по голове. А версию про яд, подсыпанный в ее шампанское, придумать на ходу.

Уже сидя в вагоне метро, я решила: надо еще раз поговорить с Ветерковым. Припугнуть его тем, что я знаю, что он подсыпал Кирилловой наркотик. Если это действительно так, то скорее всего Лавочкин говорит правду.

Но это завтра, сегодня уже слишком поздно, и я дико устала. Я ехала домой с одним желанием: упасть на раскладушку и не вставать с нее до самого утра.

Однако окунуться в объятия Морфея мне не удалось.

В коммуналке я застала необычное для столь позднего часа оживление. Собравшиеся на кухне жильцы о чем-то отчаянно спорили.

– Он это, кроме него некому! – кричал Пашка-Философ, указывая на многодетного отца Сергея. – Он же сексуальный маньяк, троих детей настрогал!

– Сам ты маньяк! – отозвался Сергей. – Кто каждую неделю новую бабу приводит?

– Я не для баловства вожу, – оскорбился Пашка, – мы книжки читаем.

– Это кто-то из квартирантов, – предположила Наринэ. – Может, студенты, которые дальнюю комнату снимают?

– Нет, – покачал головой Пашка, – они и так каждый день сексом занимаются, слышно на всю квартиру.

– Что стряслось-то? – спросила я у Галины Егоровны.

Выяснилось, что пришел огромный счет за общий телефон, который стоит в коридоре. На телефонной станции объяснили, что кто-то звонил в службу типа «секс по телефону», где за каждую минуту накручиваются денежки – тридцать шесть рублей. Вот жильцы и пытаются выяснить, кто из них намолотил языком на четыре тысячи триста тридцать два рубля. Пусть, мол, тот и оплачивает счет, иначе станция грозится отключить телефон!