А может?..
Шрифт:
Йен скрестил руки на груди, внимательно посмотрев Нине в глаза. Для неё сейчас не было ничего труднее и страшнее, чем смотреть в его ледяные голубые глаза, которые поднимали в её душе настоящую бурю, не давая отпустить прошлое.
— «Прошлая ночь была ошибкой, и нам лучше всё забыть». Так? — вопрос Йена звучал с усмешкой.
— Нет, — мотнула головой Нина, преодолев внутренний барьер. — Я не скажу, что эта ночь была ошибкой.
Во взгляде Сомерхолдера читалось удивление. Возможно, Добрев сейчас давала ему ложную надежду… Хотя Йен, кажется, уже
— Тогда что между нами сегодня было? — наконец пробормотал он после некоторого молчания.
Болгарка тряхнула головой.
— Что было? Кажется, это называется секс, — на удивление спокойно, но не без доли иронии ответила она.
Ответы Нины всё больше приводили Сомерхолдера в замешательство. Для неё было забавно наблюдать за его реакцией, и она понимала, что, чем дальше она заходит, тем больнее может ему сделать. Возможно, сейчас от невероятной обиды и ядовитой ревности, всё ещё сжигавших её душу, в ней зародилось какое-то желание отомстить.
— Да я понимаю, что не танцы с бубнами, — с раздражением сказал он. — Ты же прекрасно знаешь, что я не это имел в виду.
— Сомер, а как это ещё описать? — со смешком воскликнула девушка. — Хорошо, скажу подробнее. Между нами был обалденный секс. Так понятнее? Мне понравилось, — кокетливо улыбнулась она.
В её глазах Йен увидел что-то сродни азарту. Ждать от него ответа, несмотря на замешательство, долго не пришлось: язвить Сомерхолдер умел.
— Нина, я тебя знаю не первый год. Посмотри на мою спину, — большим пальцем правой руки он указал за плечо, — на твоём языке это означает нечто большее, чем просто «понравилось», — брюнет ухмыльнулся.
Теперь они были квиты: кажется, Нина на мгновение смутилась, опустив взгляд, но быстро справилась с этим.
— Что всё это значит? — уже серьёзно спросил Йен.
Добрев мотнула головой и поджала губы.
— Ничего.
Голос болгарки звучал ровно, и на первый взгляд казалось, что её слова отражают действительность. И лишь по тому, как она отвела взгляд, произнося их, Сомерхолдер понял, что всё было наоборот.
— Ничего… — негромко повторил он, глядя куда-то вдаль, будто бы сквозь девушку. — Тогда…зачем?.. — с недоумением спросил Йен.
— Кажется, я уже говорила об этом. Я… Мы оба этого захотели, и мы это получили. Что в этой формулировке не устраивает тебя?
Услышав последнюю фразу, Сомерхолдер мгновенно перевёл полный изумления и недоверия взгляд на Нину.
— Да меня всё в ней не устраивает! — вскрикнул он, наклонившись к Нине. — А знаешь, почему? — с вызовом спросил у неё Йен, снова отпрянув. — Потому, что я хотел не этого. Я с удовольствием променял бы эту ночь на какую-нибудь поездку на озеро с тобой, на вечер у камина, когда мы рассказывали друг другу о том, что с нами произошло за день, и делились планами… Да на что угодно, что дало бы мне хотя бы крохотный шанс понять, что ещё можно всё вернуть. Что мы друг другу не чужие.
Йен потёр руками глаза.
— Ты упорно пытаешься
Напрасно Нина думала, что его слова уже не тронут её. Голос Йена звучал настолько отчаянно, был полон такой боли и растерянности, что в этот момент она почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Но ещё пара мгновений — и между ними снова стена.
— Йен, объясни мне, пожалуйста, одну вещь. Почему я вообще должна думать о том, что ты чувствуешь, когда видишь меня или Остина?
Кажется, в этот вопрос Нина вложила всю свою злобу и отвращение, которые испытывала на протяжении этих нескольких месяцев, и сделала всё, чтобы скрыть дрожь в голосе.
Йен поднял на неё глаза и не верил своим ушам. Он всегда боялся услышать подобное от этой девушки.
— Да потому, что ты чувствуешь то же самое! — он сорвался на крик, подскочив на ноги.
Йен сделал несколько шагов назад и устало провёл руками по лицу.
— Ты хорошая актриса, Нина. Твоей улыбке хочется верить. Но обмануть меня у тебя не получится никогда.
Добрев незаметно для себя опустила взгляд и повернула голову в сторону.
— Жизнь продолжится. Улыбайся, берись за новые проекты, говори «люблю» кому хочешь. Только…ты сможешь больше не чувствовать ничего, словно бы между нами ничего никогда и не было? Не вспоминать, не сравнивать, не думать об этом? Может быть, ты хочешь этого, но далеко не все наши желания исполняются. Если ты не хочешь видеть меня, то почему произошло всё то, что было между нами сегодня ночью? Мы были нетрезвыми, но не напивались до такой степени, чтобы не понимать, кто перед тобой стоит.
Нина слушала его, и ей хотелось закрыть уши руками, потому что с каждым словом, произнесённым Йеном, она ощущала, как внутри всё с большей силой разгорается пожар. Справляться с собственными эмоциями ей становилось всё сложнее.
— Если я испытываю к человеку отвращение, то я не прикоснусь к нему, и это не зависит от количества выпитого, — сказал он. — Я не пущу его в свою постель.
Добрев хотела припомнить Йену ночь, которую он провёл с Никки, но промолчала, поняв: он никогда не испытывал к ней ненависть или отвращение. Они не расстались друзьями, но врагами их назвать было никак нельзя.
— А может быть, ты ненавидишь не меня, а в первую очередь себя? За эту слабость. За то, что тебя всё равно тянет ко мне. И физически, и внутренне.
Сомерхолдер склонил голову набок и пристально посмотрел на болгарку, терпеливо ожидая, пока она вновь посмотрит ему в глаза. Наконец, она снова повернулась к нему.
Йен достаточно осмелел по сравнению с тем, как их разговор начинался: его голос звучал громче, и он не боялся уже прямо озвучивать свои мысли, пытаясь как-то достучаться до Нины. Её попытки бороться со своими чувствами, то, как она намеренно отдалялась от него, не боясь причинить боль ни себе, ни ему, вызывали в нём нечто сродни раздражению.