А может?..

atranquility

— Когда улетаешь в Торонто? — будто бы невзначай спросил он.

— Я ещё не купила билеты, — ответила Добрев, жестом предложив брюнету стакан воды, но он отказался. — Но, скорее всего, в ближайшее время.

— Вернёшься с Остином? — Сомерхолдер посмотрел куда-то вдаль, будто бы сквозь Нину.

Услышав этот вопрос, она удивлённо посмотрела на мужчину и, кажется, даже вздрогнула.

— Тебе этот вопрос покоя не даёт, и именно поэтому ты ему чуть нос не сломал месяц назад? — усмехнулась она.

— До сих пор жалею, что не завершил начатое, — хмыкнул Йен.

Он даже не скрывал свои мысли и чувства: терять ему было уже нечего.

— Мда? — изогнула бровь

Нина. — Тогда встречный вопрос.

Йен перевёл взгляд на неё.

— Как тебе Никки в постели?

Вопрос Нины словно вырвал Сомерхолдера из забытья и на несколько секунд он опешил, ожидая услышать что угодно, но точно не это. Добрев стояла перед ним, скрестив руки на груди, и с каким-то невообразимым азартом смотрела ему прямо в глаза. Кажется, разговор принимал совершенно другие обороты, нежели пару минут назад. Йен сам удивлялся тому, как всего за каких-то двадцать секунд из обычного дружеского диалога между ними могла разразиться настоящая гроза.

— Не знаю, к сожалению или к счастью, но я не помню, представляешь? — с раздражением рыкнул Йен, встав с дивана, всплеснув руками и наклонившись к девушке. — А данные за 2014—2015 года, я так понимаю, неактуальны?

Нина усмехнулась, но ничего не ответила.

«Ну что ж, 1:1, засранец», — подумала про себя она.

Её нервы были на пределе. Они могли говорить друг другу гадости, язвить, кричать, но внутри каждый хотел лишь одного: снова прикоснуться к этим губам. И особенно остро сейчас это ощущала Добрев.

— Некрасиво оставлять вопросы без ответа, поэтому я на твой тоже отвечу: нет, в Торонто я лечу одна. И с Остином пересекаться не собираюсь, по крайней мере, в ближайшее время.

В глубине души в этот момент Йен ощутил какое-то успокоение, хоть и догадывался, что-то, как Нина вела себя со Стоуэллом, было её попыткой сделать ему (Сомехолдеру) ещё больнее.

— Зря лез в драку, — фыркнула Нина.

— Так и знал, что ты всё это делаешь специально, — не без удовлетворения сказал Сомер, всем своим видом показывая: «Понятно, что ты ко мне неравнодушна. Можешь уже не пытаться это отрицать».

— Ты ещё не догадываешься, на что способная ревнующая девушка.

Слух Йена зацепился за последние два слова.

Ревнующая девушка.

Она его ревновала.

В этот момент ему показалось, будто бы в кровь залили горячее олово: её слова прожгли кажется каждую клеточку его тела, его душу, его сердце. Определённо, он хотел это услышать, но даже не думал, что Нина в этом признается ему напрямую.

— Ревнующая девушка, — повторил он, усмехнувшись.

Именно в этот момент Добрев, кажется, перешла ту черту, которую так долго не могла перейти, убеждая себя в том, что эту ошибку Йена она не простит никогда. Её сердце, кажется, находилось на весах, и всё зависело от того, что в нём в конечном итоге перевесит: ненависть к этому человеку или любовь. Сначала их было поровну. А теперь… Терпеть эту пытку, когда хочется прижаться к человеку, вновь ощутить тепло его тела, почувствовать его запах, смешанный с ароматом туалетной воды, и больше никогда не отпускать, растворяясь полностью в нём, — было больше невозможно.

Она любила его больше.

— Да, чёрт возьми, представь себе! — со злостью воскликнула она.

Этот полный раздражения по отношению прежде всего к самой себе крик был словно белый флаг на самой неприступной крепости.

— Я ревную тебя. Да, ревную к той, с кем у тебя был секс по пьяни. Знаешь, почему? — спросила она, сверкнув глазами. — Потому, что я — собственница. Если я люблю человека, я хочу, чтобы он был со мной всегда. Это эгоистично, но не так уж предосудительно,

правда? А я люблю тебя, и нас обоих за это ненавижу. Себя — за то, что я слабачка и не могу закусить губу, поменять номер телефона, уехать в другой город и начать другую жизнь. А тебя… За то, что тебя невозможно не любить, и ты каждый день мне доказываешь это. Мне противен твой поступок, и это было не так просто забыть, но ты помогал мне сделать это, каждый раз, когда был рядом со мной, когда касался меня, как бы абсурдно это ни звучало. Потому что перед тобой я безоружна. Во мне ни остаётся никакой гордости, и я не считаю это правильным. Но, господи, я просто не знаю…

Договорить Добрев не успела.

Сомерхолдер за доли секунды преодолел расстояние, которое между ними было, взял лицо Нины в ладони, и в этот момент она почувствовала прикосновение его тёплых губ. От его кожи пахло его излюбленным ароматом сандала, но он был едва уловим, так что ощутить его можно было только на таком расстоянии, и Нине на мгновение показалось, что у неё закружилась голова. Болгарка рефлекторно упёрлась кулаками ему в грудь и попыталась отстраниться, но Йен не дал ей этого сделать. Почувствовав, как его язык смело и бесцеремонно проник ей в рот, а затем скользнул по зубам, она поняла, что сопротивляться бессмысленно. Да и совсем не нужно.

— Йен, мы… — только и смогла пробормотать она, когда Сомерхолдер отстранился от неё, но он приложил указательный палец к её губам.

— Ни слова, — прошептал он. — Я скучал по этому, и не ври, что ты — нет.

В полутусклом свете сверкнули его серо-голубые глаза с его самоуверенной усмешкой. Глаза такие чистые и светлые, что ей казалось, что в них она может видеть своё отражение. Видеть ту себя, которой она всегда хотела быть.

«Стоп, снято!» — намного громче, чем обычно, кажется, желая, чтобы его точно услышали все присутствующие, даже те, кто не находился в этот момент в кадре, крикнул Крис Гисслер. «Съёмки шестнадцатой серии и девятого сезона окончены… Съёмки сериала „Дневники вампира“ окончены. Всем спасибо!»

Услышав этот возглас, многие ребята почувствовали, как на них нахлынула необъяснимая сильная волна тоски. Они были готовы к этому уже давно, многие даже этого ждали, желая получить возможность с головой окунуться в новые роли. А сейчас, когда они понимали, что только что закончился их последний съёмочный день в этом павильоне, в котором за восемь прошедших лет стал знаком каждый уголок, что уже на следующий день они разъедутся по разным городам и странам, оставив в душе лишь воспоминания о том сумасшествии, которое когда-то свело стольких начинающих актёров, которым в большинстве своём ещё не было и тридцати, и сделало их настоящими друзьями, так хотелось оттянуть этот момент и хотя бы на пару мгновений продлить это время. Вместе со своими персонажами они смеялись и грустили, порой не одобряли их поступки, но каждый раз переживали за них, как за братьев или сестёр, добавляли в их характеры что-то от себя и чему-то учились у них сами. А сейчас пришло время сказать им «Прощайте».

В павильоне началась суматоха. Кто-то из съёмочной группы открыл несколько хлопушек, и вскоре по всему помещению было разбросано конфетти, которое осталось и на одежде у многих членов съёмочной группы и каста. Не обошлось и без нескольких бутылок шампанского. Ребята поздравляли друг друга с окончанием работы над таким масштабным проектом и просто делились эмоциями и планами.

— Неужели это всё?.. — когда многие уже принялись за праздничный торт, тихо пробормотала Кэндис, поджав губы и почувствовав, как по щекам текут слёзы.