Смущаюсь и робею пред листомбумаги чистой.Так стоит паломнику входа в храм.Пред девичьим лицомтак опытный потупится поклонник.Как будто школьник, новую тетрадья озираю алчно и любовно,чтобы потом пером ее терзать,марая ради замысла любого.Чистописанья сладостный урокнедолог. Перевернута страница.Бумаге белой нанеся урон,бесчинствует мой почерк и срамится.Так в глубь тетради, словно в глубь лесов,я безрассудно и навечно кану,одна среди сияющих листовнеся свою ликующую кару.1954
«Дождь в лицо и ключицы…»
Дождь в
лицо и ключицы,и над мачтами гром.Ты со мной приключился,словно шторм с кораблем.То ли будет, другое…Я и знать не хочу –разобьюсь ли о горе,или в счастье влечу.Мне и страшно, и весело,как тому кораблю…Не жалею, что встретила.Не боюсь, что люблю.1955
Цветы
Цветы росли в оранжерее.Их охраняли потолки.Их корни сытые жирелии были лепестки тонки.Им подсыпали горький калийи множество других солей,чтоб глаз анютин желто-карийсмотрел круглей и веселей.Цветы росли в оранжерее.Им дали света и землине потому, что их жалелиили надолго берегли.Их дарят празднично на память,но мне – мне страшно их судьбы,ведь никогда им так не пахнуть,как это делают сады.Им на губах не оставаться,им не раскачивать шмеля,им никогда не догадаться,что значит мокрая земля.1956
Невеста
Хочу я быть невестой,красивой, завитой,под белою навеснойзастенчивой фатой.Чтоб вздрагивали рукив колечках ледяных,чтобы сходились рюмкиво здравье молодых.Чтоб каждый мне поддакивал,пророчил сыновей,чтобы друзья с подаркамистеснялись у дверей.Сорочки в целлофане,тарелки, кружева…Чтоб в щёку целовали,пока я не жена.Платье мое белоезаплакано вином,счастливая и беднаясижу я за столом.Страшно и заманчивото, что впереди.Плачет моя мамочка, –мама, погоди.…Наряд мой боярскийскинут на кровать.Мне хорошо боятьсятебя поцеловать.Громко стулья ставятсярядом, за стеной…Что-то дальше станетсяс тобою и со мной?..1956
«Мне скакать, мне в степи озираться…»
Мне скакать, мне в степи озираться,разорять караваны во мгле.Незапамятный дух азиатствадо сих пор колобродит во мне.Мне доступны иные мученья.Мой шатер одинок, нелюдим.Надо мною восходят мечетиполумесяцем белым, кривым.Я смеюсь, и никто мне не пара,но с заката вчерашнего дняя люблю узколицего парняи его дорогого коня.Мы в костре угольки шуровали,и протяжно он пел над рекой,задевая мои шароварыдерзновенной и сладкой рукой.Скоро этого парня заброшу,закричу: «До свиданья, Ахат!»Полюблю я султана за брошку,за таинственный камень агат.Нет, не зря мои щёки горели,нет, не зря загнала я коня –сорок жён изведутся в гареме,не заденут и пальцем меня.И опять я лечу неотрывнопо степи, по ее ширине…Надо мною колдует надрывнои трясет бородой шурале…1956
Грузинских женщин имена
Там в море паруса плутали,и, непричастные жаре,медлительно цвели платаныи осыпались в ноябре.Мешались гомоны базара,и обнажала высотапереплетения базальтаи снега яркие цвета.И лавочка в старинном паркебела вставала и нема,и смутно виноградом пахлигрузинских женщин имена.Они
переходили в лепет,который к морю выбегали выплывал, как черный лебедь,и странно шею выгибал.Смеялась женщина Ламара,бежала по камням к воде,и каблучки по ним ломала,и губы красила в вине.И мокли волосы Медеи,вплетаясь утром в водопад,и капли сохли, и мелели,и загорались невпопад.И, заглушая олеандры,собравши всё в одном цветке,витало имя Ариадныи растворялось вдалеке.Едва опершийся на сваи,там приникал к воде причал.«Цисана!» – из окошка звали,«Натэла!» – голос отвечал…1957
«Смеясь, ликуя и бунтуя…»
Смеясь, ликуя и бунтуя,в своей безвыходной тоске,в Махинджаури, под Батуми,она стояла на песке.Она была такая гордая –вообразив себя рекой,она входила в море голаяи море трогала рукой.Освободясь от ситцев лишних,так шла и шла наискосок.Она расстегивала лифчик,чтоб сбросить лифчик на песок.И вид ее предплечья смутногодразнил и душу бередил.Там белое пошло по смуглому,где раньше ситец проходил.Она смеялася от радости,в воде ладонями плеща,и перекатывались радугиот головы и до плеча.1957
«О, еще с тобой случится…»
О, еще с тобой случитсявсё – и молодость твоя.Когда спросишь: «Кто стучится?» –Я отвечу: «Это я!»Это я! Ах, поскореевыслушай и отвори.Стихнули и постарелиплечи бедные твои.Я нашла тебе собрата –листик с веточки одной.Как же ты стареть собрался,не советуясь со мной!Ах, да вовсе не за этимя пришла сюда одна.Это я – ты не заметил.Это я, а не она.Над примятою постелью,в сумраке и тишине,я оранжевой пастельюрисовала на стене.Рисовала сад с травою,человечка с головой,чтобы ты спросил с тревогой:«Это кто еще такой?»Я отвечу тебе строго:«Это я, не спорь со мной.Это я – смешной и стройныйчеловечек с головой».Поиграем в эту шалостьи расплачемся над ней.Позабудем мою жалость,жалость к старости твоей.Чтоб ты слушал и смирялся,становился молодой,чтобы плакал и смеялсячеловечек с головой.1957
«Не уделяй мне много времени…»
Не уделяй мне много времени,вопросов мне не задавай.Глазами добрыми и вернымируки моей не задевай.Не проходи весной по лужицам,по следу следа моего.Я знаю – снова не получитсяиз этой встречи ничего.Ты думаешь, что я из гордостихожу, с тобою не дружу?Я не из гордости – из гореститак прямо голову держу.1957
Снегурочка
Что так Снегурочку тянулок тому высокому огню?Уж лучше б в речке утонула,попала под ноги коню.Но голубым своим подоломвспорхнула – ноженьки видны –и нет ее. Она подобнаглотку оттаявшей воды.Как чисто с воздухом смешалась,и кончилась ее пора.Играть с огнем – вот наша шалость,вот наша древняя игра.Нас цвет оранжевый так тянет,так нам проходу не дает.Ему поддавшись, тело таети телом быть перестает.Но пуще мы огонь раскурими вовлечем его в игру,и снова мы собой рискуеми доверяемся костру.Вот наш удел еще невидим,в дыму еще неразличим.То ль из него живыми выйдем,то ль навсегда сольемся с ним.1958
