А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 2)
Шрифт:
— Шутник! У нас тут маловато времени... — Из коридора послышался неуверенный голос Фиделя на фоне продолжающихся глухих ударов в окно и дверь. — Вход вроде держится... Но вот стекло...
После его предупреждений стук лбов стал сопровождаться заметным потрескиванием.
— Уже скоро! Не подпускай их к пациенту! — Справившись с крепежом, я перерезал провода и спрыгнул вниз.
— Вот... — Вера протянула мне ночник без плафона и лампы. — Что теперь?
Я тут же грохнул ночник о стойку, сломав пластиковый корпус под очередной короткий визг юной докторши.
—
Разбросав мешавшие осколки, я вытянул и оторвал проводки, отходящие от блока с батарейками к контактам патрона для лампы через выключатель.
— Шутник, они уже руки просовывают! — Фидель продолжал тревожно держать нас в курсе событий.
— Ну так поздоровайся с ними! — Зачистив проводки, я начал торопливо скручивать их с теми, что отходили от прибора, снятого с потолка. — Вера, держи батарейки, чтобы не высыпались! Вот так, да.
Сжав ладошками блок питания, девушка снова чуть не вскрикнула, когда из каюты послышался громкий хруст и стук выпавшего стеклопакета. И судя по следующим звукам, пленный партизан воткнул там в кого-то багор с молодецким хаканьем.
— Продолжай так держать и иди за мной. Не отставай! — Убрав нож, я взял в одну руку переключатель, а в другую потолочную лампу. — Аккуратно!
Протиснувшись обратно в коридор, мы шагнули в каюту. Внутри, уперев багор в грудь лезущей через окно твари, худощавый Фидель пятился под её яростным напором. Ухватившись лапами за раму, существо рывками толкало себя внутрь, не смотря на хруст прогибающихся рёбер. А следом уже протискивался другой жора, протянув худощавые руки к похрапывающему Денчику.
Щелчок выключателя.
— Х-Х-Х-И-И-И-А-А-А-А-Х-Х-Ш-Ш-Ш!!!
Каюту заполнило мягкое свечение дискотечной ультрафиолетовой лампы. И ночные жоры отреагировали на эту часть светового спектра именно так, как я и предполагал.
Издав истеричный визг, твари зажмурились и судорожно подались обратно к окну, подняв руки к головам. Тот жора, что тянулся к спящему пациенту, выпал наружу. А тот, которого партизан удерживал багром, слетел с подоконника, споткнулся и вжался в угол, постоянно дёргаясь и закрывая голову руками, словно защищаясь от побоев. При этом он непрерывно мерзко верещал.
— Да заткнись ты уже!!! — Размахнувшись, Фидель всадил оружие твари в лицо, пробив остриём костлявые ладони. И уродец, наконец-то, перестал верещать и дёргаться.
В освободившемся оконном проёме, от которого быстро отшатнулись столпившиеся вдоль борта заражённые, немедленно появились удивлённые лица Джоя и Роба:
— Шутник, да ты просто грёбанный Гендальф, сука бля! Вы там как, все живы? Верунь, ты в порядке?
— Все в порядке. Посторонитесь, мы тут вылезем. А то дверь сейчас не открыть. — Я подал им лампу с выключателем и начал выбираться наружу. — Держите аккуратно, не дёргайте. Смотрите, чтобы провода не разомкнулись.
Приняв у Веры из рук блок с батарейками, я остановил её попытку выбраться следом:
— Подождите пока тут. Сейчас мы всех ссадим. Че, оставайся на чеку. — Я вовремя вспомнил, как следует называть паренька
— Окей... — Пацан взялся за окровавленный багор поудобней. А юная докторша, словно желая реабилитироваться после своих трусливых визгов, оглянулась и схватила со столика длинный подсвечник. Решительно поправив очки, она перехватила его как дубинку.
— Ну ты ваще, пугало... Даже жор отпугиваешь! — Джой хоть и был тоже порядком взволнован, но при виде девчонки тут же принялся отчаянно острить. — Вовремя же ты... А то вон пузан уже почти что тоже занырнуть хотел! Говорит, август уже вот-вот, а ещё ни разу не плавал!
Роб стоически возвёл глаза ко лбу, вздохнул и покачал головой.
— Пошли вперёд. Аккуратно, не дёргайтесь. — Мы двинулись вдоль борта, выставив светящуюся голубую лампу перед нами. Шипящие жоры толкались и пятились, как только мы приближались к ним ближе, чем на пару метров
— Э, ихтиандры хуевы! Как там водичка? — Перекрикивая шипение, патлатый крюк обернулся к пацанам, плескавшимся внизу вокруг спасательных кругов. — Смотрите за буйки не заплывайте, юниоры! Реще гребок! Шире амплитуда, ёпта!
Бегунки ответили ему стыдливым молчанием, наблюдая, как мы тесним истерящих жор обратно к корме — пятившиеся от нас заражённые продолжали биться в судорожных конвульсиях. Обычно даже огонь не может заставить их выказать признаки болевых ощущений. Кислоту я тоже на них пару раз плескал — как будто ключевой водой умывались. Никакой реакции, не смотря на облезающую кожу. А сейчас они явно почти что агонизируют.
— Шутник, ты ж умный, да? Как думаешь, почему их так корёжит? — Похоже, что Джой озвучил общий вопрос, так как его молчаливый приятель тоже с любопытством покосился на меня, на секунду отвлекаясь от процесса изгнания жор с нашего судна. — Ганджубас вот наоборот, без похожих ламп вообще не растёт. Или дичка беспонтовая получается...
— Ультрафиолет, даже такой слабый как этот, может медленно разрушать полимеры. Пластик, всякую органику. В том числе и белковые молекулы. Бактерии от этого просто погибают. А многоклеточные организмы, такие как мы и они, могут получить ожог. Или мутировать. Например, приобрести онкологическое заболевание. — Пожалуй, в такой ситуации я ещё ни разу не зачитывал лекций. Шипящие жоры сгибались под волнами света, словно соглашаясь с моими доводами. — Правда, не знаю, бывает ли у жор рак вообще...
Немедленно вспомнился недавний разговор с Кирой про коров. И я добавил:
— Но, может, просто сильно переживают за свою микрофлору...
— Ну да, про ожоги знаю... А мы от этой пидерсии щас тут не мутируем? — Крюки продолжали шагать по сторонам, вровень со мной.
— От такого слабого излучения — нет, не мутируем. И даже не обожжёмся. Не так быстро, во всяком случае.
— Ну ништяк! Запомни, пузо! Надо таких ламп ещё надыбать сюда со складов! А то вдруг опять какие-нибудь мудилы притарахтят на своих пахталках... Откуда у них только горючка взялась в таком количестве...