А потом - убийство!
Шрифт:
— Кстати, позвольте спросить вас еще кое о чем. Мы оба слышали голос, кричавший в ночь на вторник: «Мисс Стэнтон, свет!» — в результате чего мисс Стэнтон оказалась на краю гибели. Возможно, я слышал голос лучше, чем вы, поскольку находился на улице, а не в доме и мне не мешали стены и шторы.
— Да, и что?
— Где тогда была Тилли Парсонс?
— В своей комнате.
— Откуда вы знаете? Вы ее видели?
Билл Картрайт почувствовал, как по спине побежали мурашки.
— Н-нет… до того, как прогремел выстрел, я ее не видел.
— Как скоро она появилась?
— Чтоб мне провалиться, если я помню!
— Могла
— Да… физически такое возможно.
— Дверь между ее комнатой и комнатой мисс Стэнтон была закрыта?
— Да.
— А теперь подумайте хорошенько, мистер Картрайт, и вспомните… Голос за окном не показался вам знакомым?
Голос Тилли.
Целых два дня Картрайт мучился, терзался и не находил себе места из-за того, что в том голосе слышались знакомые нотки; какие-то хрипловатые полутона; нечеткая речь, как будто рот говорившего был набит мелкими камешками; характерная хрипотца, какая бывает и у мужчин, и у женщин… Голос Тилли!
— И еще одна деталь. В вашем письме к сэру Генри вы говорите, — Гагерн пошевелил пальцами, — что мисс Стэнтон присылали анонимные письма. Каким образом письма попадали к ней?
— Их передавали лично в загородный клуб.
— Вот как! Очень интересно. Тилли Парсонс тоже живет в загородном клубе?
— Да, ее комната соседняя с… — Билл замолчал. Злость, недоверие, изумление затопили его одновременно, словно захлестнули волной; он заговорил быстро и бессвязно: — Нет, не верю!
— Почему? Потому что она вам нравится? — спросил Гагерн, цинично ухмыляясь. Глаза его смотрели куда-то внутрь себя. — Я открыл, что в жизни редко кому или чему можно доверять. Во всяком случае, я не утверждаю наверняка, что нападения — ее рук дело. Я убежден, что за всеми событиями стоит один и только один человек; а та женщина не могла отвечать за первую часть представления. Возможно, ее вовлекли в дело даже помимо ее воли. Я говорю только одно: за ней стоит последить. Какие будут распоряжения, сэр Генри?
Во время их переговоров Г.М. сонно жевал мундштук и иногда хмыкал.
— Послушайте, — с упрямым видом заявил он, — меня интересует пропавшая пленка и больше ничего. — Он выпрямился и заревел на них: — Неужели мне, по-вашему, нечего делать? Вы думаете, я могу сидеть и морочить себе голову вашими покушениями? Все, что мне нужно, — пленка! А теперь давайте-ка кое-что выясним. Вы утверждаете, что пленку украли одновременно с серной кислотой?
— Нет, я только говорю, что пропажу того и другого обнаружили одновременно.
— Угу. Кислоту хранили в студийном павильоне? Я имею в виду — до того, как ее украли.
— Да.
— Но пленки, насколько я понимаю, в павильоне не было?
— Нет, конечно нет. Она хранилась в так называемой Библиотеке — так мы называем большой склад возле монтажных и проявочных студий в западном крыле главного корпуса.
— А когда точно ты узнал об исчезновении пленки?
— Примерно без четверти пять пополудни. Роджер Бейкер позвонил из Библиотеки в студийный павильон и все мне рассказал. Я пошел прямо туда; вот почему никто меня не видел. Оказалось, что пленка и правда пропала. Я вернулся
— Кто может входить в Библиотеку?
— Кто угодно. Мы делим ее с «Рэдиант Пикчерз» и «С.А.Г.».
Г.М. с любопытством оглядел своего агента.
— Не правда ли, сынок, в нашей части света довольно небрежно обращаются с важными вещами?
— К сожалению, да, мы такие.
— Ладно, — кивнул Г.М. — Мне осталось сказать вам только одно. Держитесь вместе и разыщите мне пропавшую пленку. На остальное мне плевать с высокой башни. А сейчас — проваливайте, дайте мне заняться делом. Вот только… — Его широкое лицо разгладилось. Маленький, острый глаз, чье выражение приводило в замешательство, устремился на Билла Картрайта. — Голос-то был ее, сынок? — ласково спросил он.
— Чей голос?
— Тилли Парсонс. Ее ли был голос за окном, когда кто-то выстрелил в девчонку в упор?
— Не знаю, — отрывисто ответил Билл. — Боюсь, что да… — Помолчав, он повернулся к Гагерну. — Моника сейчас внизу, — сказал он. — Предлагаю нам всем выпить, а потом вплотную заняться делом. Я не верю, что Тилли — именно Тилли! — замышляет что-то недоброе. Но если да… Монику необходимо предупредить об опасности.
— К вашим услугам, — ответил Гагерн.
Капитан Блейк проводил их к выходу. Последнее, что они увидели до того, как закрылась дверь, был Г.М., бесстрастный, как толстый языческий божок, пребывающий в плохом настроении. Он угрюмо нависал над столом; обоим показалось, что Г.М. говорит не все, что знает. Их вывели из Военного министерства через другой выход, не там, где Билл с Моникой входили, они оказались на улице, параллельной Хорсгардз-авеню; поэтому им пришлось обойти целый квартал, чтобы снова очутиться у главного входа. Биг-Бен только что пробил половину пятого — важная деталь, значение которой прояснится впоследствии.
Моники в приемной не было.
Они начали искать ее, протискиваясь сквозь толпу посетителей. Наконец, над ними сжалился один из курьеров.
— Ищете молодую леди, сэр? — обратился он к Биллу. — Она ушла. Вышла отсюда почти сразу, как вы поднялись наверх.
Наверху, в маленьком кабинете, окна которого выходили на внутренний двор, сгустились сумерки. Сэр Генри Мерривейл по-прежнему сидел за столом и смотрел на дверь. Он слегка морщил нос, как будто ему подали на завтрак несвежее яйцо.
Вернувшийся капитан Блейк сел на край стола и посмотрел на него.
— Г.М., в чем дело? — спросил он.
— А?
— Я спрашиваю, — чуть погромче повторил капитан, — в чем дело?
— Да я просто сидел и думал. — Г.М. блуждал взглядом по комнате, выглянул в окно, посмотрел на двор, пробежал глазами по ровным рядам окон. — Знаешь, Кен… я больше не намерен зря просиживать здесь штаны.
— Чушь! — резко возразил его собеседник.
— Нет, не чушь. Сейчас идет война, а война — дело молодых, Кен. Тебе известно, что мне скоро семьдесят?