… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
Она избавит от жути видеть эту пустоту, подарит смысл суете сует. Она станет тем, кто всё за нас решит! Я буду лишь покорно исполнять приказы!
Любовь – песок, чтобы пугливо зарывать и прятать страусиные головы.
Будь ты проклята, любовь!
Как же без тебя пусто…)
Выжить в пустоте задача не из лёгких.
Конечно, выбор всегда есть.
Зачем выживать, если можно укромно прекратить мучения?
Однако, с мыслью о самоубийстве я в жизни не игрался даже
Не так запрограммирован.
Ну, а раз выбора нет – вынужден решать задачу.
Решение тоже одно – систематичность. Ничем иным пустоту не одолеть.
Систематически глушить водку, или систематически бегать трусцой – не так уж и важно, главное – повторение определённого цикла.
И тут у меня уже имелись определённые наработки, способные послужить опорой барахтанью в пустоте.
Пятидневная рабочая неделя – раз.
Участие в общественной жизни СМП-615 – два.
Посещения Нежина для интеллектуального общения с Жомниром с периодичностью в два-три месяца.
Любой системе, чтобы она работала, нужны пряники вознаграждающие вертящегося в ней винтика за успешное прохождение замкнутого круга и стимулирующие его верчение в таком же следующем круге.
По четвергам я ходил в баню с двумя заходами в парную.
Веники и мыло продавались в кассе на первом этаже; получив еженедельное удовольствие я оставлял их на крытых серым мрамором столах в помывочном зале, унося с собой лишь сетку с грязным бельём.
Следуя после бани к месту жительства, я выпивал две бутылки пива «Жигулёвское» и покупал в киоске на Миру газету «Morning Star» для чтения со словарём до следующего четверга.
По понедельникам у меня была стирка в тазу на дворовой лавочке; зимой она проводилась в пристроенной к сараю летней комнате.
День глажки зависел от погодных условий вокруг бельевой верёвки, которая была натянута уже от крыльца к сараю, а не к калитке.
Лучше поздно, чем никогда.
Выходные заполнять труднее, но раз в месяц в кинотеатре «Мир» показывали очередной боевик Бельмондо, или комедию Жана Ришара.
Летние воскресенья вообще проблем не представляли, я проводил их на Сейму, лёжа на розовом одеяльце с красными кругами для укутывания младенцев, оно же, по будням, служило подкладкой при глажке.
Одеяльце, что осталось после одного из твоих гостеваний на Декабристов 13.
Коротковато – ноги остаются на песке, но какая разница?
Трижды за день я выплывал за буйки, где кончаются визжащие купающиеся, ложился на спину раскинув руки и произносил самодельную ритуальную фразу:
– O, water, run into each corner of mine! We be of one blood, thou and me!
( … для составления этой фразы мне пришлось привлечь в соавторы Фицджеральда и Киплинга, но они и не противились моему плагиату …)
Затем я плыл обратно к визгам и брызгам, выходил на берег и переворачивался под солнцем на покрывальце вперемешку с чтением «Morning Star» без словаря – просто подчёркивал слова, которые надо будет выписать потом в тетрадку.
В обед я уходил с пляжа на Хутор Таранский, в его магазин – обычную хату под соломенной крышей, но с толстой железной полосой поперёк двери и висячим замком.
Завмаг, кряжистая баба, которая гордилась тем, что побывала даже и на Сахалине, отпирала его всего на час.
Когда она с грохотом снимала замок и полосу, за дверью открывалась комната с парой пыльных окон, с тремя прилавками вкруговую и широкими полками вдоль стен.
Я систематически покупал одну банку консервов, пачку печенья и бутылку лимонада.
Вскрыв обед од'oлженной у продавщицы открывалкой, я выносил его на совершенно пустую улицу из четырёх хат и глубоченного песка прожаренного солнцем, чтобы съесть под деревом на толстой, но надтреснутой доске могучей лавки посеревшей от многих лет круговорота времён года.
Ассортимент на полках магазина не менялся. Покупая «Завтрак туриста», я видел, что в следующее воскресенье у меня на обед «Килька в томатном соусе», а ещё через неделю «Икра кабачковая».
Банка с наклейкой «Аджика» вселяла неясные опасения, но до неё ещё целый месяц.
Может скомбинировать с маленькой баночкой вишнёвого варенья со следующей полки? Будет комплексный обед.
Алюминиевую ложку я протирал обёрткой от печенья и прятал с обратной стороны хаты под соломенную стреху над глухой стеной; как кулацкий обрез.
Такая «Dolche Vita» не снилась и Марчелло Мастрояни.
Как раз в той хате я купил куколку на твой день рожденья.
На полках их было всего две – девочка и обезьянка. На спине каждой из них в резину вделана пищалка – издавать звуки когда надавят.
Два мотоциклиста в плавках, что умудрились одолеть глубокий песок дороги, советовали мне купить обезьянку, но я взял девочку, как и собирался; в разноцветном, тоже резиновом платье до колен.
Подарок можно было бы купить из Универмага в Конотопе, но там все игрушки из пластмассы.
К тому же я хотел подарить что-то из этой зачарованной хаты с прохладной тенью посреди летнего зноя.
Хотя не знаю, спасла ли бы меня какая угодно система без приложения к ней нашей бригады.
Не то, чтобы в ней друг друга окружали заботливым вниманием, лаской и моральной поддержкой. Держи карман!
В бригаде любят проехаться и погыгыкать на твой счёт. И там у каждого своих забот хватает, у всех семья, дети.
За исключением рыжего Петра Кирпы, он же Кирпонос, но и его впоследствии окрутила Рая из бригады штукатурш.