… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
На входе в горком я назвал милиционеру номер комнаты и кто мне там нужен, он меня пропустил.
Комната оказалась пустой, но стоило мне лишь подойти к окну, Игорёк враз нарисовался. Видно не хотел, чтобы я видел то, что увидел.
Он ничуть не изменился. Всё те же стёкла чайного цвета в золотистой оправе и та же улыбочка на остром лице. Только уже снисходительная.
Понятное дело! Человек стал на рельсы широкой дороги в светлое будущее.
«Крестному отцу» он почти не удивился и обещал передать Саше Нестеруку.
Наверное,
И больше никогда мы не встречались с Игорьком, но я успел посмотреть из окна его стартовой комнаты и увидеть потресканый асфальт отмостки под стеной, выжженный газончик и фасадную штукатурку «шуба» на глухой стене напротив под укрывистой серой побелкой; а больше – ничего.
До каких бы высот он не поднялся в своей будущей карьере, ему никогда не увидеть ту группу берёз среди строительных угодий На Семи Ветрах, что так смахивают на высокие деревья в летнем мареве африканских саванн.
Даже если и показать – не увидит.
И всё-таки меня неотступно томила надежда – голос Иры при разговоре со мной по телефону звучал так радостно. Что если?..
И она не виновата, что тёща решила выставить меня перед тобой озверелым двереломом. Та наверняка даже и не посоветовалась с Ирой, у которой голос был как у моей Иры…
Чтобы удостоверить эти упованья, я поехал на Мир, на переговорный пункт Междугородней телефонной связи рядом с Главпочтамтом.
Стеклянная дверь и витринные стены отделили от шума трамваев и площадной суеты перед Универмагом.
Женщина за длинным прилавком со стеклянным барьерчиком записала в квитанцию город и номер телефона, по которому звоню.
Я заплатил.
Она сняла свой телефон и кому-то сказала, чтобы дали Нежин, 4-59-83.
Я сунул квитанцию в задний карман джинсов и стал ещё одним из немногочисленных ожидающих.
Когда где-то в другом городе кто-то подымал трубку телефона с заказанным номером, ему говорили, что на связи Конотоп, а в зале переговорного пункта чёрный динамик кричал женским голосом в какую кабинку зайти для разговора с тем городом.
В указанной кабинке за стеклом в верхней половине двери вспыхивала электрическая лампочка, заливая жёлтым светом тесные стены из прессованных листов ДСП.
Ожидавший заходил в назначенный отсек с телефоном на маленькой полочке в углу рядом с обтянутым малиновым плюшем сиденьем высокого табурета.
Не знаю мягкое оно, или жёсткое – я никогда не садился.
– Алма-Ата! Номер не отвечает! Что будете делать?
– Повторите!
В динамике слышались отголоски долгих гудков телефона в далёкой Алма-Ате.
– Петрозаводск! Двенадцатая кабина!
Кто чт'o говорит в узкой кабинке из зала не разобрать, если только не начинает орать из-за плохой связи.
– Алма-Ата! Номер не отвечает!
– Снимайте!
Недождавшийся возвращает квитанцию, а ему его деньги.
– Нежин на линии!
Я захожу в кабинку и отворачиваюсь спиной к залу за стеклом в верхней половине её двери.
Очень трудно говорить, когда так трепыхается сердце.
– Позовите Иру, пожалуйста.
– Кто говорит?
– Сергей Огольцов.
– Сейчас…
– Да.
И трепыханье враз унялось, стиснутое повеявшим из её голоса дыханьем вечной мерзлоты.
Я здороваюсь, что-то говорю, но слышу, что мне не пробиться сквозь намертво схватившийся лёд.
– Слушай, я ничего не прошу, но девочке нужен отец.
– Можешь не беспокоиться, у неё уже есть отец.
– Да?.. Это… хорошо…
Разговор окончен.
Я ухожу с переговорного, но в стеклянной клетке входного тамбура оглядываюсь на кабинку, где уже погас свет и говорю сам себе:
– Смотри, номер семь. Седьмой номер – это где тебя распинают…
Где Великобритания, а где Конотоп; но – поди ж ты! – из-за неё, а точнее из-за её коммунистов, а совсем в точку из-за их газеты «Morning Star», я тем летом не попал на свадьбу своей сестры Наташи.
Ведь, если внимательно вдуматься, именно «Morning Star» виновата в моём повторном попадании в дурдом.
( … при ежедневном чтении новостей, бывших две недели назад новостями в туманном Альбионе, начинаешь сопереживать лейбористскому движению, а имена Майкла Фута и Тони Бенна уже не настолько пустой звук, как фамилии Суслов, или Подгорный, или кто там ещё в этом Политбюро ЦК КПСС.
Глава британского правительства, Маргарет Тэтчер, перестаёт быть «дорогая госпожа Маргарет Тэтчер!», а становится той железной сучкой, что за пару занюханных свитеров заморила голодной смертью двадцать девять ирландских парней.
То есть, происходит сдвиг в сторону неадекватного восприятия окружающих реалий.
Начинаешь вести себя как шахтёр из графства Кент, или работник коммунального хозяйства города Манчестер.
Конечно, я мог бы сослаться на недостаточную информированность – ведь я жил в эпоху застоя, о том не догадываясь. Однако, это слабое оправдание, потому что в одинаково недогадливых условиях жил и тот работник КГБ, которому поступил звонок из СМП-615 …)
В разгар лета, когда на полях страны идёт страда развернувшейся битвы за урожай, когда шахтёры Кузбасса обещают в текущем году выдать на-гор'a миллионную тонну чёрного золота, когда он, этот работник КГБ, до сих пор всё ещё не решил – ехать ли в субботу на дачу в Жолдаки, или всё же махнуть на Десну, откуда вторую неделю мужики возвращаются с хорошим уловом…