А у нас во дворе…
Шрифт:
А ещё во дворе из-за дощатого забора слышны звуки стройки: урчит бульдозер, тарахтит компрессор. Там растёт дом-громадина.
На стройке у Ариадны и Родиона есть знакомый крановщик, дядя Валера. Его рабочее место в кабине, высоко в небе. Он поднимает тяжёлые грузы: то стену несёт с окнами (в стёклах отражаются облака и крыши), то лестницу тащит со ступенями, только без перил.
Дядя Валера — человек весёлый и молодой. Иногда, в обеденный перерыв, он приходит к ребятам.
— Здравствуйте! Вот он я!
И гоняет
— Мы с моим краном двоюродные братья.
От дяди Валеры ребята знают: когда кран тащит груз вверх, надо с земли кричать: «Вира! Вира помалу!» На строительном языке это значит: «Подымай! Подымай осторожно!» А когда груз опускают, кричат: «Майна!» — значит: «Давай, принимаю!»
Сейчас зима, темнеет рано. Ребята ещё гуляют во дворе, когда дядя Валера зажигает на кране свет, направляет вниз белый сноп лучей. Он освещает стройплощадку и край двора, снег кажется голубым, а тени под скамейками становятся густо-синими.
Если крановщик замешкается, ребята кричат:
— Валера-а! Зажига-ай! Пора-а!
И свет загорается. Радуются ребята, им веселей играть. Радуются даже вороны: они думали, что уже ночь, устроились на ветках спать, а от света проснулись и каркают.
Но сейчас ещё белый день. И вороны каркают по-дневному. Особенно громко — ворона Тетёха возле подъезда № 2. Тут в дверях устроена торговля молоком, сладкими детскими сырками. Тетёха пронзительно глядит на продавщицу Тамару Васильевну и требует, чтоб её угостили. Исхитрится и то клювом яйцо продолбит, то сырок утащит.
Даже семь кошек, которые всю зиму живут в подвале, где проходят горячие трубы, не позволяют себе такого, как эти нахальные вороны. Вот почему тётя Тамара часто просит:
— Ребятки, посторожите мой товар. Я пока отнесу молоко по квартирам, — и идёт разносить молоко старым и больным.
Ариадна и Родион бегают, машут руками, отгоняют ворон. Всегда Ариадна бежит впереди, а Родион позади. Почему?
Она быстрая девочка. Пока он обдумывает какое-нибудь дело, Ариадна — раз! — и уже сделала. Хорошо ли, плохо ли — зато быстро!
Но иногда Ариадна вдруг остановится, замрёт и к чему-то прислушивается.
— Слышишь? — спрашивает она Родиона.
— Что слышу?
Много шумов вокруг: легковушки по улице проносятся, грузовики грохочут, скребок лёд скребёт.
— Ты не слушай всё по отдельности, ты всё вместе, — объясняет Ариадна. — Получается такой смешной шум, как музыка. — Она оттопыривает губы: — Фрр-Фрр-чх-х-х, это на стройке грузовик, а вороны в ответ: «карр, карр!» А тётка об железную канистру железным ведром стучит — бумм-бумм, как в большой барабан. Правда, смешно?
— Обыкновенный разный шум, — отвечает Родион. — Всё ты выдумала про музыку.
Она не выдумала. Просто она так слышит. И ей обидно, что Родион не хочет слышать, как она.
А Родион огорчается: почему она не любит то, что любит он? Цифры! Родион очень быстро считает, быстрее всех в классе.
Никто его до школы не учил. Сам научился. Считал всё подряд. Машины, которые стоят вдоль тротуара, колёса на них. И сколько осталось колёс, когда уехал шестиколёсный грузовик. Родион сосчитывал. И хотя он был тогда ещё маленький, однажды задал папе задачу. Специально придумал такую, потому что папа у него учёный зоолог, изучает зверей и птиц:
— Пап! Сколько получится, если от девяти верблюдов отнять семь ослов и прибавить пять полосатых зебр и одного попугая?
Папа очень удивился:
— Ну, брат, с тобой не соскучишься! — и объяснил сыну, что с чем можно складывать и что от чего отнимать.
Но это было уже давно. Теперь Родион быстро складывает и вычитает длинные числа и знает наизусть всю таблицу умножения.
Родиону считать весело, чем труднее — тем интереснее. Поиграть бы в цифры с Ариадной! Но она упирается: «Не хоту!» — и до десяти считает только вперёд, а обратно — от десяти к единице — не может. Зато она прыгает через скакалку лучше всех во дворе. Вот и сейчас скачет, хотя всем известно, что зимой, в шубе, прыгать жарко и тяжело. Подпрыгнула и шлёпнулась на ледяном гребешке. Вскочила:
— Все равно буду!
Родион взял скребок и стал соскребать лёд.
Прошёл по двору председатель Василий Игнатьевич, весело сказал:
— Работник! Хвалю.
Самое доброе у него слово — работник.
Вдруг две рыжие лапы упёрлись в живот Родиона, и весёлая щенячья морда лизнула его в щёку.
— Рыжик? — удивился Родион. — Разве ты не уехал со своими хозяевами?
Рыжик мотал хвостом и улыбался зубастой пастью.
Ариадна перестала скакать. Испуганно сказала:
— Они его, наверное, забыли!
— Точно, забыли, — огорчился Родион. — Отвезти бы его к ним, вот бы обрадовались!
Некотуха пулей помчалась в другой край двора, к дворнику Гайше Ивановне, которая посыпала наледь песком.
— Тётя Гайша! Вы не знаете, на какую улицу, в какой дом они переехали? Ну, которые из 17-й квартиры?
— Знаю, — ответила тётя Гайша. — Улица Седьмая Парковая, дом семь и квартира семь. Это далеко, в метро надо ехать. А тебе на что?
— Надо! — Ариадна подбежала к Родиону: — Всё! Поехали в метро!
Рассудительный Родион возразил:
— В метро одних детей не пускают, надо с кем-нибудь.
Ариадна фыркнула, как кошка, и затараторила.
— Кто один? Ну кто-кто-кто? Ты со мной, я с тобой, и с нами Рыжик! Что ли, нас трое меньше, чем один взрослый?
Здорово она сообразила.
— Ладно, — согласился Родион. — Зайдём к твоей бабушке, скажем, что мы быстро.
— Нетушки! — Ариадна потянула его от подъезда. — Пока они заволнуются, мы уже вернёмся. Мы бегом.
— А пятачки для метро? — вспомнил он.