А в остальном, прекрасная маркиза… (сборник)
Шрифт:
– Оно стоит вашего нравственного облика! – патетически заявила бабушка. – Гниение надо остановить на корню! Вам привиты чуждые идеалы!
Мама повернулась к папе и тихо сказала:
– Просто комсомольское собрание.
– Но, бабушка! – примиряющее улыбнулся Никита. – Кто нас большей частью воспитывал? Ты и воспитывала. Прививала, прививала свои идеалы, а они не привились. Может, с идеалами не все в порядке?
– Да, дети! – скорбно признала бабушка. – Вам досталось тяжелое время, когда люди проходят испытание совести и нравственности.
– Мне мое время очень даже
– Не продолжить ли нам разговор после ужина? – предложил Станислав Геннадьевич, проглотив слюну, которая обильно вырабатывалась из-за кухонных ароматов.
– Убегаю, меня ждут, – сказал Никита.
– Стойте! – всполошилась Люба, которой совершенно не хотелось оставаться в одиночестве. – Что мы решили?
– Сделки прекратить, – постановил папа. – И точка!
– Интересно, то есть нечестно получается, – с вызовом ответила Люба. – Я Никитины вещи гладить и чистить бесплатно не буду. Лучше в драмкружок запишусь. Значит, эту работу будут делать мама и бабушка. Кому выгода? Только Никите. Кто пострадает? Мама и бабушка. Справедливо?
– Противоречие, – согласился папа. – Никита! Как работающий мужчина, ты должен вносить свою лепту в семейный бюджет.
– Согласен.
– Лепта мне пойдет? – уточнила Люба.
– Если ты будешь по-прежнему ухаживать за братом, – сказала мама.
– И что изменилось? – справедливо спросила Люба.
– Со сдельной оплаты, – пояснил Никита, – переходишь на оклад.
Анна Прокопьевна почувствовала, что дело принимает неожиданный поворот. Совершенно порочный! Она другого добивалась.
– Подождите, подождите! – потерла бабушка виски. – Все неправильно! Люба будет получать зарплату, а я и Лиля – нет?
– О! – воскликнул Никита. – Кажется, мы добрались до сути проблемы.
– Нет, нет! – Анна Прокопьевна поняла, что сморозила глупость. – Я неточно выразилась. Не нужно никому платить: ни мне, ни Лиле и уж тем более Любе!
– Мне очень даже нужно! – топнула ногой Люба. – Интересное дело! Какой-то патриархат! Вкалывай на него за красивые глазки! Я не согласна.
– Дочь! – попенял папа. – Ты выражаешься как базарная торговка.
– А я что вам говорила? – укоризненно напомнила бабушка.
– Не делайте из меня злодейку! – у Любы задрожали губы. – Папа! Я же трудилась! Мама и бабушка гладят сорочки с заломами, а у меня ни одной складочки. Никита, скажи!
– Подтверждаю.
– Старалась, старалась, а теперь вы все такие правильные, а одна я торговка.
– Любанечка, успокойся! – попросила мама.
– Не успокоюсь! Нужны мне деньги – как свобода. Я же не только на себя трачу, я коплю. Бабушка, я подарила тебе не скользящие нашлепки на зимние сапожки, чтобы ты не навернулась в гололедицу и не сломала ноги? Маме – платки носовые ручной вышивки, папе – одеколон. Было? И вообще! Я на свои покупала крем для Никитиных ботинок… я… я…
– Орудия труда, – папа подмигнул Никите и встал, – по отдельной статье должны были проходить.
Отец подошел к плачущей Любе, обнял за плечи, подвел к дивану и усадил рядом:
– Тихо, тихо! Вытри глазки, все будет хорошо.
Никита посмотрел на часы, досадливо скривился и взял слово.
Когда умасленная и обласканная бабушка приобрела вид, не грозящий гипертоническим кризом, ее спросили: чего же она все-таки хочет с учетом обстоятельств сегодняшнего бытия?
Для Анны Прокопьевны давно, с рождения Никиты, жизненные цели, заботы, тревоги и надежды, мечты и чаяния переместились в семью дочери. Не было для нее иного поприща, как служить Лиле и Стасику, Никитушке и Любанечке. Сегодняшний разговор был для нее крайне важен и серьезен. Остальным членам семьи, возможно, – поговорить и забыть. Анне Прокопьевне – как сражение выиграть. Уберечь любимых и дорогих от несчастья, роковых ошибок, которые заключат их в плен ложных приоритетов.
И вот теперь Никитушка да и все вопросительно смотрят, спрашивают, чего же она хочет. Ответ должен быть идеологически правильным, по существу, а не по распределению денег, будь они неладны!
– Я хочу, – медленно и строго сказала бабушка, – чтобы не прерывалась связь поколений. Чтобы мои внуки унаследовали человеческие ценности, которые не меняются в любых исторических формациях, государственных устройствах, по прихоти президентов, царей, королей, партийных секретарей и любых других политиков. Как ток течет по проводам, так от меня к внукам должно передаться самое лучшее и достойное.
Повисло молчание. Бабушка свое программное заявление произнесла столь проникновенно, что остальные замолкли.
Но Никита все-таки нашел, к чему придраться. Нарушил молчание:
– Строго говоря, ток по проводам не течет.
Бабушка, Лиля и Люба посмотрели на него с изумлением. Бабушка и Лиля были не сильны в технике, у Любы по физике с трудом «удовлетворительно» выходило в конце четверти.
А папа кивнул и согласился:
– Конечно, не течет. Он же переменный.
– Но мы получаем, пользуемся, – Лиля переводила взгляд с мужа на сына.
– Если включить новый пылесос, когда работает стиральная машина, – сказала бабушка, – то пробки выбивает.
– Электричество – это поток электронов, – вспомнила школьную науку Люба.
– Умница! – погладил ее по голове папа.
– Поток течет, – пожала плечами мама, – или он не поток.
– Никиток! – с тихой печалью сказала бабушка. – Как все запущено, уже и с электричеством намудрили.
– Бабуля! Всегда так было! Иносказательно: потомки берут от предков навыки и знания, которые важны в их личном бытии. Что касается электричества, то с частотой в пятьдесят герц…