А вот еще...
Шрифт:
По злой иронии судьбы, Триллиан попала на Гастромилю как раз для того, чтобы освещать демонстрацию в защиту среброязыких дьяволов, и именно на ней угодила под колесницу, изображающую среброязыкого дьявола, сооруженную, что само по себе еще более иронично, из шкур среброязыких дьяволов, каковую иронию Триллиан дополнительно усугубила тем, что вливали ей слюну среброязыких дьяволов, не снимая с нее футболки с надписью «ЗАЩИТИМ СРЕБРОЯЗЫКИХ ДЬЯВОЛОВ!». Позже в печать попала (стараниями той же Триллиан) информация о том, что подобный избыток
Триллиан разгладила синтетическую кожу на щеке. Она была гладкой, но слегка натянутой. Выписывавший ее врач обещал, что со временем кожа чуть растянется, но этого так и не произошло. Случались дни, когда Триллиан казалось, будто лицо ее натянуто на череп как резиновый шарик.
Кто-то из ее сослуживцев описал ее раз как стройного, смуглого гуманоида с длинными, волнистыми черными волосами, маленьким носом-кнопкой и забавными карими глазами.
И только.
Кстати, день сегодня был как раз из этих, неудачных.
Рэндом. Спустя столько лет.
Каждый раз, заглядывая в глаза дочери, она словно смотрела в колодцы собственной вины.
Триллиан шлепнула ладонью по зеркалу.
— Ой! Эй! — возмутилось зеркало, наплевав на выключенный звук.
Триллиан не стала обращать на это внимания.
Ей нужно собраться. Черт, она же самый уважаемый репортер Галактики, а это что-нибудь да значит. Ей нужно загнать все свои комплексы в коробку, крепко закрыть крышку и заняться работой.
Триллиан подергала за волосы проверить, крепко ли держится парик, расправила плечи и вышла в зал брать интервью у дочери — та уже находилась некоторое время на борту низкогравитационного репродуктивного спутника-клиники в системе звезды Барнарда.
Триллиан поежилась. Одной утренней тошноты ей хватало за глаза, так что она с удовольствием обошлась бы без пониженной гравитации.
У Рэндом имелись все основания чувствовать себя ущербной: отца ей заменила пробирка, родную (и то с большой натяжкой) планету уничтожили сразу в нескольких измерениях, а мать, бросив на нее один-единственный взгляд, снова отдалась карьере, месяцами державшей ее вдали от дома.
Стоило ли удивляться тому, что Рэндом бывала несколько резковата.
Президент Рэндом Дент сидела, закинув ногу на ногу, в парящем кресле-яйце, напевая себе что-то под нос.
— …На зубах хрустят его бе-елые косточки!
Занавес еще не поднимали, но гул собравшейся в зале публики доносился до нее сквозь толстую бархатную ткань. Настоящий бархат, не какая-нибудь там сопливая голограмма; университет без особой радости, но уступил Рэндом и пошел на такие расходы. Будучи несомненным консерватором, президент полагала, что в Галактике есть еще место старым добрым традициям.
Она с мягкой улыбкой смотрела на то, как ее мать поднимается на сцену. Издали могло показаться, что они поменялись ролями, и что это Триллиан приходится президенту дочерью, но при ближайшем рассмотрении все становилось на свои места. На лице Триллиан места живого не осталось, не тронутого скальпелем.
При виде дочери репортер чуть сбилась с шага, но тут же взяла себя в руки.
— Вы прекрасно выглядите, мадам президент, — произнесла она тоном профессионального репортера, общим для всей Галактики от сектора ZZ9 и до Асгарда.
— Ты тоже, мама, — отозвалась Рэндом.
Триллиан опустилась во второе кресло-яйцо и порылась в своих записях.
— Президент Рэндом Случайный Путник Дент. До сих пор столько имен?
Рэндом улыбнулась невозмутимой улыбкой человека, с которым уже много лет не случалось истерик.
— А ты, Триллиан Астра? Так и живешь под чужим?
Триллиан улыбнулась — немного натянуто. Интервью обещало выдаться непростым.
— Зачем нам ссориться, Рэндом? За последние двадцать лет мы виделись раз десять, вряд ли больше. Зачем — теперь, когда моя карьера идет на спад? Я специально сорвалась с фестиваля красоты на Новом Бетеле ради главного интервью моей жизни.
Рэндом снова улыбнулась, слегка скривив обветренное лицо. Ее чуть тронутые сединой волосы сделались жесткими от солнца и соленой воды.
— Я знаю, мама, что мы некоторое время не виделись. Даже слишком долго. — Она погладила приникший к ее шее комок меха, и тот негромко мяукнул.
Триллиан успела заметить маленькие острые зубы и хвост, и ее сердце тревожно сжалось.
— Я слышала об этом зверьке. Твой постоянный спутник. Это же что-то вроде маленькой песчанки, верно? Хорошенький.
— Он больше, чем просто хорошенькая песчанка, мама. Фертль — мой друг. Флабуз. Взрослый. Очень много знает, может общаться телепатически. — И тут она взорвала бомбу. Из тех, что не оставляют камня на камне от карьеры. — Мы вчера поженились.
Кожа на лице Триллиан, казалось, натянулась еще сильнее.
— Вы поженились?
— Разумеется, союз чисто духовный. Хотя Ферти нравится, когда я чешу ему животик.
«Держись, — напомнила себе Триллиан. — Ты же профессионал».
— Позволь мне уточнить. Ты телепатически общаешься с… с Фертлем?
— Разумеется. Именно общение делает семью семьей. Или ты этого не знала?
Тут Триллиан все-таки забыла о том, что она репортер, и стала просто матерью.
— Поменьше дурацких фокусов, юная леди! Речь идет о твоей жизни, не о чем-нибудь. Ты Рэндом Дент, президент Галактики. Ты объединила разумные расы. Ты присутствовала на официальной церемонии Первого Контакта. — Триллиан уже вскочила. — Ты содействовала развитию экономики в космосе. Ты боролась за равноправие инопланетян.
— А теперь я хочу чего-то для себя самой.