А я тебя да
Шрифт:
Провернула ту, распахивая окно.
— Тронь его — и я выпилюсь.
— Вера, отойди от окна.
Наверное, так он вел переговоры с террористами. Ни одной живой эмоции на лице. Голос участливый, будто ему приходилось говорить с душевнобольной. Хотя почему будто? Я давно душой заболела…
Подтянувшись на руках, взгромоздилась задницей на подоконник. И все не отрывая от него взгляда.
— Только тронь. Выброшусь. Вскрою вены. Повешусь на собственных волосах… Ты не сможешь контролировать каждый мой шаг. Даже ты не сможешь. А отвернешься — и я тут же осуществлю задуманное. Или думаешь, не смогу? — наверное, я все-таки сломалась в этот
— Конченая.
— Только тронь… только тронь, — зубы стучали, меня колотило, сознание мутилось и уплывало к черту. — Только тронь… Только тронь. Только тронь.
Навалилась, придавила к земле лавиной спасительная темнота. Так вся и кончилась. Предохранители полетели. Всё, всё…
И вместо снов мне снилось прошлое.
Лето, влажность дикая, скрипящий на зубах вкус мела. Был последний день сессии. Универ стоял на ушах — обсуждали, что со следующего года будем учиться в новеньком, только-только выстроенном здании. Кампус там был даже лучше, чем за границей. И понятно, что у всех глаза горели от нетерпения. И все разговоры только об этом были. Ну, ладно, еще и о Бутанове, который спешно уволился.
— Наверное, это из-за той проверки.
— Ну, тогда он еще нормально отделался.
— Ничего себе нормально — с должности полетел, да к тому же, как я слышала, с волчьим билетом.
— Ой, сейчас и не такое расскажут. Пусть скажет спасибо, что не посадили. Да за разглашение гостайны знаете сколько дают?
— А я слышала, что не в этом дело. На него пожаловались девочки. Ну, те, которых отчислили из-за этого мудака.
— Девчонки? — Майка закатила глаза. — Да Верка это. Вы че, не в курсе, с кем она мутит? А все такая недотрога ходила…
Я замерла на подходе, судорожно сжав пальцы на стаканчике с кофе, за которым и отошла. Мозг никак не желал просыпаться — я сначала с Семеном гуляла, а потом до утра зубрила билеты.
— Не, не в курсе. А с кем?
— Я пару раз видела какого-то типа на крутой тачке.
— Ну, он… — Майка понизила голос до шепота, озвучивая должность Шведова. Кто-то присвистнул. Кто-то шепнул «ни хрена себе».
— И все это лишь из-за того, что он ее за жопу схватил?
— Капец, вот так испоганила жизнь мужику…
— Ничего удивительного. Она такая гордячка. Просто цены себе не сложит. На нас смотрит как на грязь. Ну что, вы никогда не замечали? — подзуживала толпу Майка. А я стояла и никак не могла понять, за что она так меня не навидит. И как вообще вышло, что я еще и крайней осталась? Обидно было до слез. За себя… За Семена, которого оклеветали. И за то, что я не нашла в себе смелости его защитить. Думала, они и сами осознают, что были неправы. К тому же нам предстояло уйти на каникулы, а у людей вообще короткая память. Но так меня это грызло, что буквально через несколько дней я все же рассказала Шведову о случившемся. Постаралась так, чтобы это звучало весело, дескать, представляешь, чего о нас напридумывали эти дураки… Он тоже поулыбался. Велел выбросить глупости из головы. Как будто это и впрямь можно было сделать по щелчку пальцев. Мы же с Майкой дружили, а она так некрасиво себя повела… Еще и гадости обо мне всякие напридумывала.
Правда, долго обижаться на людей у меня никогда не получалось. Я была преступно отходчивой. Так что когда мы буквально через неделю столкнулись с Майкой у пляжной палатки с напитками, весело улыбнулась и хотела даже предложить встать рядом со мной — очередь была длинной, а я стояла ближе. Но та побледнела, шарахнулась от меня, как от чумной, а осенью я узнала, что она вообще перевелась на другой факультет.
Намного позже я догадалась, что без Шведова и там не обошлось.
Звоночков было много, но разве обращаешь внимание на такую ерунду, когда влюблен? А прозрение… Оно наступало по чуть-чуть и не сразу. Первый громкий сигнал поступил, когда я напросилась поехать в составе исследовательской экспедиции на острова…
Поток воспоминаний прервал звон упавшей на серебряный поднос ложки. И последовавшие за этим тихие проклятья Шведова. Я вскочила. Моргнула, как сова. Веки отекли и ощущались страшно тяжелыми. Спасибо, хоть утро выдалось пасмурным. Проникающий в окно свет был рассеянным и мягким — глаз не резал. Правда, я все равно зажмурилась. Когда вспомнила, чем закончился вчерашний вечер. Потом выдохнула, подтянула колени к голой груди и накинула повыше простынь. На Шведова не смотрела. Но очень явственно ощущала его внимание. Оно тяжелой плитой придавливало меня к земле.
— Я принес завтрак.
— Мне опасаться яда?
— Если только своего. — Семен сел рядом. Поставил между нами стол. Сегодня он был спокоен. И на его фоне я и впрямь выглядела истеричкой. Не совсем понимая, как продолжать разговор, бесцветно заметила:
— Я не инвалид. Могла бы поесть за столом. Тем более что мне и есть не очень-то хочется.
— Надо. Таблетки…
Те лежали здесь же, на отдельном блюдце. Синенькая капсула, белая круглая и еще две желтых поменьше. Я взяла белую и желтые. Синюю оставила без внимания.
— Это мне врач не назначал.
— Только потому что ты не захотела обратиться к психотерапевту за антидепрессантами.
— Не чувствую необходимости, — пожала я плечами.
— Ты нестабильна.
— Угу. — Нарочито зевнула. — Напомнить, кто меня расшатывает?
Простынь соскользнула вниз, оголяя грудь. Взгляд Шведова повторил ее путь, темнея.
— Я не хочу тебя расшатывать.
Это был абсолютно бесконечный, повторяющийся, ни к чему не ведущий разговор, который в этот момент у меня совсем не было сил продолжать. Поэтому я молча закинула в рот таблетки, запила водой и, отставив стакан, взялась за приборы. Ломтик подсушенного хлеба, крем-чиз, семга, яйцо пашот и авокадо. Все до ужаса полезно, ага… Но вкусно.
— Разве тебе не нужно на работу?
— Сегодня суббота.
— У мирового зла выходной?
— Доедай, кое-куда надо съездить. — Шведов пропустил мои слова мимо ушей и отпружинил от матраса. Все же он передвигался завораживающе грациозно. В одной из немногих экспедиций, куда меня с боем и истериками отпустили, я своими глазами видела Амурского тигра, который передвигался с той же обманчиво ленивой грацией.
— Куда? — насторожилась я.
— Хочу посмотреть один участок.
— Тебя к земле потянуло? — недоверчиво пробормотала я и легко рассмеялась, представив Шведова на грядках раком. А тот в ответ посмотрел на меня и так… хмыкнул. Не знала бы его как облупленного, подумала бы, что с обидой. А ведь на самом деле он вроде как даже оценил мою шутку, прежде чем вышел.