А я всё-таки верю!…
Шрифт:
«Я как-то быстро постарел…»
Я как-то быстро постарел,
да только вряд ли стал умнее,
судьбы нехитрой самострел,
не успевающий за нею.
А надо было бы суметь,
стирая пальцев отпечатки,
скрывать о том, что бродит смерть
по всем журнальным опечаткам.
А надо было промолчать,
к тому же это так несложно!
Но кем наложена печать
на правду, чтоб казалась ложной?
И умный, кто со мной проник
в хитросплетенья в'ещей сути,
не мой двойник: ведь он же сник,
предав, – уж вы не обессудьте…
1.03.2023
«Я помню всё. Всё было, как вчера…»
Я помню всё. Всё было, как вчера.
Как ты, не встретив полночь, уходила,
и фемиам души, за вечера
сгорающей, струился из кадила
обители, которой был твой дом —
в руке Отца. Теперь меня хранящий,
не раз он позаботился о том,
чтоб до поры я не сыграл бы в ящик.
Я подношений от него не жду:
мне отчий дом – и сам как подношение,
делил я с ним достаток и нужду,
минуты счастья и опустошения.
Пусть спятил мир и вновь к весне пурга,
и снег заносит снова дверь на выход,
я отличу в нём друга от врага,
и каждому отвечу, пусть и тихо.
И я вернулся, значит, я живу,
сутулясь, в дом я открываю двери,
и свято верю в правду наяву,
когда уже никто в неё не верит.
Мой дом как клин меж войн – такой же воин,
защита от обстрела и от и бунта,
я снова с ним и, значит, я спокоен,
соприкасаясь с Истиной как будто.
6.03.2023
«Сердце бьётся. Дышу. Это значит, что я существую…»
Сердце бьётся. Дышу. Это значит, что я существую.
А привычней для всех констатировать гордо: живу!
От реакций зрачков и до пульса природу живую
подтвердить сможет каждый, – да не во сне – наяву.
Живы органы, ткани, конечности живы и тело,
и течёт по сосудам для них животворная кровь,
но компьютером мозг зависает, слова переделав,
чтобы я попытался для рифмы подставить любовь.
Жив ли я без того, чем я страстен, восторжен, неистов?
Где таится душа, если бабочкой крылья скрестить?
Даже самая слабая, проще – душа атеиста
знает тайное место, в котором нельзя не простить —
ну, не всё, но почти – кроме, разве, продажной измены,
кроме злостных убийств и насилья над детской душой.
Знать, безумен лишь тот, кто бездумно сечёт свои вены,
в очищеньи души грех предчувствуя самый большой.
Верю я или нет – Он всё знает, но только не ближний,
верить нужно Ему, ну, а ближнему – лишь доверять.
Верить в царство людей – у господствующих краснокнижных,
подотчётных себе, в переходных застрявших дверях.
Я живу потому, что душа моя многое знает,
и, не прячась, живёт, осязаема мной и вольна,
словно солнечный луч с возрождённого чуда «Даная»,
или штормом ревущим на холст налетая, волна.
И живу я душой: тело ждёт и ухода, и тлена,
невозможно любить, если бьёт в грудь один миокард,
даже мыслить нельзя, мозг ленивый избавив от плена
чёрной шапки магистра, фуражки при блеске кокард.
Если нету души – это значит, что я существую
как простой фенотип, как скупой эволюции штамп.
Без неё совесть спит: даже тропы в войну мировую
уготовили нам некто Байден, а может, и Трамп.
В душах вечность живёт и надежда на путь к возрождению:
жизнь конечна для тел, смерть пока незнакома душе.
Кто не верит, приму я сомнения и возражения,
но Создатель один сможет их опровергнуть уже…
17.03.2023
«Поэзия! Сестра моя и боль!…»
Поэзия! Сестра моя и боль!
Когда б я в твоём царстве был король,
я приказал бы: не лети наружу!
А я прошу: сиди и не ропщи,
ты моя тайна, ты не меч, а щит,
и я тогда покой твой не нарушу.
Но ты же своенравна и вольна,
в висках стучит жестокая война
и мы с тобой к ней делаемся ближе.
Ты вылетаешь из небытия,
а следом за тобой лечу и я,
спускаясь над чужой бедой всё ниже.
Над мирным городом мне голову вскружи,
где без обстрела стонут этажи,
и в окнах ты увидишь страх на лицах.
И вот тогда, вдруг вспомнив о былом,
ты развернёшь меня своим крылом,
и ввысь взлетишь как вещая орлица.
А мне б в тебе иную видеть стать,
но это ты сумеешь наверстать
и показаться белою голубкой.
И, как уж ты ей там не прекословь,
поучит жить и в ней искать любовь,
которая окажется нехрупкой.
Но не узнать мне, кто из пары птиц,
взлетев с моих исписанных страниц,
скорее восстановит пепелище?
И всё же колпачок им с глаз сорви,
и в горе не забудешь о любви —
к поэзии, что людям счастье ищет.