А. Азимов, Г. Уэллс
Шрифт:
– Вовсе нет. Ты заперт.
Харлан метнулся к двери и почувствовал, как у него оборвалось сердце и похолодело внутри. Так и есть! Дверь не подалась. Разрази его Время, что здесь происходит?!
– Надеюсь, тебе будет приятно узнать, мой мальчик, – продолжал Твиссел, – что на этом твоя ответственная миссия кончается. Мне кажется, я понял причину твоей повышенной нервозности в последние дни, а также к чему клонились твои наводящие вопросы в нашем недавнем разговоре. Твои намеки были совершенно недвусмысленны. Мысль о грандиозной ответственности не давала
Однако я все же попрошу тебя а нужный момент нажать на пусковой рычаг в соответствии с Инструкциями, которые я тебе дам. Но, если и эта ответственность покажется тебе слишком большой, не волнуйся. Все будет сделано и без тебя. У нас есть параллельный пульт управления, за которым сидит другой человек. Если по каким-то причинам ты не нажмешь на рычаг, то это сделает он. И это еще не все. Сейчас я выключу передатчик видеофона в твоей комнате. Ты сможешь слышать нас, но будешь лишен возможности говорить с нами. После этого можно будет не опасаться, что какое-нибудь твое невольное восклицание разомкнет круг.
Харлан беспомощно смотрел в окно.
– Купер вот-вот будет здесь, – говорил Твиссел, – старт капсулы состоится через два биочаса. После этого проект будет завершен, и мы с тобой уже больше не будем его рабами.
Все поплыло и закружилось в водовороте отчаяния. Как ловко Твиссел перехитрил его! Неужели с самого начала он преследовал только одну цель – без лишнего шума запереть Харлана в пультовой? Неужели, узнав о догадке Харлана, Вычислитель мгновенно с дьявольской хитростью придумал этот коварный план, занял Харлана разговором, убаюкал его своими побасенками, водил его туда и сюда, пока не приспело время посадить его под замок?
А быстрая сдача позиций в отношении Нойс? «Ей ничего не будет, – клялся Твиссел, – даю слово!»
Как он мог поверить в эту явную ложь? Если они не собираются причинять вред Нойс, то зачем было блокировать Колодцы в 100000-м? Один только этот факт должен был выдать Твиссела с головой.
Он вел себя как последний дурак! Ему так хотелось верить в свое могущество, что он позволил Твисселу несколько часов водить себя за нос. И вот доигрался: сидит взаперти в пультовой, и в нем не нуждаются даже для того, чтобы нажать на пусковой рычаг.
Сила, могущество, незаменимость – одним ударом его лишили всего. Один ловкий ход – и вместо козырей у него на руках простые двойки и тройки. Все кончено! Нойс потеряна для него навсегда! Предстоящее наказание его мало трогало. Что ему все их угрозы теперь, когда Нойс потеряна для него навсегда?
Ему даже в голову не приходило, что проект так близок к завершению. В этом была его главная ошибка; вот почему он потерпел поражение.
Глухо прозвучал голос Твиссела:
– Я отключаю тебя,
Харлан остался один, беспомощный, никому не нужный…
Глава тринадцатая
В далекое прошлое
Вошел Купер. От возбуждения его узкое личико порозовело и казалось почти юношеским, несмотря на густые маллансоновские усы, свисающие с верхней губы.
(Харлан мог видеть его через окно, слышать его голос по видеофону. Он с горечью подумал: «Маллансоновские усики! Ну конечно…»)
Купер устремился к Твисселу.
– Вычислитель, меня не хотели пускать сюда раньше.
– Правильно делали, – ответил Твиссел. – На этот счет были даны специальные Инструкции.
– Но ведь мне уже пора отправляться, да?
– Почти пора.
– А я вернусь обратно? Я еще увижу Вечность? Несмотря на все старания Купера придать себе бодрый вид, в его голосе звучала неуверенность.
(Харлан с отчаянием стиснул кулаки и стукнул изо всех сил по металлической сетке окна; ему хотелось выбить стекло, закричать: «Стойте! Согласитесь на мои условия, не то я…» Что толку? Он был беспомощен.)
Купер оглядел комнату, даже не заметив, что Твиссел воздержался от ответа на его вопросы. В окне пультовой он заметил Харлана и возбужденно замахал ему.
– Техник Харлан! Идите сюда. Я хочу пожать вашу руку перед отъездом.
– Не сейчас, мой мальчик, не сейчас, – вмешался Твиссел. – Харлан занят. Он настраивает аппаратуру.
– В самом деле? А вы знаете, мне кажется, что ему нехорошо. Он не болен?
– Я только что рассказал ему об истинной цели нашего проекта, – сказал Твиссел. – Боюсь, что от этого кому угодно станет не по себе.
– Разрази меня Время, если это не так! – воскликнул Купер. – Вот уже несколько недель, как я знаю правду и все никак не могу привыкнуть. – В его смехе послышались нервные, почти истерические нотки. – Никак не могу вбить в свою твердолобую башку, что в этом спектакле мне отводится главная роль. Я… я даже капельку трушу.
– Ничуть не виню тебя за это.
– Во всем, знаете ли, виноват мой желудок. Это наименее геройская часть моего организма.
– Ну ладно, – сказал Твиссел, – все это вполне естественно и скоро пройдет. А пока – час твоего отправления приближается. Перед отъездом тебе необходимо получить последние Инструкции. Например, ты, собственно, еще не видел капсулу, которая доставит тебя в прошлое.
В течение двух последующих часов Харлан слышал каждое произнесенное ими слово, независимо от того, видел он их или нет. Он понимал, почему Твиссел вставляет Купера в такой напыщенной и высокопарной манере. Куперу сообщались те самые подробности, о которых он должен будет впоследствии упомянуть в «Маллансоновском мемуаре».
(Замкнутый круг. Замкнутый круг! И не разомкнуть, Разорвать его в ярости отчаяния; не обрушить, подобно библейскому Самсону, крышу храма на голову их врагов; круг смыкается стремительно и неудержимо.)