А. Смолин, ведьмак. Цикл
Шрифт:
— Только оклемалась и уже клинья бьет! — возмутилась Жанна. — А если Сашка чей-то? Если у него женщина любимая есть?
— На себя намекаешь? — поддел ее Толик.
— Тьфу, дурак! — Жанна сложила руки на груди и демонстративно уставилась в окно.
— Ничего такого обещать пока не могу, — мягко ответил я Бэлле. — До августа много воды утечет.
— Меня устраивает формулировка «пока», — девушка потихоньку-помаленьку добралась до двери палаты и распахнула ее, — это лучше, чем «извини, но нет». Так остается надежда. А где Оля?
— Походила
— Нет, — тихо, но очень твердо возразила ему Бэлла. — Никакого кресла! Не сяду в него больше! Лучше… Лучше никак, чем в нем!
— Я же говорил вам, что эта девочка боец, — глянул я на главу клиники. — Помните? Так что излишне ее опекать не стоит, это только во вред, а не на пользу. Думаю, дай ей волю, она уже на следующей неделе отсюда лыжи навострит.
— Так и есть, — улыбнулась Бэлла. — Правда, боюсь, никто меня не отпустит.
— Правильно боишься, — подтвердил Вагнер. — Все, походила немного, и хватит, марш в койку! Маша, возьми у нее кровь, а после на МРТ.
— Телефон дайте, — попросила девушка. — Мне надо Оле позвонить. Она же волнуется.
Мы переглянулись с Вагнером, он еле заметно качнул головой, давая мне понять, что правду Бэлле пока знать не стоит. Вот только у меня на этот счет было свое мнение. Нет, в другой ситуации я бы, возможно, не стал подвергать только-только оклемавшуюся девушку подобному стрессу, но завтра для меня может и не наступить, потому хочется завершить все дела сегодня. Или хотя бы попробовать это сделать.
— Ольга тут, в клинике, — сообщил я Бэлле.
— Кофе пьет? — предположила та. — Или устала и спит?
— Нет. Ольга… Немного расклеилась эмоционально, назовем это так. Слишком много проблем на нее навалилось одним махом, понимаешь? А она не железная. Знаешь, что случается с техникой, когда та перегревается? Срабатывает предохранитель, все выключается. Вот и голова Ольги поступила так же. Щелк — и твоя сестра уже не с нами, а в каком-то другом измерении, таком, где нет хлопот и переживаний.
— Она сошла с ума? — утвердительно спросила Бэлла. — Я верно все поняла?
— Сумасшествием ее состояние назвать нельзя, — подключился к беседе Вагнер, недобро глянув на меня, — скорее, это помрачение рассудка.
— Но вы же ее лечите?
— Мозг человека по сей день во многом остается для медицины черной дырой… — начал вещать врач, но Бэлла его уже не слушала.
Она покрепче уцепилась за меня и приказала:
— Веди.
— Не дойдешь, — качнул головой я. — Потому не дури, садись в кресло, и поедем. Или ложись в койку и жди, пока окрепнешь настолько, чтобы самой доковылять.
Когда мы вошли в палату с мягкими стенами, Ольга Ряжская сидела на кровати и смотрела в одну точку. И снова, как в прошлый раз, я ощутил укол совести, понимая, что в произошедшем есть и моя вина. Небольшая, но есть.
— Оля, — Бэлла встала с коляски, вцепившись в мою руку, — Оля, сегодня такой хороший день, а тебя со мной нет. Так неправильно. Слышишь? Так быть не должно.
Я подвел ее к кровати, она уселась рядом с сестрой и обняла ее за плечи.
— Оль, пожалуйста! Ты мне очень нужна сейчас. Мне много тебе надо сказать, мне прощения у тебя попросить нужно. Оля!!!
Бэлла неожиданно сильно тряхнула сестру, так, что у той голова мотнулась, словно у куклы.
— Оля! — уже в голос крикнула девушка, продолжая тормошить сестру. — Да когда это все кончится? То одно, то другое, то я, то ты! Нас что, проклял кто-то?
Да нет. Если ли бы прокляли, то никакое зелье тебе не помогло. Уж поверь.
— Не тормоши меня, — произнесла вдруг Ряжская и провела ладонью по лицу. — Сейчас ведь голова оторвется.
— Олька! — всхлипнула Бэлла и уткнулась сестре в плечо. — Напугала, дура. Мне ведь сказали, что ты с ума сошла, а на самом деле вот — нормальная. Как всегда, чем-то недовольна.
— С вами сойдешь. Иногда это даже кажется отличным вариантом, так хоть выспаться получится.
Ряжская обняла Бэллу и прижала к себе. Не сомневаюсь, она уже поняла, что с ней происходило в последние дни, но решила разговоры на эту тему перенести на потом. Или вовсе закрыть, как несущественную.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал я. — Дамы, сердечно рад за вас обеих и на этом откланиваюсь. Вам есть о чем поговорить, а у меня дела, знаете ли, еще есть. Важные, неотложные. Петр Францевич, не составите мне компанию? Нужно обсудить небольшой приватный вопрос.
— Да мне нужно бы… — Врач глянул на сестер и махнул рукой. — Хотя, возможно, уже и не нужно.
— Саша, постой! — окликнула меня Ряжская. — Спасибо тебе!
— Ну я же обещал сделать все, что смогу. Вот, сделал. Смог.
— Смог, — кивнула Ольга Михайловна, из глаз которой окончательно пропала серая муть. Она снова стала той железной леди, которую я знал и помнил. Разве что выглядела в больничном халате она совсем не так эстетно, как раньше, но, безусловно, это упущение уже завтра будет исправлено. А то и сегодня. — Смог. Вот только долг у меня перед тобой теперь такой, что не знаю, как рассчитываться стану.
— Забей, — посоветовал я. — Тем более что мне ничего особо и… Хотя нет. Кое-что есть.
— И что же?
— Самое время для эдаких бесед! — не выдержал Вагнер. — Одна только-только проснулась после чуть ли не месяца, проведенного в забытье, вторая пять минут назад не в себе была. И нате вам — разговор о взаиморасчетах.
— Так что? — не обращая внимания на недовольство врача, переспросила Ряжская.
— Скажи, а ты можешь купить путевку на предъявителя с открытой датой? Ну, чтобы человек пришел в турагентство тогда, когда захочет, бумажку показал, и ему оформили тур на то число, которое он назовет? Просто я не знаю, когда это случится, может, через месяц, может, через год. Знаю, что со скачками курсов валют это сложно, но мало ли?