А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10
Шрифт:
Входит Уно, держась за щеку.
У н о (мрачно).Все исполнено. Дал ей одежду.
Р у м а т а. Что случилось?
У н о. Ничего не случилось. Стал показывать, как штаны зашнуровывать... главное, сама же попросила показать... а она как влепит!
Р у м а т а. Значит, неделикатно показывал.
У н о. Чего там — неделикатно...
Р у м а т а. Ладно, ступай. Да никого в дом не пускай. Хоть герцог, хоть черт, хоть сам дон Рэба!..
Уно уходит. В ту же секунду с другой стороны в гостиную «ходит сгорбленный монах в черной рясе с капюшоном, надвинутым на лицо. Румата круто поворачивается к нему.
Р у м а т а. Кто ты такой? Кто тебя пустил?
М о н а х (откидывает капюшон).Доброе утро, благородный Румата.
Р у м а т а. Ловко! Добрый день, славный Арата. Почему вы здесь? Что случилось?
А р а т а. Все как обычно. Моя крестьянская армия разбрелась, все делят землю, на Арканар идти никто не хочет. Маршал Тоц собирает своих недобитых латников и скоро развесит моих мужиков вверх ногами вдоль Приморского тракта. Все как обычно.
Р у м а т а. Понятно... Садитесь, Арата. (Арата садится за стол, Румата придвигает к нему кушанья.)Подкрепляйтесь.
А р а т а. Благодарю... (Принимается за еду.)Иногда мне кажется, что мы бессильны. Я — вечный главарь мятежников, и я знаю, что вся моя сила в необыкновенной живучести... (В гостиную тихо входит Кира и останавливается. Арата и Румата не замечают ее. Она уже в мужском костюме, волосы подобраны под берет.)Но эта сила не помогает моему бессилию. Мои победы волшебным образом оборачиваются поражениями. Мои боевые друзья становятся врагами, самые храбрые бегут, самые верные предают или умирают. И нет у меня ничего, кроме голых рук, а голыми руками не достанешь раззолоченных свиней, сидящих за крепостными стенами... (Отодвигает тарелку.)Спасибо, благородный Румата.
Р у м а т а. Как вы здесь очутились?
А р а т а. Приплыл с монахами.
Р у м а т а. Вы с ума сошли. Вас же так легко опознать...
А р а т а. Только не в толпе монахов. Половина из них юродивые или увечные, как я. Калеки угодны Богу.
Р у м а т а. Ну хорошо. И что же вы намерены делать? Свести счеты с доном Рэбой?
А р а т а. Счеты? (Смотрит на свои пальцы.)Да, он вырвал мне ногти в своей канцелярии, когда я попался к нему в первый раз, и хотел четвертовать меня, когда я попался во второй... Но мало ли с кем у меня счеты? С соанскими богатеями — они выжгли мне клеймо на лбу... С каким-то бароном из метрополии — он выбил мне глаз булавой в битве под Эстором... С графом Убанским — у меня горб от его железных палок... Нет, дело не в моих счетах. Но дон Рэба зарвался. Не пройдет и года, как простой люд герцогства Арканарского полезет из своих нор с вилами и топорами — драться с серой сволочью. И снова поведу их я, чтобы они били тех, кого надо, а не друг друга и всех подряд...
Р у м а т а. Вам понадобятся деньги...
А р а т а. Да, как обычно. И оружие... (Вкрадчиво.)Дон Румата, помните, после моего чудесного спасения на ваших крыльях вы рассказали о себе... даже показали в небе звездочку, откуда вы к нам явились... Признаться, я был огорчен. Я ненавижу попов, мне было горько, что их лживые сказки оказались правдой. Но бедному мятежнику надлежит извлекать пользу из любых обстоятельств. Попы говорят, что боги владеют молниями... Дон Румата, мне очень нужны ваши молнии, чтобы разбивать крепостные стены.
Пауза.
Р у м а т а. Это невозможно. У меня нет молний.
А р а т а. Тогда дайте мне ваши крылья... Нет? Ладно, мы еще вернемся к этому разговору. (Поднимается.)Мне пора, благородный дон. Спасибо за угощение.
Румата молча достает из стола мешочек с деньгами. Арата так же молча берет мешочек, прячет за пазуху и поворачивается, чтобы идти. Останавливается.
А р а т а (не оборачиваясь).Между прочим, дон Румата...
Р у м а т а. Да?
А р а т а. Я знаю, богам люди не страшны... но хочу все же предупредить вас: дон Рэба что-то готовит. Надвигается гроза.
Р у м а т а. Вот как?
А р а т а. Монахи. В Арканар съехалось множество монахов. Большинство иноземцев.
Р у м а т а. Это интересно...
А р а т а. У многих монахов под рясами оружие...
Р у м а т а. Вы опасаетесь переворота?
А р а т а. Опасаюсь? Я? Серые или черные — не все ли равно, Кого рубить?
Арата уходит. Румата глядит ему вслед, затем оборачивается и видит Киру, которая во все глаза смотрит на него. Он быстро подходит к ней.
Р у м а т а. Ну как, переоделась? Ты знаешь, тебе идет...
К и р а. Румата, я все слышала!
Р у м а т а. Что ты слышала?
К и р а. Румата, это правда? Ты правда бог с далекой звезды?
Р у м а т а. Ну что ты, дурочка, какой же я бог?
К и р а. Но он говорил...
Р у м а т а. Ты не поняла. Это было иносказание.
К и р а. Но ведь он...
Р у м а т а. Про молнии и про крылья... Это он все в духовном смысле. Крылья души, молнии мысли, звезды надежды...
Кира садится в кресло.
К и р а. Иногда я не могу понять, почему ты не бьешь меня.
Р у м а т а. То есть как это — почему не бью? Разве тебя можно бить?
К и р а. Ты не просто добрый, хороший человек. Ты еще и очень странный человек. Ты действительно словно архангел. Без иносказаний...
Р у м а т а. Ты помнишь «Поэму о горном цветке»? Прекрасная дикарка тоже думала, что он — бог...
К и р а. И все-таки любила его...
Румата садится рядом с Кирой, обнимает за плечи.
Р у м а т а. Бедная моя дикарка. Тебе так хочется, чтобы я был богом? И не страшно?
К и р а. Когда ты со мной, я делаюсь смелой. Сейчас вот я смелая. И я спрашиваю тебя, Румата: ты — не сейчас, а потом, когда все уладится,— расскажешь мне о себе?
Пауза.
Р у м а т а. Да. Когда-нибудь я расскажу тебе все, маленькая.