А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10
Шрифт:
К и р а. Так, ничего... Всё по-старому.
О к а н а. Как поживает дон Румата?
К и р а. Жив, здоров... Что ему делается?
О к а н а. Я замечаю, он в последнее время почти нигде не бывает.
К и р а. Ему и дома хорошо.
О к а н а. Конечно, конечно... Епископ не одобряет светских развлечений...
К и р а. Дону Румате епископ не указ.
О к а н а. Это не совсем так, милочка. Просто дон Рэба благоволит к дону Румате.
К и р а. Ну кто там к кому благоволит... Дон Румата свободен как ветер. Захочет — уедет, захочет — приедет...
О к а н а. Мне сказали, что у вас сейчас гостит высокоученый отец Будах...
К и р а. Сегодня уезжает. Они с доном Руматой руду какую-то ищут.
О к а н а. Так они оба уезжают сегодня?
К и р а. Оба. Дня на три.
О к а н а. Какая жалость! Я так хотела пригласить вас к себе...
К и р а. Вы же знаете, дон Румата к дону Рэбе только в канцелярию ходит.
О к а н а. Да... да... Так дон Румата сегодня уезжает...
К и р а. Сразу после обеда. Сейчас будет обед.
О к а н а. Тогда не буду мешать... Прощание влюбленных, даже на срок короче мгновения, даже богам неуместно обременять присутствием своим... Ах, какая вы счастливица!
Окана целует Киру и выходит. Кира задумчиво глядит ей вслед. Входят Будах и Румата.
Б у д а х. «Когда торжествуют серые, к власти приходят черные...» Да. Отличная мысль. Поздравляю, дон Румата.
Р у м а т а. Да мысль, в общем, банальная. Но она в какой-то степени отражает закономерности нашего мира...
Б у д а х. До чего ловко научились выражаться эти дворяне! Не обижайтесь, мой друг...
Р у м а т а. Давайте присядем... Кира, принеси отцу Будаху пива.
Они садятся. Кира выходит.
Б у д а х. Собственно, само наличие закономерностей мира свидетельствует о совершенстве мира.
Р у м а т а. Вот как? Вы считаете мир совершенным, отец Будах? И это после пожара в вашей библиотеке? После отсидки в подвалах дона Рэбы?
Б у д а х. Мой молодой друг, ну конечно же! Мне многое не нравится в мире, многое я хотел бы видеть другим... Но что делать? В глазах высших сил совершенство выглядит иначе, чем в моих...
Входит Кира с кувшином и стаканами, садится рядом с Руматой.
Р у м а т а. А что, если бы можно было изменить высшие предначертания?
Б у д а х. На это способны только высшие силы.
Р у м а т а. Но все-таки представьте себе, что вы бог...
Кира вздрагивает и прижимается лицом к плечу Руматы.
Б у д а х. Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им.
Р у м а т а. Ну а если бы вы имели возможность посоветовать богу?
Б у д а х. Я всегда говорил, что у вас богатейшее воображение...
Р у м а т а. Вы мне льстите... Но что же вы все-таки посоветовали бы всемогущему? Что по-вашему следовало бы сделать богу, чтобы вы сказали: вот теперь мир добр и хорош?
Б у д а х. Что ж, извольте. Я сказал бы всемогущему: «Создатель, я не знаю твоих планов, но захоти сделать людей добрыми и счастливыми. Так просто этого достигнуть! Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей...»
Р у м а т а. И это все?
Б у д а х. Вам кажется, что этого мало?
Р у м а т а. Бог ответил бы вам: «Не пойдет это на пользу людям. Ибо сильные вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему останутся нищими».
Б у д а х. Я бы попросил бога оградить слабых. Вразуми жестоких правителей,— сказал бы я.
Р у м а т а. Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу, и другие жестокие заменят их.
Б у д а х. Накажи жестоких! Чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым!
Р у м а т а. Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг него сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильнейшие из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не хочу этого.
Б у д а х. Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.
Р у м а т а. И это не пойдет людям на пользу. Ибо когда получат они все даром, без трудов, из рук моих, то забудут труд и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду впредь кормить и одевать вечно.
Б у д а х. Не давай им всего сразу! Давай понемногу, постепенно!
Р у м а т а. Постепенно люди и сами возьмут все, что им понадобится.
Б у д а х (чешет в затылке). Да, я вижу, это не так просто. Я как-то не думал о таких вещах... Кажется, мы с вами, мой друг, перебрали все возможности. Впрочем, есть еще одна. Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы это стало единственным смыслом их жизни!
Р у м а т а. Я мог бы сделать и это. Но стоит ли лишать человечество истории? Нужно ли подменять одно человечество другим? Это же все равно что стереть человечество с лица планеты и создать на его месте новое...
Б у д а х. Понятно... Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными... или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
Р у м а т а (медленно).Сердце мое полно жалости. Я не могу этого сделать.
Кира отшатывается от Руматы и закрывает лицо ладонями. Будах медленно поднимается из кресла.
Б у д а х. Слушайте, дон Румата... Хотел бы я знать все-таки... (Садится.)Черт знает что!