Абифасдон и Азриэлла. Дилогия
Шрифт:
Просто поверьте, что на душу девушки были свои планы у обеих организаций, и наша контора решила подставить подножку Небесам. Меня, как я понимаю, направили сюда с одной целью – послужить боксёрской грушей для ангелов быстрого реагирования.
Всё чудесно – бедная девочка лежит в больнице, благородный отец продаёт душу за её выздоровление, а она, очнувшись, получает всю полноту информации и соглашается на принесение в жертву себя, лишь бы спасти проклятую душу отца. Ритуальное самоубийство в наших пенатах не прощается никому. Хрустальная душа
Раздался звонок в дверь. Виктор Викторович молча передал мне зевающего Захарию и прошёл в прихожую. Я как-то не сразу въехал, что всё уже началось. В смысле худшее…
– Не открывай!
– Вот он, сволочь. – И счастливый военный лётчик втащил на кухню невысокого благообразного старичка в сером плаще и золотых очках на носу.
– Селестин, – презрительно фыркнул я, а мой сын сдвинул светлые бровки.
– Абифасдон? – поправил очочки так называемый врач. – Ты ещё здесь, ленивый увалень?
– Вы что, знакомы, что ли? – смутился хозяин.
– О, уважаемый Виктор Викторович, мы с Абифасдоном старые коллеги. Только в определённый век я вовремя сменил работу и пошёл в карьерный рост, а он так и остался дешёвым фигляром, приставом по вызову. Правда, дружище? Захария, малыш, заткни ушки.
Мой понятливый сын изобразил резкое засыпание, а я полторы минуты максимально отточенным запорожским, сечевым (он же самый яркий!) матом лепил в лицо этому подлецу всё, что я о нём думаю. Лучшей наградой после моей короткой речи было восхищённое лицо бывшего лётчика.
– Ладно, Абифасдон, мы ещё сочтёмся, – прошипел благообразный старичок, принимая свой истинный облик – худощавый демон, два с половиной метра ростом, весь в шипах и гнойных нарывах, с лосиными рогами и поганой крысиной мордой. – Я сам забираю грешника. А с тобой будет говорить твоё начальство. Последний дружеский совет – захвати побольше вазелина.
Он протянул длинную руку к хозяину дома, и мой сын тут же распахнул глаза. Не знаю, что было в его взоре, но я свободной рукой поднял табурет и шарахнул им Селестина по кумполу.
– Ты… охренел?! – пошатываясь, взвыл он. – Это мой грешник, он подписал бумаги. Отвали, дурак!
– Сожалею, но именно меня прислали забрать душу Виктора Викторовича Кондратова, – зачем-то влез я, прекрасно понимая, кому перехожу дорогу.
– Ты дважды дурак, друг мой.
– Тамбовский волк тебе друг, собака страшная!
Селестин встал и хлопнул в ладоши. Полы в комнате задрожали. Бывший лётчик, как ни странно, ни капли не испугался, а, наоборот, собрался с духом, поправил мундир, звякнув медалями, и, сунув руку в карман, вытащил наградной «макаров». Захария одобрительно угукнул ему, и дядька закрыл нас с сыном.
– Вон из моей квартиры или я стреляю!
– Сколько угодно, – пробормотал тощий демон, а прямо из-под ламинатного пола начали подниматься тонкие струйки дыма.
Мгновение спустя перед нами встали четыре Гончих Ада. Полупсы-полукошки, страшные, как моя жизнь до рождения сына, в глазах полыхает оранжевый огонь,
– За Россию!!!
Три выстрела слились в один, и псы бросились на нас. Одну зверюгу отшвырнуло к стене, одна бросилась на бывшего лётчика, двое навалились на меня. Зря.
– Никто не может показывать зубы моему мальчику, – прорычал я, левой рукой прижимая к себе ревущего Захарию, а правой ломая челюсть ближайшему псу.
Больше ничего мне ни сказать, ни сделать не удалось – в квартиру без предупреждения, без малейшего сомнения и вопроса, ворвался ураган ярости, именуемый Азриэллой. Полминуты спустя три оставшихся Гончих были буквально разорваны в клочья, как туалетная бумага. Селестин с воем уполз в ту страшную нору, что он называет домом, с пробитой головой и сломанным в трёх местах позвоночным столбом.
Я закрыл спиной Захарию, прижав его лицом к своей груди, чтобы он не видел того воплощённого ужаса, в который превратилась его мать.
– Я знала, что тебе нельзя доверять ребёнка!
– Нам можно оборачиваться?
Бледная Азриэлла приняла у меня улыбающегося малыша, покрывая его личико поцелуями. По её щекам текли слёзы.
– Я не опоздал? – В квартиру ворвался широкоплечий ангел с двумя револьверами в руках. – О, вижу, вы уже закончили.
– Помоги. – Я кивнул Альберту, и мы вместе подняли бездыханное тело бывшего военного лётчика. Его грудь была разорвана длинными клыками голодных псов Ада.
– Он подписал договор, – напомнил я.
– Его душа на Небесах, – уверенно поправил меня Альберт. – Этот человек погиб в бою, защищая ребёнка. Мы позаботимся о его дочери.
Быть может, впервые за много лет я ощутил лёгкий укол грусти в сердце, или что там у меня есть. Души точно нет, мы же демоны. Нам всё равно, что происходит с людьми. Но я до сих пор помню, как доверчиво мой сын улыбался этому мужчине. Словно понимал, что он хороший…
Я думал напиться вечером. Даже открыл бутылку. Так и сидел с ней нос к носу на кухне, пока Азриэлла не позвала меня спать.
Что же вы с нами делаете, люди…
Глава 17
Толстый демон
Я получил новую разнарядку. Мы с Альбертом как раз сидели в «Шарлау», пили капучино, кажется, он и меня умудрился подсадить на этот богоугодный напиток. Я читал с сотового, белый ангел краснел или задыхался в хохоте, а я, постепенно увлекаясь, повышал голос, видя, что нас уже слушает почти всё кафе. Это был мой триумф стендапера!
Как бы двусмысленно ни звучало это слово, но на меня со всех сторон смотрели восторженные дамы, и это нереально вдохновляло. Конечно, если Азриэлла узнает – убьёт на месте. Хотя… ну убьёт, и по барабану!