Абордажная команда Белвела
Шрифт:
— Но могу предложить алхимию, — сказал Дин, — сейчас мне в голову пришел один преинтересный рецепт. Он просто выпьет зелье, и расскажет все, как было.
— Это какое-то издевательство, — проскрипел Фаскол.
— В таком случае, капитан, куда держать курс? — спросил Грэм.
— Дрейфуем. До тех пор, пока Дин не подготовит эликсир.
Судовой демонолог Густав Клиффер сосредоточенно изучал бумаги из лаборатории Ян Ван Ремма. Рядом сидел сэр Хауэлл. Агенты Дайтоба сумели доставить записи алхимиков в целости и сохранности. Хауэлл загорелся идеей создать эликсир в обход короля, и обратился к демонологу, служащему на флагманском судне Семнадцатого флота. Густав Клиффер внимательно осмотрел заметки, прочел каждое слово. Хауэлл терпеливо ждал, пока тот рассматривал десятки схем и формул. В конце концов, Густав неожиданно заявил, что ничего не смыслит в алхимии, что он, дескать, демонолог, эликсиры не по его специальности. Хауэлл раздраженно забрал бумаги к себе в каюту, и до самого материка больше не доставал их.
В то время как Хауэлл ступил на твердую землю, Дайтоб оставался в море, продолжая преследование Фрэнсиса. Канцлер взял на себя все обязательства по общению с королем. Первым делом, оказавшись на суше, Хауэлл подумывал обратиться к независимым алхимикам, исключая королевскую академию. Но время не ждало, король требовал результатов. Под строжайшим секретом Хауэлл передал записи в гильдию алхимиков, и отправился в королевский дворец. Его обещал принять лично Теадор Третий, но неожиданно захворал, и с канцлером говорил первый адъютант короля. Хауэллу это не понравилось и он говорил кратко и по только существу. В двух словах: Фрэнсис Эвери, использовав немыслимую демоническую силу, сумел сбежать от специально обученных агентов, но в руки им попал рецепт эликсира, который столь интересует Его Величество. Отныне создание зелья Белвела становится лишь вопросом времени. Адъютант выслушал, пообещав передать королю все слово в слово, и Хауэлл покинул дворец.
Спустя сутки появилось предположение насчет третьего алхимика, который, помимо Дина Лайлойда и Яна Ван Ремма, участвовавшего в создании эликсира. Хауэлл оказался удивлен, что все указывало на сэра Панагама. Но факты говорили против него: он без предупреждения отбыл несколько недель назад в неизвестном направлении и с тех пор не вернулся и не подал ни единой весточки, что очень радовало прочих королевских алхимиков, которые терпеть его не могли — в отсутствие Панагама гильдия задышала свободно. Нынешнее его местонахождение было неизвестно, так же как и Дина Лайлойда. Чего нельзя было сказать о Яне Ван Ремме, который вместе с дочерью находился в своей лавке в Порт-Стене. Выкурить его оттуда не представлялось никакой возможности, поскольку он находился под защитой самопровозглашенного губернатора Порт-Стена, лорда Мейнинга. А кроме того, следует помнить о чудесной алхимической лавке, способную выдержать осаду целой армии. Говорят, много лет назад ее заколдовал великий чародей Крийнолей.
Прошел день, потом еще один. Хауэлл ждал вестей из гильдии. Как только они сделают образец, канцлер предоставит его королю и, несомненно, тот проявит милость и наградит его. А если Дайтоб сумеет поймать Эвери за это время, то все выйдет в высшей степени превосходно. На третий день пришли хорошие новости, и Хауэлл сломя голову поехал в гильдию. Алхимики показали ему готовый эликсир, сказав, что сам по себе он прост в приготовлении, и только неразборчивый почерк клятого Панагама мешал им в работе.
Первым добровольцем вызвался сам Хауэлл. Алхимики долго отговаривали, он же был непреклонен. В итоге, после получасовой подготовки, под наблюдением пяти авторитетных ученых, Хауэлл выпил из пузырька мутную жидкость.
— Я ничего не чувствую, — сказал он.
Алхимики заявили, что так сразу не подействует, и попросили подождать. Спустя полчаса они осмотрели подопытного. Хауэлл выпил четыре эликсира-индикатора, и ни один не дал положительного результата. Тогда у него взяли кровь и за час сварили самое надежное зелье-указатель. Оно тоже не выявило изменений в теле Хауэлла. Канцлер рассердился, в результате алхимики выслушали массу оскорблений и угроз. Хауэлл подробно рассказал им, насколько они бездарны, и что один Панагам стоит их всех вместе взятых. Канцлер отдал распоряжение привести зелье Белвела в рабочее состояние до праздников, которые начинались через два дня.
Вечером, накануне всекоролевского фестиваля, Хауэлл вновь появился на пороге гильдии. Ему был предоставлен новый образец. На этот раз канцлер не решился опробовать его на себе, потому подопытным объявили щуплого практиканта. Тот дрожащими руками принял хрустальный пузырек и, зажмурившись, выпил.
— Ничего не чувствую, — жалобно сказал он.
— Сразу и не подействует, — авторитетно сказал седовласый ученый.
Хауэлл приберег оскорбления для кульминации событий. Подождали час, потом другой, но с практикантом так ничего и не произошло. Его прогнали прочь, и тут канцлер уже не стал сдерживаться. Алхимики услышали в свой адрес много грубых выражений, и обещали все исправить сразу после праздников, то есть через пять дней. Хауэлл, взбесившись, заставил их работать без выходных, и поставил крайний срок для приготовления действующего эликсира на конец фестиваля.
Все королевство весело провело праздники, люди наряжались для маскарадов и гуляли по улицам. Дети и взрослые, мужчины и женщины — все отдыхали пять праздничных дней. Единственными, кто трудился в этом время, оказались алхимики королевской гильдии. Поминая лихим словом бессердечного канцлера, под конец фестиваля они предоставили завершенное зелье Белвела.
Хауэлл явился донельзя мрачный. Алхимики сдержанно поздоровались, и перед канцлером появился новый подопытный. Это был уборщик, выходящий через месяц на пенсию. Он очень испугался, но зелье отпил.
— Я что-то чувствую, — проговорил он, вращая глазами, — нет, показалось…
Алхимики смотрели на него как на последнюю надежду.
— Совсем ничего, — сказал он, разводя руками.
Проведя все необходимые эксперименты, применив к работнику четыре простых индикатора и один надежный, ученым пришлось признать, что снова чего-то не хватило. Хауэлл, хмурясь, сказал, что теперь пусть ищут другую работу, и покинул здание гильдии. Алхимики лишь усмехнулись ему вслед: они здесь уже долгие годы ничего не делают, но выгнать их сложнее, чем сдвинуть с места форт Бланкальер.
Фрэнсис ворвался в каюту Дина, торжественно напевая старинную пиратскую песню.
— Ты чего!? — демонолог испуганно вскочил с койки.
— Опять, опять! — Фрэнсис хохотал от души.
— Снова пытались?
— Да! Это так веселит!
Дин присел на койку и протер глаза, по каюте из стороны в сторону расхаживал Фрэнсис.
— А я говорил, что ничего у них не выйдет! Говорил же?
Дин растерянно кивнул:
— Не понимаю, почему тебя это так радует. И не могу взять в толк, отчего ты это чувствуешь?
— Мне трудно объяснить, — сказал Фрэнсис, — просто я ощущаю, когда Белвела пытаются призвать в другое место, хотя это столь же результативно, как пытаться соломинкой сдвинуть булыжник. А радуюсь я оттого, что мы провели вокруг пальца правительственных псов! Я же говорил тебе, что Белвел един.
— Странно, что так и оказалось, — проговорил Дин, — все считали, что Белвел многолик, что легко выйдет вселить его в сотни людей. Но знаешь, я сейчас беспокоюсь о другом… Лишь бы с Бонни, Яном и Панагамом все было хорошо.