Абордажная команда Белвела
Шрифт:
— Судовой дипломат Фрэнсиса Эвери предлагает переговоры от имени команды!
Спустя минуту из укрытия высунулся солдат и выкрикнул, что вскоре прибудут ответственные лица, а пока что никто не сдвинется с места.
— Капитан Фрэнсис Эвери свободен в выборе курса! — грозно сказал Оливье и спрыгнул со стены.
— Отлично, — похвалил его Фрэнсис, — ты проявляешь талант!
Оливье присел:
— Переговоры плохо влияют на мое самочувствие, — пожаловался он.
— Следить за передвижением противника! — отдал приказ Фрэнсис, — атаку ожидать в любой момент!
— Правительственные крысы, — подтвердил Оливье.
Трюм «Блаженного Липли-сина» был полон солдатами Его Величества, а также ранеными и побитыми пиратами, закованными в кандалы. Грэм, опустив голову, ругался в полголоса.
— Блэксмит! — стоящий рядом солдат сапогом ударил его по лицу.
Пират выплюнул два выбитых зуба, но солдату показалось этого мало, и он врезал еще раз. Грэм потерял сознание, темная пелена поглотила его. Смутные образы мельтешили в голове, то кровавые, то мрачные. Вспомнилась тюрьма Бланкальер, всплыл образ Роберты с обезображенным лицом. Потом почудилось, будто тонет, проваливается в ледяную воду.
Грэм очунулся, закованный в кандалы. Оглянулся: связанная команда угрюмо сидела и молчала, у входа стояли два надсмотрщика.
К пленникам спустились Хауэлл и Дайтоб, в окружении солдат и офицеров. Найдя глазами Грэма, канцлер первым делом двинулся к нему.
— Вот и встретились, — сказал канцлер.
— Не имею чести, — процедил Грэм.
— Король отдал приказ поймать всех сбежавших из Бланкальера. И казнить.
— Без суда?
— Можем договориться. Будешь сотрудничать — будет и суд. Только все равно казним.
— С вами приятно иметь дело, сэр, — сказал Грэм. — Однако позвольте послать вас к черту.
Пираты хищно заулыбались. Хауэлл переменился в лице, но в этот момент в трюм спустился солдат, и, подойдя к канцлеру, что-то шепнул. Тот внимательно выслушал.
— Вот и все, Блэксмит! — воскликнул он, кивнув и отослав солдата, — Эвери в ловушке, осталось только схватить его! Теперь прошу извинить: мне и сэру Дайтобу следует высадиться на острове и лично принять капитуляцию Эвери!
— Капитан не сдастся! — крикнул один из пиратов.
Его поддержали и остальные, дико ревя и выкрикивая оскорбления Короне и всем правительственным псам.
— Заткнулись! — рявкнул Дайтоб.
Солдаты бросились на связанных пиратов, избивая их, заставляя замолчать.
— Скоро я вернусь сюда с Эвери! — пообещал Хауэлл.
— Удачи не желаю, хотя она вам понадобится! — сказал Грэм, — Фрэнсиса так просто не возьмешь.
Хауэлл только усмехнулся и вышел. Вслед за ним пленников покинул Дайтоб и сопровождающие их офицеры.
К солдатам, окружившим руины, где укрывались пираты, постепенно присоединялись все новые отряды, укрепляя осаду. Спустя час появились и командующие: Хауэлл и Дайтоб. Они отдали приказы, перестроили позиции, наглухо обложив храм со всех сторон. Следуя традиции, в качестве парламентера выступил сам канцлер. Он храбро подошел к стенам, хотя и слышал, как за ними наглый голос предлагает накормить его свинцом. Вскоре перед Хауэллом появился Оливье, гордо встав в полный рост, а, учитывая высоту стены, канцлер почувствовал себя тараканом. Редко когда ему приходилось разговаривать с кем-то снизу вверх, обычно к нему относятся почтительнее.
— Я требую разговора с капитаном, — сказал он, нахмурившись.
Из-за стены до слуха канцлера донесся обрывок фразы: «…давайте пристрелю его, гадюку подколодную! Чего церемониться!»
Хауэлл поперхнулся в кулак, откашлялся и Оливье.
— Наконец-то я вас нашел, — сказал канцлер, собравшись с мыслями, — и теперь уж все до одного можете готовиться к виселице.
— Я слышал подобные речи и в прошлый раз, в форте Бланкальер, а тогда у нас не было даже корабля.
Хауэлл побледнел, тяжело запыхтел.
— Грязный трюк, — выдавил он.
Оливье рассмеялся:
— Вы сумасброд, сэр, признайте это.
— Оливье Шарм, вас уже ничто не спасет, это я гарантирую, а вот кое-кто из ваших может и выживет. Передайте команде, что мне нужно всего два человека, и мы просто обязаны договориться. Я имею в виду Дина Лайлойда и Фрэнсиса Эвери. Буду краток, господин дипломат: выдайте мне их, и я смягчу приговор всей команде. Пожизненная каторга вместо виселицы, подумайте хорошенько!
— Весьма благодарен за предложение, — кивнул Оливье. — Позвольте обсудить его с командой, — и спрыгнул со стены. Оказавшись во дворике, он присел, тяжело задышал, у него задрожали колени.
— Ужас какой-то, — промолвил он, — Фрэнсис, поговори сам. Не люблю работать на публику.
— У тебя замечательно получается, — подбодрила дипломата Роберта.
— План такой, — вмешался Барт, — я отстрелю канцлеру голову, а дальше будь что будет!
— Отдохни пока, — буркнул Фрэнсис, в ответ стрелок только пожал плечами.
Роберта осторожно выглянула из-за проема в стене: солдаты лежали по укрытиям, а Хауэлл томился под лучами заходящего солнца. Вдалеке, среди деревьев, она заметила движение.
— Глядите! — воскликнула она, — к ним идем подкрепление!
Спустя пару минут к Дайтобу подошло два офицера, сообщивших о прибытии своих отрядов.
— Вот что, Оливье. Скажи им, что нас тут десять тысяч! Или двадцать! — предложил Фрэнсис.
— Второй раз… не получится, — слабо проговорил тот.
Но спустя десять минут вышел к Хауэллу, высокомерно задрав подбородок и держа воистину королевскую осанку.
— Заждались, сэр канцлер? — осведомился он.
— Ближе к делу.
Оливье откашлялся:
— Предлагаю оставить решение вопроса до утра, нынче рано темнеет.
Несмотря на сгущавшиеся сумерки, пели птицы, воздух переливался ароматами тропических цветов, ветерок легонько дул в лицо. В такие моменты жить хочется как никогда. «Жизнь прекрасна!» — воскликнул бы любой на острове, если бы не надо было решать проблемы: солдатам — слушать приказы начальства, рискуя жизнью в борьбе с разбойниками, Хауэллу и Дайтобу — думать, как бы не упустить добычу, а пиратам — спасать свои шкуры.