Абреки Шамиля [СИ]
Шрифт:
Ближе к утру Дарган принял окончательное решение, он оставил у входа в ущелье пятерых человек во главе со своим братом подъесаулом Савелием на случай, если абреки не обнаружат убитого часового на месте и поднимут тревогу, или если придется спешно возвращаться назад. Потом дал команду трогаться, укутанные концами башлыков по самые брови, станичники положили поперек седел приготовленные для стрельбы винтовки, поудобнее умостили за спиной заряженные пистолеты. Обмотанные тряпками копыта коней мягко ступали по густой альпийской траве, не слышно было ни звяка, ни стука, ни лошадиного фырканья — сотник решил раньше времени не тревожить присутствием
— Аллах акбар! — крикнул он, сжимая в другой руке винтовку.
— Аллах акбар, — по татарски отозвался Захарка, считавшийся в семье Даргановых знатоком языков. — Дар эс салям алейкум, уважаемый.
— Ваалейкум эс салям. Откуда вы, братья?
— Мы кабардинцы, из Баксана, что под горой Эльбрус, пришли по зову предводителя всех горцев имама Шамиля на священную войну против неверных.
— Да продлит аллах его жизнь, вы настоящие правоверные мусульмане. Кабардинцы к нам еще не приходили, — обрадовался часовой, обернувшись назад, отдал какое–то приказание, затем продолжил. — Вы соблюдаете законы шариата?
— Да, мы сунниты. Аллах велик и мы свято чтим законы, по которым он повелел жить всем правоверным.
— Вы принимаете провозглашенный имамом Шамилем газават против неверных? — дозорный продолжал с пристрастием допрашивать верховых, из которых ни один не говорил по кабардински, в том числе сам Захарка. Расчет строился на том, что сами кабардинцы под русским давлением давно утихомирились, а чеченцы, как и дагестанцы, признавали только свой язык и русский, как средство общения со всеми.
— Мы потому и пришли под зеленое знамя ислама, что как один против насаждаемых русскими порядков.
Часовой скрылся внутри башни, через несколько мгновений за тяжелыми воротами загремели железные засовы, створки скрипуче распахнулись и показалась освещенная несколькими факелами не широкая улица высокогорного аула, ведущая на центральную площадь.
— Дорогие гости, мы рады вам, нашим братьям по вере, — прижимая руку к сердцу, сказал один из привратников. Отступив в сторону, он показал рукой вдоль дороги. — Проезжайте до площади, там вы найдете еду и питье, там вас встретят джигиты со всего Кавказа.
Отряд казаков шагом проехал мимо воротных столбов, когда створки закрылись за последним из всадников и абреки вновь собрались укрыться в стенах башни, спрятавшийся в середине Дарган поднял руку. Замыкавшие шествие станичники завернули лошадей назад и с маха опустили шашки на головы ослепленных пламенем факелов дозорных. Бросок был настолько дерзким и быстрым, что никто из абреков не успел прикоснуться к своему оружию. Панкрат спешился, юркнул в узкий проход башни, внутри которой вела наверх узкая лестница, но на смотровой площадке тоже не оказалось никого. Он спустился вниз, подобрав одну из чадящих смоляных чурок, посветил под лестницу, заметил в каменном полу накрытый деревянным щитом круглый вход в яму. Обычно кровники, державшие многомесячную осаду, складывали в таких погребах продукты питания. Станичники в это время рассредотачивались с обеих сторон ворот, в темноте изредка поблескивали лишь длинные дула винтовок. К
— Есть тут кто живой? — крикнул в глубину Панкрат.
Тишина была ответом на его призыв, никто из заложников не подумал пошевелиться. Хорунжий развязал под горлом тесемку от бурки, чтобы легче было дышать:
— Мы казаки, мы христиане по вере, нас бояться не след.
Тряпье разом расшвырялось, показались бледные лица, обтянутые синей кожей, кто–то из станичников уже опускал в дыру служивший лестницей ствол дерева с выступами от сучьев. В него вцепилось сразу несколько костлявых рук, раздалось хриплое рычание. Пакрат снова нагнулся над входом:
— Петрашка, ты здеся?
— Если ты ищешь казака из станицы Стодеревской, то его перегнали в башню на другом конце крепости, — ответил перебиваемый кашлем сиплый голос. — А нас тут держали на случай осады.
— Мы должны были служить живым щитом, — торопливо дополнил сообщение сиплого его сосед.
На поверхности показались первые заложники, на которых невозможно было смотреть даже в свете нестойкого пламени от факелов. Когда последний из них перевалился через обнесенный камнем край колодца, Панкрат на всякий случай посветил по углам ямы, затем подтолкнул освобожденных к воротам, уже раскрывавшимся навстречу зарождающейся заре.
— Идите прямо, никуда не сворачивайте, — отдал он приказ призракам. — Как дойдете до валунов у основания горы, вас встретят наши люди и помогут переправиться через горы. Цепи несите в руках, чтобы не звякали, их разобьют там же.
— Все сделаем, как ты велишь, спаситель ты наш, — заголосил было кто–то из доходяг.
Подхорунжий разом взметнул шашку над его головой:
— Срублю и не задумаюсь, — по звериному прорычал он, оглянувшись на близкую площадь.
Но угрожающий замах блаженного не испугал, наоборот, заставил его еще выше задрать жидкую бороденку:
— Вот мы и дождались казачков–освободителей, уже они здеся… — тонким голосом закричал он.
Закончить вопить ему не дали сразу несколько человек, они накрыли провокатора рваным бешметом, пропихнули ему в рот кусок тряпки. Дернувшись пару раз, тот затих навсегда.
— Это татарин, — негромко пояснил один из заложников. — Решил подать абрекам сигнал, чтобы ценой наших жизней добыть себе свободу.
— Вот… чертово племя, — Панкрат крутнул головой, вложил шашку в ножны и резко скомандовал, — Трупы побросайте в колодец, чтобы следов не осталось. — Затем отыскал глазами того, кто проинформировал его о брате, жестко спросил. — Кто ты и откуда?
— Я казак Никита Хабаров из станицы Ищерской, три года назад под крепостью Грозной попал в заложники, — несмотря убогость внешнего вида, четко отрапортовал осовобожденный. — Пленили меня разбойники из банды Дени, который из Зелимханова тейпа, что находится в ауле Гудермес.
— Откуда ты знаешь подробности? — вмешался в диалог есаул Гонтарь.
— На одной земле живем, — не стал вдаваться в разъяснения казак.
— Ты говорил, что Петрашку перевели в подвал под другой караульной башней, — продолжил дознаваться Панкрат.