Абреки Шамиля [СИ]
Шрифт:
— Слуга исчез вместе с коляской?
— Его тоже не видно, под стеной строения лежит какой–то пьяный господин, здорово смахивающий на Жана. Но мне всегда претило подходить к пьяным людям.
— Постойте здесь, сейчас я посмотрю сам.
Кавалер обогнул гостиничное здание и на задней его стороне увидел приткнувшегося к стене мужчину крепкого телосложения. Кучера невесты он видел издали и мельком, но и этого оказалось достаточно, чтобы признать в лежащем на земле именно его. Он сразу понял, что возницу закололи ножом. Вокруг никого не было, день подходил к концу, в оконных стеклах окраинных домов города запылали языки пламени от закатного солнца. Стало ясно, что злоумышленники убили кучера девушки и присвоили кабриолет себе, угнав его в неизвестном направлении. На лице Буало надолго
— Допустим, что купить новую повозку для меня не составит особого труда, но кто согласится сопровождать Сильвию до самого ее дома? Отпускать же сейчас девушку одну слишком опасно. Лично я возвращаться не желал бы, а если нанять провожатых, то еще неизвестно, как они себя поведут, ведь до ее поместья несколько дней пути. По всему видно, что во Франции назревает новый передел собственности, — кавалер покусал губы и снова задумался. Затем переступил с ноги на ногу и продолжил свои рассуждения. — Но узнав, что я отправился в Россию, Сильвия бросилась вслед за мной, тем самым выказав полное ко мне доверие. И хотя после ссоры мы стали друг другу никем, доверие можно попытаться заменить крепкой дружбой. А кто и когда в пути отказывался от надежного друга? К тому же, Сильвия всю жизнь грезила дальними дорогами, я уверен, что она отправилась бы со мной в Россию, не случись между нами глупой размолвки. И еще одно. Истеричное поведение моей невесты объясняется просто — какой девушке понравится, если ее суженный начнет шастать по ночным кабакам и спать с доступными женщинами. Значит, претензии ее ко мне были оправданы. А что она взбалмошная и в какой–то степени недалекая, то какая из дочерей состоятельных родителей, выросших в родовом замке с монашескими условиями воспитания, блистала умом? И когда? — Буало поднял голову, проводил взглядом стайку белых пушистых облаков, розовых по краям от лучей коснувшегося кромки горизонта солнца. И поставил в своих мыслях твердую точку. — В конце концов, если в драки придется ввязываться часто, то хоть будет кому перевязывать раны.
Он уже направлялся к оставленной им посередине гостиничного двора бывшей своей невесте, когда последняя светлая мысль принудила его со значением причмокнуть губами:
— Но все мои рассуждения перевешивает оказанное мне Сильвией доверие, его не купишь ни за какие деньги, не считая того, что она чертовски хороша собой, — словно убеждая самого себя в правильности сделанных выводов, бодро добавил он. — Ко всему, мы успели отъехать от дома несколько сотен лье, и тащить подружку обратно было бы слишком хлопотно. Значит, остается одно — уговорить ее отправиться в путешествие вместе со мной. Кстати, здесь тоже есть свои положительные качества, за долгую дорогу мы сумеем узнать друг о друге очень много. И уже по возвращении домой придти к окончательному выбору.
С этими словами кавалер отправился на встречу с девушкой. Увидев его, она повернула к нему капризное личико и воскликнула:
— Месье Буало, надеюсь, мой кучер жив, а кабриолет дожидается меня за углом этого прескверного сарая?
— Вы так мечтаете поскорее от меня отвязаться? — кавалер попытался непринужденной улыбкой размягчить сердце бывшей своей невесты, одновременно чувствуя, что боль в боку достигла наивысшей точки и его начинает пошатывать. — С вашей стороны было бы весьма несправедливо и даже жестоко бросать меня в одиночестве в этой воинственной глуши.
— Простите, но такого исхода дела вы пожелали сами, — небрежно отмахнулась она. — Но вы не ответили на мой вопрос.
— Вынужден вас разочаровать, мадемуазель, кучер убит, а кабриолет угнали в неизвестном направлении.
— И что же мне теперь делать! — в отчаянии воздела руки девушка. — Я здесь никого не знаю. Да и денег с собой захватила не так много.
— У вас всего один выход- отправляться со мной в путешествие, как вам посоветовала моя тетушка.
— Но месье Буало, вы собрались не к шведам, а в дремучую Россию. Туда я не поеду никогда!
Кавалер проглотил
— Какая разница, в каком из направлений начинать путешествие, — с трудом пошевелил он непослушными губами. — Не пойдете же вы обратно пешком?
— Если дело обстоит так, как вы сказали, то с удовольствием, — бывшая невеста быстро наклонилась, сняла туфли и огляделась вокруг. — Кстати, вам я тоже посоветовала бы заскочить сначала к скандинавам, а уж потом отправляться в свою Россию.
Она успела сделать несколько шагов голыми ступнями по жесткой траве, и вдруг краем глаза заметила, что ее жених стал заваливаться на бок. Кавалер как–то неловко взмахнул руками и рухнул на землю, не выпуская из пальцев тускло блестевшего эфеса.
Сильвия удивленно прикусила пухленькую губу:
— Странно, только что этот бабник демонстрировал передо мной свою мужскую удаль и боялся, что я стану ему обузой, — пробормотала она. — А теперь я сама не знаю, что с ним делать.
Она растерянно осмотрелась вокруг, заметила, что из глубины двора к ней торопится толстый человечек. Он оказался единственным свидетелем случившегося и это был хозяин постоялого двора.
— Мадемуазель, вашего месье надо немедленно отвезти к доктору, — еще издали закричал он.
— Вот как! — Сильвия воткнула руки в бока. — И на чем вы прикажете его туда доставить?
— У него имеются прекрасные лошади, которых я поместил в конюшню.
Девушка немного подумала и облегченно встрепенулась:
— Вы правы, у месье Буало должны быть и деньги, на которые можно купить хорошую коляску, — как бы приходя к окончательному решению, она добавила. — На ней я отвезу его домой и доеду сама. Будем считать, что на этом опасное путешествие благополучно завершилось…
Глава пятая
Прошло полтора месяца с того дня, когда абреки захватили Петрашку, младшего из братьев Даргановых, в просторном доме станичного атамана, сотника Даргана, поселилась все возрастающая тревога. Никаких вестей ни от похитителей, ни от похищенного не было, словно ничего не произошло, и это обстоятельство казалось самым страшным. Если бы был известен размер выкупа, было бы намного легче — Дарган с Софьюшкой за сына не посчитались бы ни с чем, даже с обнаруженным случайно бриллиантом со всеми к нему сокровищами, имевшимися дома. Мужчины не могли смотреть в глаза женщинам, а те не знали, куда девать себя от бессилия. Несколько раз вместе с русскими солдатами сотник с сыновьями посещал чеченские аулы на левом берегу Терека и возвращался оттуда подавленным еще больше. Ответ был один — похищенного казака никто в глаза не видел, а Муса ушел в горы с отрядами имама Шамиля. Ощущались и последствия набега, во время которого глава семьи порубил всех до единого плененных казаками разбойников, теперь даже мирные горцы старались объезжать усадьбу Даргановых стороной. Назревал новый конфликт, казаки выставили по периметру станицы дополнительные посты, связав их верховыми вестовыми, у подворья сотника дневал и ночевал казачий патруль. Сам Дарган тоже не мог простить себе мимолетной слабости, терзаясь тем, что если бы не уничтожил взятых в полон абреков, то давно обменял бы их на младшего сына, и Петрашка бы уже уехал продолжать учебу в Москве.
Но жизнь в доме, как и снаружи его, продолжала катиться своим чередом, пришла пора Захару одному отправляться на учебу. Он противился упрекам родителей, гнавших его в Санкт — Петербург, в первую очередь понуканиям матери, считая себя виновным в исчезновении брата. После приказа, поступившего от атамана Кавказского линейного войска, станица опустела едва не в половину — вместе с русскими полками часть казаков ушла в поход, в который войсковое начальство решило не брать Даргана со старшим сыном. Остальные станичники старательно несли службу на кордонах и в секретах. Набеги абреков не прекращались ни на один день, они даже усилились в связи с ослаблением военной силы по всей Кавказской линии от Кизляра до Моздока. Ко всем неурядицам добавился сезон дождей, принесший с собой промозглую погоду, окончательно испортивший настроение.