Абсолютные друзья
Шрифт:
– А я протестовал против этой войны и по-прежнему остаюсь при своем мнении! – громогласно заявляет Манди.
– И вы совершенно правы, Тед, – заверяет его Рурк с обезоруживающей улыбкой. – Там было гораздо хуже, чем вы, борцы за мир, могли себе представить. Мы убивали всех, кто попадался под руку или на глаза, а потом все отрицали. Мы выделывали такое, от чего меня просто тошнит. Что можно, а что – нет? Никто нам не говорил. Никаких знаков «Стоп» не было, вот мы и давали себе волю.
От такой откровенности защиты нет: тем более у человека, который всю неделю проводит в одиночестве в Лондоне и только уик-энд – с женой и сыном в Донкастере.
– Рурк хочет, чтобы я с ним пообедал, – сообщает Манди Эмори, рассчитывая услышать возражения. Такое приглашение беспрецедентно. Согласно командным правилам поведения
– Так пообедай.
– И что сие означает?
– Он хочет, чтобы ты пришел к нему на обед. Ты хочешь пойти. Он прочитал твое досье. Возможно, он прочитал все наши досье. Он не вытянет из тебя ничего такого, чего еще не знает. Так что открывай ему душу, если у тебя есть такое желание.
Зависть? Безразличие? Манди не знает.
Дом расположен в Итон-Плейс, производящий впечатление трехэтажный особняк. Он еще не успевает позвонить, как дворецкий в черном костюме открывает дверь. В длинной, новенькой, обставленной в стиле короля Георга гостиной, словно перенесшейся из колониальной Америки, Рурк нависает над тележкой с бутылками. Направляясь к нему, Манди чуть не падает, зацепившись за очень уж высокий ворс ковра. В углу стоит кресло-качалка с расшитой подушкой. На стенах картины, отображающие освоение Дикого Запада, и репродукции Эндрю Уайета. [92] В стеклянной горке – коллекция безделушек из морских ракушек из Новой Англии.
92
Уайет, Эндрю (1917–1998) – один из самых популярных американских художников.
– Сухой мартини сгодится? – спрашивает Рурк, не поднимая голову.
– Мартини так мартини.
– Хочешь взглянуть вон на ту карту? – На «ты» они успели перейти гораздо раньше. – Похоже, мы соседи.
На пюпитре лежит географический атлас. Раскрыт на Ирландии.
– Тебя наверняка заинтересует юго-запад. Найди маленькую красную стрелку.
– Нашел.
– Это то самое место, где твоя мать, Нелли О'Коннор, впервые открыв свои светлые глазки, увидела горы Маллагарейрк. А теперь переместись на юг. Через реку Блэкуотер. Шестнадцать миль, как летела бы ворона, если вороны в Ирландии летают по прямой, в чем я готов сомневаться. Белая стрелка. Нашел? Манди кивает.
– Это место, где родился мой прославленный отец. Орвилл-старший. В тени гор Богжераг в семилетнем возрасте он впервые сыграл в покер. За твое здоровье. – Рурк протягивает Манди стакан с мартини, и Манди изо всех сил пытается скрыть родственные чувства, которые ему предложено выказывать. Но все равно их испытывает. Вот так и рождается дружба.
У Рурка, как и у Манди, время есть. Если во вторую половину дня Манди свободен, Рурк всегда готов встретиться с ним. И вечером, если Манди согласен предпочесть его компанию походу в кино или сидению в одном из баров Хампстеда, Рурк, по существу холостяк (жена – адвокат в Вашингтоне, дочь – студентка в Йеле), всегда рад пойти ему навстречу. Рурк, как и Манди, любит пешие прогулки. Сидение под крышей в хороший день, заявляет он, оскорбляет душу. Манди с этим полностью согласен. Рурк любит Лондон, пусть у него и есть пара ирландских родственников, которые с радостью взорвали бы этот город. Есть они и у Манди. Он никогда с ними не встречался, но полагает, что намерения у них схожие. Дворецкий, открывающий дверь в особняке на Итон-Плейс, по совместительству и шофер. Его фамилия Милтон. Он отвозит их в указанное место, а далее они прогуливаются по паркам, докам, городским улицам. Посещают могилу Карла Маркса на кладбище Хайтейт и могилы его товарищей, которые завещали перевезти их тела со всех концов света, чтобы лежать в земле рядом с ним. Манди говорит, что Профессор гордился бы этими людьми. Как гордился бы и доктор Мандельбаум, но вот эту мысль он не озвучивает.
Говорят они практически обо всем, но их текущая тема – жизнь и любовные увлечения Манди от Мюрри до Бедфорд-сквер. Давно уже Манди не исповедовался незнакомцу, если такое вообще случалось. Но совет Эмори однозначен, так что второй раз задавать вопрос необходимости нет. И Рурк – отличный слушатель, никогда не судит говорящего. Только слушает. Они идут бок о бок. Без визуального контакта откровенничать легче. Даже семейная жизнь Манди не исключается из общей канвы, пусть за все промахи он винит исключительно себя. Имя Саша не упоминается вовсе. Он – наш уэльский друг. Берлин – это «Кардифф». Восточная Германия – «Восточный Уэльс». Если кто вдруг их и подслушает, сразу потеряет интерес. Они оба – профи.
Когда Рурк занимается физическими упражнениями, его голос становится более резким. Подошвы его гарвардских туфель радостно шлепают по каменным плитам тротуара или дорожки. Манди шагает с ним в ногу. Рурк любит махать руками. Как и Манди. Тот, кто видит эту долговязую парочку, которая, отчаянно жестикулируя, прогуливается на Реджент-парк, может подумать, что эти двое – эксцентричные братья, решающие мировые проблемы.
Их обеды в Итон-Плейс отличает другая, но столь же заразительная форма интимности. Порядок никогда не меняется. Мой дом «чистят» еженедельно, заверяет Рурк Манди, и я говорю не об уборщице. После пары стаканов мартини они переходят к разбору операции Саша – Манди. Давай, Тедди, мне нужно знать все. Сейчас не время для недомолвок. Рурк выбирает одну из последних встреч, какую-то информацию, переданную Сашей. Содержание значения не имеет, поскольку интерес Рурка чисто технический. Допустим, речь идет об отношениях ГДР и Китая, мелочевка, конечно, но все равно льет воду на разведывательную мельницу.
– Я приземленный человек, Тед. Так что давай последуем по Желтой кирпичной дороге, [93] проложенной через систему, если не возражаешь. Послушаем Сашину историю о том, как он добрался до этих материалов.
Он говорит о следующем: давай проследим путь, который проделала кассета с микропленкой от штаб-квартиры Штази до Бедфорд-сквер. Расскажи мне, в каком потайном устройстве Саша прятал кассету и где он ее взял. Действительно ли у него есть доступ к оперативным материалам Штази? Действительно ли он может просто войти, достать кусок мыла с вмонтированной в него фотокамерой и отщелкать пленку, не опасаясь, что кто-то крикнет ему: «Эй, чем ты тут занимаешься?!» А потом перейдем к тому моменту, когда он передает эту самую пленку своему другу Тедди.
93
Желтая кирпичная дорога – дорога, выложенная желтым кирпичом, по которой Дороти и ее друзья, герои сказки Ф. Баума «Волшебник страны Оз», идут к Изумрудному городу. В переносном смысле – путь, в конце которого человека ждет достижение цели и воплощение мечты.
И, наконец, Тед, остановимся на том, как ты вручаешь пленку местному резиденту Эмори. Или, поскольку бывают ситуации, когда похмелье выводит местного резидента из строя, а то и из доверия, Теду приходится самолично вывозить товар из Багдада, остановимся на том, что происходит на границе.
И Манди изо всех сил роется в памяти, чтобы поделиться с Рурком мельчайшими подробностями. Возможно, это всего лишь тщеславие, но у него складывается ощущение, что его знания останутся в истории. Это не Профессор, пытающийся на чем-то его подловить. Речь идет о молодых парнях, только вступающих в игру, которые когда-нибудь будут изучать операцию Саша – Манди, сначала в закрытых институтах, потом в открытых, и восхищаться мастерством ее участников. И Рурк – не Профессор. Рурк может улавливать все нюансы, тогда как Профессор, и слава богу, только неувязки.
– Тед.
Они в очередной раз обедают. Добрались до кальвадоса. Это любимый напиток Рурка. И предмет трений с бухгалтерами Управления. Как-то раз им решительно не понравилось, что он выложил пятьсот баксов за бутылку кальвадоса восьмидесятилетней выдержки. Но это же ради дела, черт побери! Чем он должен был угощать своего высокопоставленного собеседника? Минеральной водой?
– Ты совершенно прав, – заявляет Манди, вглядываясь в глубины пузатого фужера.
– Тед, во время пребывания в Таосе, где ты пытался отыскать свою душу, тебе довелось встретиться с моим приятелем, художником по фамилии Люгер? Берни Люгер? Большие полотна, хвалебные и ругательные отзывы в прессе, видения апокалипсиса, игра на гитаре?