Абсолютные неприятности
Шрифт:
Я молчу - и они молчат. Только глазищами, как фарами, лупают в темноте. Понимаю, что между собой как-то общаются - слишком много у них рук свободных. Жестами, к примеру, или осязательными какими фишками - но слов-то не произносят, вот дешифратор и не берёт. Строится только на издаваемые осмысленные звуки - в любом, правда диапазоне, но всё равно, примитивная техника, в сущности.
Время в темноте совершенно не идёт. Может, пять минут прошло, может, полчаса - не определить. Но в один момент я сообразил, что вдалеке какой-то слабый отсвет пробивается. Будто там свечки горят или что-то такое. Сперва-то
– Смотри-ка, тёпленький, никак пришли!
И точно. Пришли.
***
Проходим высокую арку, а за ней - этакая просторная зала пещерная. Занятное местечко. Стены обработаны аккуратными такими потёками, на них - богемные светильники. Изображают факелы, и очень похоже издали, а вблизи цивильный человек мигом отличит - электрические. На фоне задней стены громадная статуя возвышается, из мягкого камня, известняка, я думаю. Или песчаника. Раскрашенная.
Супер-люкс-сюрреализм... Пасть с тремя рядами челюстей, одни из-под других торчат. Глаза горят красным - электричество подведено. Третий глаз - во лбу. Вместо рук - десяток клешней во все стороны растопырен. Громадное брюхо и, что показательно, человеческая грудь. Как у женщины, я хочу сказать. Народное творчество. Ничем культовым, заложусь, тут и не пахнет. Такие ферты, как мой конвоир, шутили. Под чутким руководством опытного специалиста по психологии примитивных теплокровных.
Но юмор у них всё-таки мрачноватый.
У нижних тяпок этой, деликатно выражаясь, модерн-богини сложены человеческие черепа. Аккуратненькой декоративной кучкой. И в той кучке, по моим прикидкам, штук сорок есть, как минимум. Очень эстетично. А на шее у неё - целая гирлянда сушёных ладоней. Побольше - человеческих, и маленьких - лешаковских. И из золотистых лешаковских кудряшек сделано что-то вроде ковра, и на том ковре стоит трон в виде свернувшегося дракона, украшенный белыми косточками. Рёбрами, я думаю. И тоже человеческими.
Мне стало противно, местный народ, наверное, замертво выносят.
А на троне восседает фильдеперсовый такой господин. На лысом черепе у него - золотой обруч с рогами, на птичьих его лапах - золотые шипастые браслеты, модельный костюм по местной моде: мундир - не мундир, но вроде того. И последний здешний хит сезона: ожерелье из чужих пальцев и ушей. Гаже не бывает - вполне под стать богине, и за колдуна вполне сходит.
И, что трогательно: за троном у него - два хмыря в шлемах с рогами и этих скафандрах-доспехах, и у них в средних конечностях внушительные стволы. Из тех, что не энергетическими импульсами стреляют, а пулями, знаете? Ну, вот.
– Салютик, - говорю.
– Это ты - Тшанч?
У этого шоу-владыки пачка отвисла и зенки разинулись.
– Допустим, - щёлкает ошалело. Притормаживает.
– Я - Тшанч. А ты, смертный, откуда такой наглый? А может, куриной слепотой страдаешь? Свет усилить?
Меня пробивает на ржач.
– Нет, - говорю, - уважаемый хладнокровный, я зрячий. Я только малость не тот, за кого вы меня тут все принимаете. Я, например, знаю, что ты, милый,
Мои конвоиры, между тем, Тшанчу знаки делают пальчиками верхних рук - теперь точно знаю, что есть у них жестовый язык. Теперь, как я понимаю, угорают над собственным начальничком - как ему челюсть ноги отдавила. Ну, я-то, положим, не дорубаю, на что намекают, но Тшанч моментом допёр.
– Отпустите, - говорит, - этого... философа.
Отпустили и удалились. Как мне показалось, в страшном горе, что представление до конца досмотреть не дали. А Тшанч с башки рога снял и кивает мне.
– Пошли, - говорит.
– Нечего тут патруль развлекать.
И мы вчетвером: я, Тшанч и его обломы со стрелялками - выходим из этого их дурацкого храма и попадаем по узенькому коридорчику в помещение куда поинтереснее первого.
Зал длинный, полон мониторов, но изображение, похоже, инфракрасное. Не иначе, как у хозяев тепловое зрение есть - и то, как же они иначе ориентировались бы в кромешной темноте? Тут банальные глаза не тянут.
По моим впечатлениям, на мониторах только тусклые цветные пятна плавают, ничего разобрать, ясен перец, нельзя, но шестое чувство охотника с большой дороги подсказывает: центр слежения за поверхностью земли у них здесь. Я думаю, один из множества. А простую картинку какая-то, видно, спецуёвая программка переводит для операторов в тепловую схему. Волшебные, так сказать, зеркала. Здорово, ничего не могу сказать.
А Тшанч говорит:
– Мы тебя под колпаком держим с тех пор, как ты звездолёт на нашей орбите оставил. У нас система наблюдения за космосом имеется - и за воздухом, кстати. У тебя ведь и внутриатмосферный летательный аппарат был, правда?
Жутко приятно слышать.
– Был, да сплыл, - огрызаюсь.
– Вы, случайно, не скажете заодно, где он сейчас, всеведущие вы мои!?
– А вот это, - говорит, - уже интересная тема. Мы ведь не только пришельцами интересовались. Ими тоже, но главное не это. Пришельцы тут у нас бывали уже. Теплокровные, вроде тебя. Так что есть опыт в этом направлении. Мы знаем, что теплокровных инстинкт влечёт друг к другу - ваших, значит, влечёт или к нашим дикарям, или к лешакам, чтоб они передохли. И мы просто вынуждены присматривать, чтоб чужаки с лешаками не наломали дров. Осложнения нам ни к чему.
– А я не думал, что вы лешаков боитесь, - говорю.
– И здорово страшные?
У Тшанча - злобная такая ухмылочка по всей морде. Синусоидой.
– Почему - страшные?
– говорит.
– Вредные для нас, всего только. Эти их леса - вроде громадных информационных систем, коллективный разум с серьёзным влиянием и очень большими возможностями - сила, как ты понимаешь, неестественная. Или сверхъестественная - колдовство, волхование это... Но одно дело - информационные миражи, а другое - влияние на климат и сейсмичность. Последнее для нас особенно принципиально.