Абсолютный холод
Шрифт:
Отпив всего лишь пару глотков из кружки, девушка протянула ее обратно Торенсену.
– Держи, Ларс. Мне надо поговорить с сиссельманом…
Она подошла к губернатору, который, стоя у шатра, о чем-то разговаривал со старшим тех русских, которые прилетели в окрестности Нордфьорда на своем вертолете с изображенным на борту белым медведем..
– Херр Оддмунд Ингерман, можно вас на минуту?
Сиссельман обернулся, смерил ее взглядом. Затем каким-то чужим – с нотками раздражения – голосом спросил:
– Чего тебе, Ругстад?
– Хочу сказать одну важную вещь.
– Ты что, не видишь, что я занят?
– Занят? Ладно, – Мэрит пожала плечами. – Я вижу, сюда телевизионщики приехали? Пойду, поговорю с ними.
– Обожди… Я сейчас!
Губернатор обменялся с русским коллегой еще несколькими репликами, затем, взяв Ругстад за рукав пуховика, отвел ее в сторонку, за шатер.
– Что это еще за фокусы, Мэрит? И что ты вообще здесь делаешь?
– Что я здесь делаю? Странный вопрос. Живу я тут неподалеку!
Ее дача – крепкое строение, наполовину каменное, наполовину деревянное, – доставшаяся ей от покойного отца, действительно находится поблизости от этого места, всего в каких-то пяти километрах отсюда. И губернатор не мог этого не знать, поскольку в прошлом, когда Ругстад-старший был еще жив, Ингерман не раз бывал гостем в этом их загородном доме на берегу Нордфьорда.
– Так что у тебя за «важная новость», Ругстад? – нетерпеливо спросил сиссельман. – Только излагай кратко, а то меня ждут.
– Если кратко… – Ругстад сняла очки и посмотрела на него своими голубыми льдистыми глазами. – Если коротко, то я не понимаю, откуда здесь взялся труп животного.
– Как это «откуда»? Волонтеры нашли!
– Кто именно? Я спрашивала у ребят, но никто этого толком не знает. Что за секретность, не понимаю!
– А тебе какая разница? Тебя, Ругстад, это не касается.
– Еще как касается.
– Вот что, Мэрит, – сиссельман бросил на девушку странный взгляд. – Речь идет о безопасности людей. Я к тебе хорошо отношусь и полностью тебе доверяю! Но…
– Но что?
– Но не могу всего тебе сказать. Назревают серьезные события. И тебе лучше в эти дела не лезть.
– Вот как? Интересно…
– А чем вызван этот твой вопрос? Объясни, а то я тебя не очень понял.
– Какой из двух вопросов? Про то, откуда здесь взялась эта беременная самка? Или про то, кто ее… нет, не убил, потому что это уже третий вопрос… А про то, кто ее здесь нашел?
– Слишком много задаешь вопросов, Ругстад! Может, мы отложим этот разговор? Зайди завтра в мой офис. Сегодня, сама видишь, не до разговоров!
– Оддмунд Ингерман, я ведь не ради любопытства у тебя спрашиваю! Мы с Ларсом и еще тремя волонтерами тут, именно в этом каньоне Герды, три дня вели поиски.
– Но останки-то вы нашли в другом месте! И в другом каньоне…
– Да, это так. Километрах в четырех отсюда. Но и этот проход мы тоже обследовали. Со щупами ходили! Тыкали в сугробы и наметы, искали второго русского! И даже детектор металла у нас с собой имелся.
– Значит, плохо искали!
Ингерман хотел еще что-то добавить, но к нему – из шатра – вышел его помощник.
– Херр сиссельман… Вас по спутниковому вызывают.
– Я занят, – сердито сказал губернатор. – Скажите, пусть перезвонят поздней.
– Думаю, вам лучше ответить, – сказал помощник. – Звонят из канцелярии премьер-министра!
– Сейчас подойду… минутку! – Ингерман повернулся к Ругстад. – Как видишь, меня разрывают на части. Приезжай завтра в Лонгйир, в мой офис! Мы с тобой спокойно обо всем поговорим. А сейчас, очень прошу тебя… по старой дружбе прошу… попридержи язык за зубами!
Сказав это, сиссельман направился в шатер, чтобы ответить на важный звонок из Осло.
После трех часов пополудни погода стала заметно портиться.
Крепчал мороз, через устье каньона от фьорда вдруг задул сильный ветер. Оба вертолета, как только в них погрузились те, кого пилоты сюда доставили из Баренцбурга и Лонгйира, поднялись в воздух и взяли курс на юго-запад. Промедли они с вылетом еще часа полтора или два, из-за стремительно ухудшающейся погоды могли бы тоже возникнуть проблемы, хотя местным пилотам и не привыкать летать в самых неблагоприятных метеоусловиях.
Волонтеры поместили тушу мертвой медведицы на крепкие устойчивые сани, закрепили тросами и стяжками. Эти сани в свою очередь прицепили к корме мощного снегохода… Тушу, как поняла Мэрит, собираются доставить по льду фьордов в Лонгйир. Ну а когда привезут в поселок, то наверняка поместят в тот холодный припортовой ангар, где все еще хранится туша другого мертвого полярного медведя, того, что несколькими днями ранее нашли они с Ларсом в одном из соседних ущелий-каньонов.
– О… кто к нам пожаловал, – процедил Ларс. – «Экологи» объявились!
К армейской палатке, возле которой стояли Ругстад и Торенсен, подкатили два скутера. Еще один снегоход, из их же компании, остановился возле приготовленных для транспортировки саней с тушей убитой медведицы. Человек с карабином за плечом, сидевший за спиной водителя, не слезая с сиденья, принялся снимать на видео сани с закрепленным на них тросами трупом убитого животного.
– Хай, Мэрит! – Андреас Хёугли заглушил движок своего серебристого «Полариса» и выбрался с водительского места. – Ну, что скажешь теперь? Я же говорил тебе, что эти твои русские – убийцы и ублюдки!