Абсолютный слух. Счастливчик Майки
Шрифт:
— Вот что, Маша, что бы никаких женихов возле тебя, я больше не видел, лучше этого, тебе не найти. Этот наш! Не обманет, не предаст.
Он развернулся и пошел к себе в комнату, по дороге продолжая говорить:
— Вот не верю я, что он американец! Не верю и все! Поет с душой. Вот откуда у американца русская душа?!
Маша хихикала зажав рот ладонью, Нина Александровна тоже улыбалась, едва сдерживая смех. «Завязывать надо, с русскими концертами, — подумал я — а то, скоро, не только дед увидит парашют за моей спиной».
Мы опять гуляли с Машей по саду и скоро оказались в беседке, но на этот раз все было по другому. Маша сидела у меня на коленях, обнимала, была спокойна, глаза ее загадочно мерцали в темноте беседки, изредка мы очень нежно целовались, и нам было очень хорошо вместе. Время летело незаметно.
— Пойдем, — сказала Маша — сейчас мама начнет нас искать, пойдем, я все равно буду спать с тобой, мы не расстанемся до самого утра.
Мы прошли по садовой дорожке взявшись за руки, вошли в дом, поднялись по лестнице и расстались у дверей моей комнаты.
— Не
Пришла она ко мне минут через десять, сняла с себя пижаму и скользнула ко мне под одеяло в своих простеньких трусиках.
— Где же твои кружева? — спросил я с улыбкой.
— Мои кружева ты увидишь только в свой день рожденья, — сказала Маша — я ведь не знала, что придется так долго ждать. Загадала желание… очень важное… Ничего, дольше ждала, я ведь тебя с двенадцати лет искала.
— Именно меня? — удивился я.
— Тебя конечно, теперь, о ком то другом, мне даже думать противно!
Я поцеловал Машу, пошлепал ее по попке, она прижалась ко мне теснее, устроила свою голову у меня на плече поудобнее и уснула в течении минуты. Видимо, умаялась за день. Сам я, тоже, не намного от нее отстал, уснул очень быстро, без всяких планов на грядущий день.
?ОТСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ.
Три дня! Три дня ушло у меня, что бы понять очевидную вещь. Обычное стекание заряда в атмосферу! При оттоке, позитроны просто стекали в атмосферу! Площадь катода была маленькой, а поток позитронов был настолько плотным, что воздух начинал светиться вблизи катода. Конечный пункт прибытия тоже не являлся загадкой, в атмосфере навалом отрицательно заряженных областей. Именно там, в конечном счете, заканчивали свой путь позитроны. Я понял это, и в моей голове сразу появилось решение, как сократить время оттока позитронов — дополнительное устройство в виде, примерно, метровой полусферы решало проблему. Поместив полусферу на крыше, скажем, вместо моей телевизионной антенны и соединив ее кабелем с катодом, время стекания заряда можно уменьшить на порядок, а может, и на большую величину. Значит можно, на эту же величину, увеличить рабочую частоту установки, что, в свою очередь, увеличит коэффициент передачи во вторичный контур и я оказываюсь очень близок к решению проблемы получения даровой энергии. Именно даровой, я же не вечный двигатель изобретаю! В конечном счете, это энергия Солнца, преобразованная здесь, на земле. Ведь нейтринный поток, пронзает Землю днем и ночью, значит работа установки не будет зависеть от времени суток. Когда новые знания уложились у меня в голове, стало ясно, что установка требует значительной переделки. Для повышения рабочей частоты установки сам разряд нужно было делать короче, но мощнее, разрядник нужно было переделывать. И я пошел к старому мастеру золотые руки которого выручили меня в прошлый раз, он был еще жив, что меня очень порадовало, выслушав суть переделки и причины по которым она была необходима, он сказал:
— Серебро «потечет», не выдержит, такие мощные вспышки будут просто испарять серебро с рабочей поверхности, могу предложить платину, советский сплав ПЛИ—10, есть небольшой запас, тебе нужно — то, всего пару грамм, защитить рабочие поверхности хватит.
Мы уточнили некоторые рабочие моменты и оплату, я заказал два разрядника новой конструкции, чтобы больше не возвращаться к этому вопросу. И мы расстались довольные друг — другом.
Я переделывал свою установку в течении полугода, в качестве полусферы нашел, через интернет, медный котел, времен царя Гороха, его использовали в бане для нагрева воды. Дом шел под снос и я выкупил котел по цене лома. Новая установка, постепенно, приобретала законченные формы и вот настал день пробного запуска. Последний раз все тщательно проверив, я запустил высоковольтный блок, теперь напряжение на нем было пять киловольт, потом запустил блок управления и услышал комариный писк разрядника. Сам разрядник был прикрыт щитком, но голубоватый свет разрядов стал виден на стенах комнаты, осциллограф показывал, что напряжение на вторичном контуре, примерно, восемьдесят вольт, а частота переменного напряжения достигла восьмисот герц. Я повернул регулятор частоты на максимальный предел и достиг частоты двенадцать килогерц, Напряжение на вторичном контуре стало сто девяносто вольт. На предыдущей установке шестьдесят вольт было пределом. «А теперь проверим под нагрузкой» — подумал я, доставая кусок двух — миллиметрового нихромового провода. Я выключил установку и туго прикрутил гайками провод к выходным клеммам вторичного контура. Потом включил установку и начал проверку с самой низкой частоты, трехметровый отрезок провода скрученный спиралью, задымил, но оставался темным. Подложив под него керамические плитки, я начал повышать частоту, нихром постепенно раскалялся, вот он засветился багровым, а вот его цвет сместился ближе к желтому. Я услышал треск, как от сильного статистического разряда, на высоте примерно полуметра от контурной оправки появилось… некое образование… диск величиной с блюдце. Нижняя сторона диска излучала свет. Я встал и попытался определить толщину диска, толщины не было совсем, диск просто исчезал. Встав на стул, я взглянул на то место где он должен быть, сверху, ничего не было видно, я ясно видел свой рабочий стол, творческий беспорядок на нем, но самого объекта не было видно. Только пятно рассеянного света на столе доказывало, что диск все еще на месте. Сев на стул, я убедился, что объект пропадать никуда не собирается. «Пусть повисит, — подумал я — хлеба не просит, интересно, много ли он жрет энергии? Надо проверить, нет ли где нибудь перегрева». С полчаса я сидел рядом с установкой и щупал ее различные части — все было в пределах нормы. «Неожиданный побочный эффект — подумалось мне — и я уже сейчас шкурой чувствую, что по сравнению с этим побочным эффектом, вся моя предыдущая возня, это детская игра в песочнице».
Глава 5
Прозвенел звонок будильника, я поспешил выключить звонок, но Маша уже проснулась, мне не удалось уговорить ее поспать еще, несмотря на мои поцелуи и ласки, удержать в постели ее не удалось, Маша схватила свою пижаму в охапку и помчалась в свою комнату одеваться. Я, шлепнул убегающую Машу за непослушание, оделся, сходил в ванную, потом зашел к ней. Она была уже одета и завязывала шнурки на кроссовках. Мы, уже пошли на выход, но тут Маша вспомнила, что я еще не причесан, пришлось вернуться, процедура слегка затянулась, но я ее не торопил, да и не мог, погрузившись в очередную нирвану, ее прикосновения были очень приятны. Наконец, мы вышли из дома, дошли до машины, потом было прощание, она обнимала меня, смотрела такими глазами, словно я приговорил ее к тюремному сроку, лет на двадцать.
— Маша! Ну, не на войну, же ты меня провожаешь! Да и живем мы рядышком, по островным меркам.
— Майки, пообещай мне, что сегодня ты ко мне еще приедешь.
— Если отец будет нормальным, я к тебе обязательно приеду!
— Как он может быть нормальным?! У него жена погибла, мама твоя!
— Ну, если не будет бродить по дому, с веревкой в руках, буду считать его нормальным.
— Как, ты, можешь шутить над этим?!
— Так, я, еще не дома, дома буду паинькой, понимаешь, не чувствую я потери, не помню о ком мне нужно переживать, кого оплакивать, у меня, просто, есть задача; пережить эти похороны, никого не обидеть и соблюсти приличия. Маша, мне пора, мне нужно попасть в дом раньше отца. Представляешь? Он вернется, а меня нет, что он подумает?
— Ладно, поцелуй меня и уезжай, но помни я жду тебя!
— До свидания, моя милая девочка! — я, нежно поцеловал Машу и поехал. В боковое зеркало я, некоторое время, видел тоненькую фигурку Маши, которая махала мне рукой.
Дома никого не было, я открыл гараж изнутри, загнал фургончик и поставил его на прежнее место, топлива оставалось, еще, больше трети бака. Я, прошелся по дому, зашел на кухню, доел жареную картошку, помыл сковородку, заодно разобрался с газовым водонагревателем. Спать мне уже не хотелось, делать было нечего и я вспомнил, что в доме осталось место, которое я еще не обследовал. Куда ведет лестница идущая вниз? Взяв спички на кухне, я отправился в поход на нижний уровень, думал об этом с иронией и совершенно напрасно. Спустившись по лестнице, уткнулся еще в одну дверь, открыв ее и чиркнув спичкой я нашел выключатель освещения, включив свет, испытал шок, весь дом покоился на цельном железобетонном перекрытии. Кроме стен, никаких опор не было, подвал имел всю площадь дома. Имелся даже, вполне приличный, деревянный пол."Да здесь квадратов двести, — подумал я — в футбол можно играть». С тех пор, как я попал в дом, я все время испытывал подспудное недоумение, мой предшественник был гитаристом, он проводил с гитарой, наверное, все свободное время. Об этом говорили жесткие мозоли на кончиках пальцев, да и рука была «поставлена», по крайней мере я играл без всяких затруднений и усталости. Я не нашел в доме гитару и это вызывало недоумение и теперь, стало понятно почему не нашел. У дальней стенки стояли две электрогитары, подойдя поближе я прочел «Стратокастер» эта надпись украшала обе гитары, только одна из них была бас гитарой. На столе, в углу, стоял ламповый усилитель «Пионер СМ — 83». Колонки, той же фирмы, стояли в удалении и были развернуты в сторону стенки с инструментами. Но больше всего, меня удивило то, что стены подвала и даже потолок были обклеены листами микропористой резины. «Это сколько же бабок на это ушло?» Я помял стену пальцем, «толщина миллиметров десять, не меньше», пацана баловали, денег не жалели, его музыкальные пристрастия поддерживали и это мне на руку, пусть отец убедится, что все вложения были не зря.
Я запнулся о шнур и обнаружил педаль для гитары, это была педаль для фузз эффекта, заводская надпись, не оставляла места для сомнений. В прошлой жизни, по молодости, я пробовал играть на электрогитаре, кое, что даже получалось, но своей электрогитары у меня никогда не было. «Нужно срочно «ставить» руку под электрогитару, выступать с акустикой, это полный отстой в глазах окружающих». Я проверил оборудование, все было подключено, осталось подключить переноску — пилот к сети. Из колонок послышался щелчок от включения, я взял гитару в руки, гриф был длиннее, намного длиннее привычного. Я взял пробный аккорд, мне казалось, что он будет звучать бесконечно. Брал разные аккорды, привыкая к длине грифа, побаловался с фуззом, для пробы заиграл финальную часть из «Отеля», там где слов уже нет, с фуззом звучало очень похоже на оригинал. Остановившись, я собрался припоминая кое, что другое и запел песню «Камбоджа», здесь тоже аккорды с фуззом, звучали очень эффектно. Когда песня кончилась, услышал жиденькие хлопки, на электрогитаре, играть было не привычно, глядя на гриф я не увидел, как он появился. Высокий, широкоплечий, сухощавый, лет 40–45, он был в майке безрукавке и его длинные, жилистые руки сказали мне о многом. Он стоял около лестницы.
— Наконец — то, я, услышал от тебя, что — то похожее на музыку, как жаль, что твоя мать не дожила до этого.
— Привет, отец — сказал я.
— Ты, что, вспомнил меня?
— Нет, но то, что я закрыл дверь, помню твердо. Кроме меня, ключи были у тебя и у мамы, мама сейчас в морге, все очевидно.
— Ты изменился, говоришь совсем по другому, из — за вашего, молодежного сленга, я тебя понимал с трудом, а сейчас ты говоришь чисто, без этих слов паразитов.
— Я позабыл сленг.