Абсолютный слух. Счастливчик Майки
Шрифт:
— Нашей новой солистки нет и неизвестно, когда будет, — сказал он раздраженно — может, что бы парни не простаивали, прогоним песню «Разрушительный шар»? Ее мало репетировали.
— Ты хочешь, чтобы я был солистом?
— Так, больше не кому.
Твоя магнитофонная запись сохранилась, но хотелось бы вживую прогон устроить.
— Петь эту песню мужским голосом, это извращение. У тебя есть блокнот?
— Есть, что ты хочешь делать?
— У Мэри должно получиться, дай блокнот я слова запишу.
Крис с сомнением посмотрел на Машку,
— Думаешь, у нее получиться?
— Не попробуем, не узнаем.
Наконец, он со вздохом протянул мне блокнот.
— Попадемся мы с ней, сколько ей лет, четырнадцать, пятнадцать?
— Почти пятнадцать, — успокоил я его — не трусь ковбой, дальше Техаса не сошлют, больше трешки не дадут.
Крис, моей шутки явно не понял, но блокнот и ручку дал. Я набросал текст и пошел делать из Машки солистку.
— Пойдем котенок, — сказал я таинственным голосом — научу тебя мяукать.
— Куда пойдем? — стрельнула на меня любопытными глазами Маша.
— К микрофону, конечно, если справишься, будешь нашей временной солисткой.
Глазки у Машки загорелись азартом, ну да, это как же можно, потом, подругам нос утереть! Типа, пела в ночном клубе со сцены!
— Вот, прочитай внимательно, — я передал блокнот Маше — постарайся запомнить слова.
Свою оглушающую силу голосовых связок, Маша не раз на мне испытывала. Было у меня подозрение, что эту силу можно использовать в мирных целях. Мне достался по наследству хороший, разборчивый почерк и Маша, без всяких затруднений, бегло прочитала текст несколько раз.
— Теперь, держишь текст перед глазами и поешь вместе со мной.
Музыканты давно подключились и уже успели заскучать, когда я дал знак Крису, что мы готовы. Мы начали петь, не выкладываясь по полной, мне было нужно, чтобы Машка просто запомнила, как надо петь. Музыканты подзабыли эту песню, которую мы давно уже не репетировали и допускали откровенные ляпы. Крис морщился, но молчал, пока песня не кончилась. Зато потом, он не пожалел их родословную, какие только животные не оказались в родственниках у наших коллег.
— А, теперь поем в полную силу! — Сказал я Маше.
Подождав, когда Крис закончит разнос, я дал понять, что можно начинать по новой.
— Играем снова! И вспомните, наконец, что мы профессионалы! — Подбодрил Крис нашу группу.
Мотивированные музыканты, заиграли снова, я не играл, мы с Машей стояли у одного микрофона и пели в полную силу. Маша, иногда, заглядывала в блокнот, но в основном смотрела мне в глаза, мы стояли почти напротив друг — друга. Я не верил своим ушам, моя тоненькая девочка, с таким маленьким ротиком, имела очень сильный и приятный голос. Вот, только, артистизм ее подкачал, песня о трагической любви, а у Машки в глазах веселые чертики прыгают.
Хотя, поет точно, полностью меня копирует. Я убедился, метод кнута и пряника работает, музыканты заиграли лучше, наверное, вспомнили вещь, после первого прогона.
— А, теперь ты поешь одна, — сказал я после второго прогона — Маша песня о трагической любви! А ты поешь, как будто герои сидят за свадебным столом, хорошая солистка должна быть и артисткой! Сделай печальное лицо, ради бога!
Маша попыталась сделать печальное лицо, скорчила унылую гримасу, но через несколько секунд расхохоталась.
— Майки! Ну, не могу я сделать печальное лицо! Смешно становится!
— Вы готовы? — Спросил Крис.
— Сейчас! Я только гитару возьму! Ладно, забудь о печальном лице, когда прославишься, будешь выступать только на радио, телевидение тебе противопоказано.
Я подхватил свою гитару, накинул ремень на шею и кивнул Крису. Мы начали третий прогон Маша пела отлично, я бы лучше не спел, если бы не ее счастливо — восторженный взгляд, то считай готовая солистка для группы. А, если надеть ей паранджу, то можно выпускать и на телевидение. Все надрывные интонации точно скопированы у меня, динамика просто запредельная, я бы так не смог. Когда мы закончили, я услышал аплодисменты. На галерее, не так уж далеко от нас, стоял наш работодатель мистер Браун, «роковая женщина» со своим спонсором, стояла неподалеку, именно она хлопала, не жалея рук.
— У девочки несомненный талант, — услышал я в гулкой тишине зала ее голос — откуда взялось это юное дарование?
— Понятия не имею, — ответил Браун — но мне, почему — то, кажется, что без нашего молодого автора здесь не обошлось.
Они спускались по лестнице и теперь было не разобрать, о чем они говорят, слова снова стали понятны, когда подошли поближе к сцене.
— Такая стройненькая — продолжала брюнетка восхищаться Машкой — и такой сильный голос! А песня, просто, потрясающая! Это, что — то новенькое? Стив, вы не слышали эту песню раньше?
— Нет, в нашем клубе эта песня не звучала, я бы знал. Наверняка, что — то новое, я уже не удивляюсь. Этот парень, выпекает новые песни, как горячие пирожки!
Браун и новоявленная примадонна поднялись на сцену, а неизвестный спонсор остался в зале присев за столик. Несмотря на ее молодость, ну сколько ей? Слегка за двадцать, как девушку я ее не воспринимал. Помню ее холодный, надменный взгляд, когда я впервые встретился с ней глазами. Но, сейчас, дамочка решила поиграть в демократию, она здоровалась за руку с музыкантами, мило улыбалась. Мне была неприятна мысль, что эта женщина прикоснется к Маше, словно она могла ее чем — то заразить.
— Котенок, — шепнул я Маше на ухо — иди сядь на свое место, а то, как бы тебя отсюда не выгнали.
Вон тот лысый, сейчас здесь главный.
Маша обошла скучковавшихся на сцене музыкантов, отодвинула свой стул и почти скрылась за кулисами, только ее любопытные глаза поблескивали из тени кулис.
Я оказался последним, кто удостоился подержаться за руку новой солистки. Очаровательно улыбнувшись она сказала:
— Меня зовут Рэйчел, твое имя я уже знаю. Как называется песня, которую исполняла та юная красотка?