Абсолютный слух. Счастливчик Майки
Шрифт:
Я махнул рукой Маше, и она подошла ко мне.
— Это, мистер Стив Браун, — представил я Брауна — а, это Мэри Кендал — моя девушка.
— Вы, милая леди, от кого там прятались? — Спросил мистер Браун Машу.
— От Вас, — сказала Маша со свойственной ей прямотой — мне Майки сказал, что вы можете меня выгнать из клуба.
— Наглая ложь! Я бы никогда не стал этого делать! Нет, случалось конечно, выставляли отсюда гостей, ведущих себя нехорошо. Но к Вам, милая леди, это не относится. Вы сегодня мои гости, пойдемте
Мы спустились со сны в зал, и мистер Браун подошел к столику где Рейчел и Фред разговаривали на повышенных тонах.
Когда мы подошли, они примолкли.
Тут, такое дело Фред, — сказал мистер Браун — твоей протеже, надо немного подучится, как нужно петь на сцене.
— Нормально она пела, — заступился за Речел Фред — мне понравилось!
— Ты не объективен, — сказал Браун — она тебе и без всякого пения нравится. Для профессионального певца, просто, правильно петь недостаточно! Ты мой друг и я говорю тебе прямо — ей нужно учиться! Проблема в том, что в субботу финал. У нее есть актерские способности, но на сцене, она ими не пользуется! Этому учат, но у нас осталось всего три дня! Вот этот парень умеет «завести» толпу, я это сам видел, он попытается научить ее этому, хотя времени катастрофически мало! В общем, завтра, в двенадцать, Рейчел должна быть на сцене!
— Чему может научить меня этот мальчишка! — Гневно воскликнула Рейчел — Он хотя бы ноты знает?
— Это неважно, — ответил Браун, когда он поет, зал ревет от восторга! Ты, так не сможешь.
Рейчел подхватила со стола свою сумочку и поспешно удалилась в сторону выхода.
— Фред, чтобы стать звездой, надо очень постараться, — грустно сказал Браун — не все можно решить деньгами, если ты не сумеешь убедить ее в этом, я не смогу тебе помочь. Прости.
Он пошел к лестнице на галерею, и мы пошли за ним.
Мы устроились за столиком у ограждения, и я впервые видел сцену с галереи. Музыканты уже ушли, забрав с собой инструменты и теперь женщина, с каким — то гудящим, допотопным агрегатом, наводила там порядок.
— Вы голодны? — спросил мистер Браун.
— Я проголодалась, — откровенно призналась Маша — мы ушли из дома до обеда.
Мистер Браун сделал знак рукой, и мужчина лет сорока принес нам меню. Маша быстро его просмотрела, сверкнула на меня хитрым взглядом и сказала:
— Мне седло барашка в винном соусе — при этом она не смогла удержаться от смеха.
— Простите, — сказал я где здесь туалет?
Мистер Браун показал мне куда идти и когда я удалялся было слышно, как он спросил:
— Что же такого, смешного в нашем меню, обнаружила юная леди?
Обнаружив искомое помещение, я с удовольствием избавился от излишков жидкости, помыл руки и осушил их под горячей струей воздуха из настенного агрегата. Потом, будет считаться, что сушка горячим воздухом, портит кожу рук, но пока, сушилки исправно делали свое дело. Когда я возвращался к нашему столику, еще издалека услышал, как Машка, что — то оживленно рассказывает, потом стал различать слова ее звонкого голоса:
— И тогда, он говорит: У вас, там в меню, что — то про седла написано, за эти деньги, вы должны нам принести два кавалерийских седла!
Машка расхохоталась звонким смехом, и мистер Браун к ней присоединился.
— Действительно, смешно, — сказал он, вытирая глаза платком — два кавалерийских седла! В ресторане!
Не думаю, что ему, так уж смешно, Машка просто нравится ему, не в том смысле, что он извращенец, нет, ему просто приятно, что она рядом, такая веселая и беззаботная.
Никогда не забуду свадебных старичков, которые хлопали ей стоя. Вот такое сокровище мне досталось. Счастливчик! Только, иногда, накатывает неприятное чувство; после катастрофы я мог погибнуть и тогда погибла бы и Маша, и Нина Александровна никогда бы не оправилась от такой потери. Мир без Машки стал бы беднее. Как, я благодарен Старику! Не за себя, за Машку!
— Майки! Я тебе стейк заказала! Я знаю, ты любишь стейк!
— И тебя — сказал я, подсаживаясь к столу.
— Что и меня?
— Люблю стейк и тебя!
— Нет уж, лучше ешь стейк, я тебе еще пригожусь!
Машка, опять, заливисто рассмеялась.
Подошла официантка, расставила перед нами тарелки. Мы с Машей, действительно проголодались, я старался все делать, как она, чтобы все было в рамках приличий. В той жизни, я бывал в советских ресторанах, не слишком престижных, в целях экономии. В девяностые стало не до ресторанов. А когда все устаканилось, мне уже было за сорок, да и деньги нелегко заработанные, в ресторан нести не хотелось. После сорока я пил редко.
— Майки, у тебя глаза стали грустные, не думай о плохом!
— Я и не думаю, так, вспомнилось кое — что.
— Значит, ты все — таки вспоминаешь свое прошлое? — заволновалась Маша.
— Маша, мы с тобой на эту тему, потом поговорим.
— А, что не так с твоим прошлым? — спросил мистер Браун.
— Я не хочу об этом говорить. — Сказал я твердо.
— Хорошо, хорошо, мы не будем об этом говорить. Давай о другом поговорим, сколько лет тебе было, когда ты стал сочинять песни?
— В двенадцать лет мама подарила мне гитару, и я сразу начал сочинять музыку. Отец был в шоке, то, что у меня получалось он музыкой не считал, комментарий у него был только один: «Громко!» Мама за меня заступалась, а иначе отец, наверное, прекратил мои занятия. Потом меня пересилили играть в подвал и всем стало полегче. Спасибо деду, он строил дом после карибского кризиса и наш подвал — это настоящее противоатомное убежище. Оттуда ничего не слышно! Вот такие у меня университеты. Профессионально, музыке я нигде не учился.