Абьюз
Шрифт:
Тратить время на колледжи и университеты возможности нет, покупать дипломы не вариант – мне нужны не сертификаты, а знания. Хорошо ещё, в новом времени есть интернет, позволяющий получать информацию быстро и сразу. Но и этого, как выяснилось, мало.
День тянулся бесконечно и в тоже время как-то слишком быстро закончился. Я не успел сделать и четверти того, что надумал, а Калхаун уже нервно поглядывал на часы, явно давая мне понять, что ему пора. Наверное, торопился к Линде?
За целый день Катрин не позвонила ни разу. Это нормально. Она почти
Глупо притворяться, что у нас с ней всё хорошо. Это не так. Совсем не так. При взаимном уважении и желании понять друг друга, мы так же идеально подходим друг другу, как квадратный пазл и круглая луза: в смысле, вообще из разных миров.
Я не хороший человек и знаю это. Не горжусь, даже по возможности пытаюсь с этим бороться, но мои пороки так часто берут надо мной вверх, что единственный честный поступок, что я могу свершить для хорошей женщины вроде Кэтти, так это держаться от неё подальше. К счастью или к несчастью для нас обоих, позволить себе этого я не могу. Мы спаяны тесно и не можем разбежаться. Иногда меня это ужасает, иногда я думаю об этом с облегчением – отсутствие выбора облегчает жизнь.
Я боюсь того, что люблю Катрин недостаточно сильно. Недостаточно, чтобы назвать её женой.
Я хочу, чтобы Кэтти была счастлива. Очень хочу! Но знаю, что со мной ей это не светит. Одного её присутствия достаточно, чтобы заставить меня потерять покой. Но дело, я знаю, не в ней – лишь во мне самом.
Правда в том, что архангелу Михаилу не нужно было пытать Люцифера чтобы причинить ему мучения – достаточно появиться и просто быть рядом, ежечасно напоминая падшему ангелу о совершенстве истинного. Ведь тому не стать тем, кем он должен быть никогда. В рай бы рад, да грехи превращают крылья в гири, с такими не взлететь – тянут камнем вниз. За это чувство ущербности, неправильности, искаженности собственной сути Люцифер ненавидит Михаила. Его ненависть не что иное как извращённая формы любви – единственное чувство, что тёмные способны испытывать по отношению к светлым.
Люди, не понимая, что чувствуют демоны, верят, что можно спасти душу любовью? Нельзя! Любовь – это свет, который испепеляет тьму изнутри, как солнце топит снег и никогда Тьме и Свету не подружиться, не стать союзниками – это танец на уничтожение.
Я, конечно, не Люцифер, а бедной Кэтти далеко до Михаила, но…
Кстати, с небес вовсе ведь не Михаил сбросил херувима Самуэля? Это был ангел Габриэль. Подозреваю, что тот был женского рода.
Ладно, пора завязывать с философией и возвращаться домой. К Катрин – ангелу во плоти.
Но стоило только об этом подумать, как дверь отворилась и на пороге возникла та, о ком я не думал вовсе – Линда Филт.
Вид у адвоката Кэтти был растрёпанный и отчаянный, как у человека, попавшего в беду.
– Альберт? – протянула она, словно удивлённая тем, что застала меня в моём же собственном кабинете.
– Да. Ты ожидала увидеть кого-то другого? – с иронией отозвался я.
– Можно мне войти? – спросила она сдавленным голосом.
– Конечно, – кивнул я, обескураженный.
– Я не задержу тебя долго.
– Не проблема, даже если задержишь. Если потребуется, я готов ради тебя поработать чуть дольше, моя дорогая.
– Перестань! Перестань называть меня «дорогой»! – рявкнула она, ударив ладонью по столу.
Вот чёрт! Да у неё, кажется, истерика?
– Хорошо, – осторожно проговорил я. – Как скажешь. Линда, ты сядь. На вот, выпей воды, – протянул я ей стакан с Н2О, – и рассказывай, что случилось?
– Случилось то, что Кинг похитил мою сестру! – выплеснула она в одно слово. – Он угрожает мне, шантажирует! Требует, чтобы я шпионила за тобой, иначе… – голос её сорвался на шёпот. – Иначе он отдаст её своим головорезам.
Я молча смотрел на бледное лицо Линды с обсыпавшейся тушью под ресницами, на распахнутой ворот её блузки и меня вдруг охватило дикое желание сжать её в своих объятиях, поцеловать припухшие губы.
Хоть как-то сорвать на ней ту дикую ярость, что охватила меня при её словах.
Хрупкое тёплое женское тело, в которое так приятно входить и выходить…
У неё красивая шея, изящные щиколотки и запястья…
А Кинг полный мудак, чтоб его!
– Ты молчишь?! – прохрипела она сдавленно.
– А что ты хочешь, чтобы я сказал? – огрызнулся я, изо всех сил стараясь подавить то тёмное облако, что всколыхнулось в душе.
Линда не виновата в том, что её затягивает в наши семейные разборки. Она и так изрядно пострадала.
– Да хоть что-нибудь! – продолжала бушевать она. – Да ты хоть понимаешь, чем я рискую, придя сюда, к тебе? Я рискую единственным дорогим, что у меня осталось – жизнью сестры!
– Так зачем же тогда ты всё-таки пришла?
Я не успел договорить, как сочная оплеуха поставила хлёсткую точку в моей умной фразе.
– Потому что ты мой работодатель! Я не могу продать тебя, выродок!
Я коснулся разбитой нижней губы, слизнув с пальца капельку выступившей крови, горько-солоноватой на вкус. Потом поднял на неё взгляд. Получилось смотреть снизу-вверх, ведь она возвышалась надо мной на весь свой невысокий рост.
– Не можешь меня продать? Получается, ты ценишь обязательства передо мной выше жизни сестры? – присвистнул я. – Ой, вот вряд ли? Ты пришла ко мне потому, что я единственный, кто может тебе помочь.
Она съежилась, с мольбой глядя на меня.
Это заводит – чувство всевластия. Оно часто превращает людей в монстров.
Приятно чувствовать власть, почти так же, как принимающую тебя податливую плоть. И так тяжело загнать этого чёрного злого змея обратно в его берлогу, когда он вскидывает свою чёрную голову, скаля мерзкие ядовитый клыки.
– Не смей меня больше бить, Линда. Какой в этом смысл. Я же не Кинг.
– Ты поможешь мне или нет?!
– Конечно, помогу. Как же иначе?