Achtung! Manager in der Luft!

Найтов Комбат

— Младший лейтенант Суворов. Ведомым у него ВРИО комэск-1 старший политрук Хохлов.

— Ну, нет! Улетайте со всеми! На сегодня все. Отдыхайте, товарищи!

«Кажется еще одного врага нажили» — подумал я, но какое-то безразличие ко всему происходящему охватило меня.

— Интересно, а где здесь коньяк добыть? — задал я вопрос окружающим.

— Коньяк не обещаю, а требование на водку у меня с собой. — ответил командир. — Сообразите что-нибудь на перекус. Мелешко, Курочка, Андреев, займитесь и поставьте всех на довольствие. Вот бланк с печатью и моей подписью.

— Печать есть, значит полк — существует! — сказал старший лейтенант Галигузов, отстегивая от пояса флягу в чехле. — Чистый. Александрыч перед самым вылетом сунул. Как они там? Черт возьми! Подставляйте! В ладошки и в клювики лить не буду!

Глава 11. Доукомплектовка-41

В Запорожье нас три дня не трогали, затем пришел вызов из Москвы на Рудакова, подписанный Жигаревым. Но это был не арест,

так что, попрощались и он уехал поездом. А к нам зачастили бригадный комиссар Алексеев и подполковник Дроздов, начразведывательного отдела ВВС фронта. Неспроста, конечно. Пару раз «заглянул» и сам Шелухин. Алексеев уже раскопал все мое грязное белье, и старательно пытался приплюсовать сюда мою моральную нечистоплотность, дескать, девку с собой вожу. Там, в Теплице, кого-то обрюхатил, теперь другую морально разлагает. Мягков, которому вернули две шпалы, как мог парировал эти выпады, но было понятно, что не отцепятся. Ну, а Вика уперлась, посылала, чисто по-женски, бригадного куда подальше, но мягко и не такими словами. Ей то было понятно, что произошло бы под Сухим Ташлыком, если бы ее не упаковали на место кормового танка. Пока ни одного человека оттуда не вернулось. А Дроздов зондировал почву для моего перехода в разведывательный полк, которого на Южном фронте не было, так как имевшийся убыл на комплектование в ЗАП. Но, у него, так же, как и у нас, не было техников и техники. Так что пока это были просто разговоры. Дважды возили какие-то бумаги в Николаев, где немцы окружили-таки 9-ю армию. Затем пришел приказ перелетать в Курск, на аэродром Подлесный. Всем полком, в котором насчитывалось тогда уже 33 летчика, но двенадцать человек были безлошадными. Нам в довесок выделили четыре ПС-84, дабы бумаги штаба прихватили. В них разместились все, и мы официально покинули Южный фронт. На Подлесном базировался 4-й ЗАП, на базе которого нам предстояло доукомплектоваться и переучиться. В ЗАПе было пять эскадрилий, но самолетов было два Як-7 и 16 «МиГ-3». Все «И-16» было приказано оставить в Запорожье, а «МиГи» пришлось гнать в Курск, по бумагам они не проходили. В Курске был ПАРМ, который оформил наши машины как поврежденные и «починил» их. Кстати, перевооружив машину Димы по той же схеме, как мою. Большой интерес у всех «местных» вызвали АФА-И, установленные за бронеспинкой. В серию такие машины не пошли, хотя вся документация на них имелась, а ВВС растеряли в боях практически все созданные до войны РАПы. Туда сунули «Р-12», переделку «ББ-22» под разведчика. А они очень быстро вышли из строя, да и сбивали их пачками. Первую эскадрилью укомплектовали и обучили довольно быстро: ЗАП специализировался по подготовке летчиков на «МиГи». Но машин не было, только из «капиталки». И тут свою «рояль» сыграл засланный казачок и варяг Шолохов, который, кроме «ишака», имел допуск на «Як-1». «Вот такая машина! Не то что этот утюг «МиГ! Короче, переучиваемся на неё!» — сказал он и подписал соответствующие бумажки. Хитрость довольно простая: самолетов этой марки не было, зато была возможность протянуть время, «а там либо ишак помрет, либо падишах сдохнет». Сам Шолохов имел два боевых вылета и ни одного боя. Нас с Хохловым это совершенно не устраивало, как и многих остальных летчиков. Полк переформировывался именно как полк ПВО, а как на «Яке» сбивать бомбардировщики, да еще и ночью? В результате, полк разделили: первая эскадрилья, в полном составе плюс Хохлов, И.О. комполка, пополненная тремя молодыми, но со СМУ и «ночью», стала основой для создания нового полка на «МиГах». Пока полку номера не давали. Остальные 16 человек были разбиты по четыре человека в эскадрилью и продолжили обучаться на «Як», оставшись 67-м полком, хотя следовало делить наоборот. Но к нам прибыл техсостав, с расчетом на 32 машины, уже по новому штату, с 8-ю самолетами в эскадрилье, и мы вылетели под Москву. Южный сектор ПВО, официальное название аэродрома: Чехов-6, платформа 274-й километр. Прибыли мы туда 15-го сентября. Рядом деревушка с часовенкой, но мы расположились в лесу, где были оборудованы землянки и щели, восемь машин расположилось с западной стороны от деревни, восемь — с восточной, в трех километрах друг от друга. Командование жило поближе к разъезду в трех домах на берегу небольшого пруда. У нас тоже пруд, даже с карасями, и речушка Трешня. Грибы, ягоды, бабье лето. Что меня немного подвело: пошли собирать грибы в день прилета вечером, так как ужина не намечалось. БАО отсутствовал, хотя все было готово для размещения, выполнял работы в каком-то другом месте. Хвостиком за мной увязалась Вика. Грибов было много, собрали быстро, нарвались на заросли брусники. Крупной и сочной. Вика в полку теперь не одна, все оружейницы и укладчицы теперь девушки. Есть и мотористки. Их много, но я их почти не знаю, пять суток как прибыли. В общем, расслабился я немного, чем и воспользовалась одна хорошо знакомая «турчаночка». Кожа у нее довольно смуглая, бархатистая, да и волосы как смоль, и глазищи — темные, с длиннющими ресницами, без всякой туши и наклеек. Будь, что будет. Её никто к этому не подталкивал.

Вечером, когда уже доедали грибы, появилось начальство: Хохлов уже не И.О., а командир 3-й эскадрильи, я тоже не И.О. комэска-1, а старший летчик 3-й эскадрильи. Входим мы в 6-й авиакорпус ПВО, полк имеет номер «пять шесть пять», штат прежний, довоенный, только два самолета в управлении добавилось для командира и комиссара, замполиты теперь так называются. Часть техников и вооруженцев у нас забирают прямо сейчас для двух других эскадрилий. Базироваться так и будем на двух сторонах аэродрома. Со мной майор Комаров провел отдельную беседу, присутствовал еще комиссар полка старший политрук Евсеев и Дима.

— Корпус еще формируется, будет много людей из пополнения. Нам поставлена задача по скорейшему вводу молодежи по сложным метеоусловиям и подготовки их к ночным полетам в условиях сильного оснащения прожекторами секторов ПВО.

— Но у нас же эскадрилья укомплектована. — недоуменно спросил Дима.

— Казарма для пополнения заканчивает строиться прямо в селе на 16 человек личного состава, с двумя самолетами. Стажировку все будут проходить у вас. Понятно? — Хохлов кивнул.

— А теперь вы, товарищ младший лейтенант! У вас допуск к высотным есть?

— Есть.

— Сами выполняли?

— Выполнял.

— Под потолок ходили?

— Ходил.

— Подтверждаете? — майор повернулся к Хохлову.

— Сам вместе с ним ходил, ведомым.

— Понятно. Вот что, есть еще одна такая машина, но там другой редуктор, поэтому выходит из строя постоянно. Проблему мы поняли, ее доведем, и пришлем вам на замену вашему ведомому. Суть проблемы в чем: ее создавали весной этого года, когда немцы зачастили гонять над Белоруссией свои высотные разведчики. Сейчас они вновь появились, где-то месяц-полтора назад. Нам поставлена задача… — и он выразительно махнул косым крестом указательным пальцем правой руки. — А не получается! И засекаем, и классифицируем. Но перехватить ни разу не удалось. Поэтому готовьте ведомого, и вы, товарищ старший политрук, пока не будет подготовлен еще один высотник, привлекаетесь к этой задаче. Командование требует эти «Юнкерсы» сбить во что бы то ни стало. Через два дня вторая машина будет в вашем распоряжении.

— Есть у нас опыт перехватов ночью над морем. Как бы встретиться с вашими вносниками? — сказал я, сдвинув сетчатый шлемофон чуть назад. Моя синяя пилотка куда-то задевалась после перелета, никак найти не могу, да и не искал, пока, толком.

— Этим у нас занимается другое подразделение, но встречу с ними организовать сможем. Вот что, завтра на 12.30 вас поставят в план на Центральный. Там придется встречаться, так как нет у вас пропуска туда, куда надо попасть. Это не совсем простое место, но, как говорится, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Отработайте каналы связи, товарищ Хохлов, и маршрут полета, до малейших нюансов. И вы, лейтенант, четко следуйте по маршруту и выходите на связь вовремя, собьют как куропатку, если что не так.

— Есть!

В общем, вместо продолжения начатого, повторение пройденного: рисуем прямые, отмечаем точки поворота, учим позывные и то, что придется говорить по станции, ведь новая метла по-новому метет. Совсем не так мы представляли свое будущее. К двум часам ночи Чечулин подписал мне разрешение на перелет.

— Ну, все, замучил ты меня, Витя! Вот знал бы куда засунут, в жизни бы не подписался под этим.

— Федор Федорыч, на что забьемся, что через три-четыре месяца, максимум — через полгода, они будут базироваться на соседнем аэродроме.

— Да знаю я! Уже и поворчать старому не дают!

— А вам не идет! Быть строгим — это одно, дозволительно и на вас похоже, а казаться старым беззубым ворчуном… Фи-и-и!

Федору было где-то чуть за тридцать, но он не допускал «фамильярности с подчиненными». Мне он, правда, начал «тыкать» еще в середине позапрошлого месяца, что означало, что я «свой», а не салажонок какой-нибудь, но теперь я выдерживал границы, чтобы он подал мне сигнал о том, что мы равны. Пока он старше меня и по возрасту, и по званию, и по должности, хотя раньше мы спали через перегородку в одной комнате. Теперь — нет, он живет при штабе, а я в землянке на восточной окраине аэродрома.

— Кончай меня смешить. Толкни моего «баллона», пусть довезет, нечего по ночам шариться, часовых пугать.

— Они сами кого хочешь испугают. Пешком дойду! Тепло и ночь классная, как будто бы и войны нет.

— Ну, ступай. Спокойной ночи, без тревог.

Но пройтись одному не удалось, на окраине села меня ждала засада! О, уже и мою куртку реквизировали.

— Я тебе куртку принесла, прохладно уже.

— Вика! Уже три часа, как дали команду отбой.

— А я поспала немного. Потом встала и узнала, что ты еще в штабе и куртка твоя висит у тебя на крючке.

— Как старший летчик эскадрильи делаю вам замечание за нарушение режима. — но голос у меня не был строгим, поэтому она уцепилась мне за рукав гимнастерки, и мы таким образом дошли до расположения, перебрасываясь не слишком значительными фразами. Но, к ее неудовольствию, направил ее в сторону женской землянки.

— Возможны тревоги и проверки, а наше положение в эскадрилье еще не утверждено.

— Кем?

— Эскадрильей.

— «Что будет говорить княгиня Марья Алексевна?» Мне все равно, что она скажет. Она под Сухим Ташлыком не была. — она повернулась и пошла. Но я не стал ее останавливать и менять решение. Конечно, через пару дней все, всё и обо всем будут знать, как будто свечку держали. И требуется оградить ее от местных «кобелей», их хватает. Но приличия должны быть соблюдены, раз уж так получилось, что я и сам сдержаться не смог. Завтра после возвращения из Москвы придется писать рапорт командиру. Теперь уже новому. Но это даже проще, чем Хохлову, так как тот знает, что длительное время мы с Викой были просто начальником и подчиненной.