Achtung! Manager in der Luft!
Шрифт:
— Он что-то сбросил! — Я встал на вираж. Вот зараза! Немец сбросил дополнительный фюзеляжный бензобак, и сбил пламя, идет со снижением на разворот, предлагая поиграть в догонялки. Знают, стервецы, что «МиГ» долго пикировать не может.
— Санька, прикрой, атакую!
— Есть! — он уже развернулся, и идет ко мне, но подходит плохо и вот-вот будет секторе верхнего стрелка.
— Куда лезешь! Стрелок! Ниже и энергичнее подходи.
— Есть! — он к машине еще не привык, и у него в загривок вбито: не дать раскрутиться двигателю. Проваливаюсь под живот и бью по кабине, раз прыгать не хочет.
— Да-да, 565, третья, бортовой единичка. Спасибо, что приняли.
Но едва легли на прежний курс и начали набор, как я обнаружил черточки справа по курсу, чуть ниже. Восемь штук.
— Противник, восемь штук, два шварма. Делай как я! — и я отвернул в сторону высокой кучевой области. Высоту мы потеряли из-за этого стервеца, а «мессеры» вдвое скороподъемнее. У нас шесть и три, они где-то на семи с лишним. Надо оттянуть время встречи, и теперь можно лезть и выше, где мы будем в более выгодном положении. Ты уж, Санечка, не серчай, но первый высотный у тебя пройдет сегодня. Выживешь — будешь летать. Нет — накроем твои сто грамм горбушечкой.
— Санька, если будем атаковать, не забудь кислород вправо на щелчок передвинуть, и реже дыши на пикировании, и рот не закрывай.
— Понял, а чего мы уходим?
— Мы ниже, а их много. Меньше болтай, только по делу.
Идем в набор, но немцы высоту нам отдавать не желают. По скорости мы сравнялись, пеленг на них меняется вниз вправо, но я довернул и не даю им возможности уйти чисто в хвост, где их будет плохо видно. Мы успеваем в облако раньше их. И начинаем его пробивать вверх, увеличив угол тангажа. Выскочили на 10 и три, и… Твою мать! Один шварм сзади слева, обходит облако, идет в наборе, второй справа впереди и выше. Его не достать!
— Прикрой, атакую!
Левый нисходящий, 4/1, атака! Бью по ведущему, но промахиваюсь, угол великоват, зато ведомый напоролся на очередь, опять левый и в набор к облаку.
— Входим, вправо на курс ноль, и вверх!
— Понял. Мессеры сверху.
— Вижу, не успеют! — машина покрылась серым покрывалом, мы перевалили за десять.
— Тангаж ноль, разгон!
— Принял, ноль.
— Вперед смотри внимательно, на меня не наскочи. — он-то еще не стрелял, а у меня компас уже показывает черте что! Когда гирокомпасы поставят? Мы вылетели из облака с разрывом в две секунды, он меня не догнал и отклонился влево. Продолжаю отход, немцы могли пойти за нами. Вот они! И крутейший вираж на них вправо, их только трое и выскочили они чисто под лобовую, но Димки нет, а фокусы с плотным строем с Санькой не пройдут. Четко с двухсот метров посылаю плотную группу пуль в ведущего и низом под их брюхом проскакиваю в облако. Санька кричит:
— Попал! Я попал!
— Успокойся. Тангаж ноль, газ не дергай. Курс 185.
— На курсе, ноль.
— Пять вверх, и внимательно! — Но, по выходу, мы увидели группу «мессеров» внизу и отходящую параллельным курсом на юг.
— Отворачиваем, домой. — Сам чуть кренюсь и щелкаю АФА, фиксируя, что их осталось пять и два дымных следа, один — крутой, второй — пологий.
— Я — попал, он загорелся! — продолжил выплескивать эмоции Саша, пришлось его прервать.
— Второй, ноль-ноль, «Катушка», первому.
— На приеме.
— Имели столкновение с восьмеркой «Ме-109» у Стального Коня. Длилось 12 минут 30 секунд, и последовал отход. Отходило пятеро из восьми. Ты понял: о чем я?
— Проверить падение «мессеров» у Стального Коня.
— Дурак, у них аэродром в сотне километров от вас. — молчание…
— Первый, я — понял, доложу по команде! Спасибо.
— Не булькает. До связи.
Мы убавились, по маршруту больше не пройти, топлива осталось не слишком много. Спускаемся, помаленьку. Оглядываемся. Только пересекли шоссе Калуга — Тула, как вылез на связь Комаров. Чё-то его слишком хорошо слышно! Ой, не к добру!
— Тридцать первый! (это мой официальный позывной) Ваше место?
— Квадрат 2-36, следуем домой.
— У Катушки были?
— Да, выходили на связь с Катушкой-2. Имели два боестолкновения в том районе.
— Вернетесь — выйдите на ВЧ. Опять язык распускаете!
— Почему опять?
— Так у вас в личном деле написано. Конец связи.
«Вот сучок!» — подумал я, но ничего уже этот разговор изменить не может: либо в Орле изготовятся к бою, либо все пройдет так, как прошло «в тот раз». Промолчать я не мог, тем более, что радиус немцев известен, а уж выводы сделать из этого — как два пальца об асфальт. Интересно, почему его так хорошо слышно.
— Ну что, Саша, слышал? Ждет нас дома клизма с патефонными иголками.
— Нет, не слышал, шумы какие-то были, слабенькие, и все.
Блин! Радиосвязь снова задала загадку. Есть режим, в котором станция принимает и передает лучше! Через двадцать одну минуту встали на «коробочку» и сели.
— Михалыч, вызови «маркони», и посмотрите мой и Сашкин самолет, все что касается связи. Все настойки и соединения. Я разговаривал с Комаровым на расстоянии 150–170 километров, штатно, а у Сашки только шумы были. Смотрите в чем дело. Усек?
— Юрку работать заставить, проще самому посмотреть. Понял, все проверим.
Ну, а я, еле переставляя ноги, идти не хотелось, направился вначале снять «высотку», а потом сел в газик и поехал в штаб эскадрильи. Наши пленки уже там, проявляются, чем позже приду, тем более аргументировано можно будет говорить с комполка.
Глава 15. Дожимаем историю!
Дима, оказывается, успел переговорить с Сашкой, который у машины, после доклада мне, оставаться не стал, а побежал хвастаться тем, что попал по «мессеру», где его и прихватил по телефону комэск.
— Че ты там ковырялся, уже дважды звонили из штаба корпуса.
— Да, тут, интересное кино получилось со связью: я всех слышу, а Санька глухой и немой. А настройки одинаковые. У него с сотни все вошло в норму. А у меня и на 150 работало как часики.
— Щаз тебе устроят «часики». Сколько?
— Два — точно, два — под вопросом, один из них Санькин. Толковый мальчишка, бой приняли в СМУ, удержался и даже стрелял.
— Где ж ты там СМУ нашел?
— Да облако грозовое.
— Ты в грозу полез?