Ад ближе, чем думают

Домовец Александр

– Достаточно, – произнёс он. Голос, как и следовало ожидать, был звучно-командный. – Для облегчения вашей работы сразу уточню ситуацию. Наше общество никакого отношения к гибели Добромыслова не имеет. Следовательно, ворошить организацию и отвлекать людей от работы бессмысленно. Надеюсь, это ясно. Из всех сотрудников с покойным общался лишь я, если не считать привратников и моей секретарши. Я в вашем распоряжении, господа. Для беседы могу выделить полчаса. Приступайте.

Видимо, Аткинсон чувствовал себя в своей башне полновластным хозяином. Холодный тон, категорические суждения, колючий смысл сказанного – примерно так разговаривают с бедными родственниками. Он словно хотел сразу войти в конфронтацию. А может, вёл

себя так, как привык, и не считал нужным казаться хотя бы минимально корректным… Мортон кашлянул и оглянулся на меня.

– Мы непременно опросим вас, мистер Аткинсон, – мирно сказал я. – Вас, а также любого другого, кого сочтём нужным. Но сделаем это тогда, когда, опять-таки, сочтём нужным. И беседовать будем столько, сколько надо, а не сколько нам соблаговолят уделить времени. Хочу, чтобы на этот счёт никаких сомнений не было, – на всякий случай уточнил я. Не нравилось мне в этот момент лицо Аткинсона. – Ещё раз: начать расследование мы намерены с тщательного знакомства с обществом «Наследие прошлого». Нам понадобится штатное расписание, схема финансирования, план исследовательских работ, перечень имеющегося оборудования. Дальше посмотрим. Предлагаем вам незамедлительно представить соответствующие документы.

– Даже не мечтайте! – насмешливо рыкнул Аткинсон, играя нашейным мешочком. – Судя по предъявленным полномочиям, вы должны провести расследование. И на здоровье! Ступайте на место происшествия, осмотритесь, ищите свидетелей. Но причём тут моё общество? У вас нет права переворачивать его вверх дном. Как председатель я этого не допущу и подчиняться вашим требованиям не намерен.

Молчавший до этого Телепин вздохнул и расстегнул кожаную папку, с которой не расставался всю дорогу.

– А придётся, – сказал он, протягивая Аткинсону плотный лист с грифом ООГ. – Прошу ознакомиться.

– Что это? – неприязненно спросил Аткинсон.

– Мандат-ордер Организации Объединённых Государств на проведение инспекции общества «Наследие прошлого». Инспекция же, как известно, предполагает всё, о чём говорил мистер Буранов. А при необходимости и многое другое. Как глава российской миссии ООГ в Королевстве Альбион, предлагаю вам выполнять наши требования и добросовестно сотрудничать с комиссией. Не хотите с комиссией – сотрудничайте с инспекцией ООГ. Нам всё равно.

Мортон с тревогой смотрел на багрового от ярости Аткинсона. Как альбионец он, разумеется, был на стороне соотечественника. Но как должностное лицо не мог не понимать, что мы с Телепиным полностью в своём праве. А вот я был удивлён. Расследование, инспекция – всё это неприятно… нервотрёпка, потерянное время… и никто не рассчитывал, что председатель встретит нас шампанским. Но столь бурная реакция… Трудно представить, что дело просто в дурном характере Аткинсона. Неужели покойный Добромыслов был прав, угадывая в деятельности общества нечто запретное? И теперь глава «Наследия» готов идти даже на конфликт, лишь бы не допустить проверки организации? Или… или есть за спиной некая поддержка, которая позволяет перечить спецкомиссии и бросать вызов ООГ?

Аткинсон медленно встал из-за стола и оперся мощными кулаками на тёмную столешницу.

– Я не привык, чтобы со мной разговаривали в таком тоне, – тихо, с трудом, произнёс он, явно сдерживая душивший гнев.

– А я не привык, чтобы моих офицеров убивали, – с неожиданной силой ответил Телепин, также поднимаясь. Теперь они стояли с Аткинсоном глаза в глаза. – Оставим перепалку! Мы не на базаре, чтобы браниться. Либо вы будете выполнять наши требования, либо…

– Либо что?

– Либо я приостановлю деятельность организации вплоть до окончания расследования, – невозмутимо закончил Телепин. – Такие полномочия у меня есть.

Аткинсон хватил кулаком по столу. Бумаги и артефакты, подпрыгнув, перемешались. Мисс Мэддокс вжалась в спинку стула.

– Вы

смеете мне угрожать? Мне, в моём доме, на моей земле? – негромко спросил Аткинсон. Горло у него перехватило, и потому реплика прозвучала пугающе.

– Боже упаси. Я просто показываю возможные последствия вашего упрямства, – сухо сказал Вадим, пряча документ в папку. – И снова хочу спросить: намерены ли вы сотрудничать с нами?

Аткинсон смерил его мутным от бешенства взглядом, опустился в кресло и нажал кнопку звонка. На пороге кабинета мигом появилась невзрачная секретарша.

– Мисс Редл, проводите джентльменов, – велел патрон, тяжело дыша и поправляя трясущимися руками шапочку. – Встреча окончена.

В разговор вступил молчавший до этого Ходько. Во время сцены в кабинете я краем глаза наблюдал за ним, и почему-то мне казалось, что чем больше ярится директор, тем спокойнее становится полковник.

– Если вы нас выставляете, мы, разумеется, уйдём, – обронил он, чуть ли не зевая. – Но вы должны иметь в виду, что вскоре вернёмся. Один звонок в Лондон, в миссию – и через час в Эйвбери приземлится пара винтокрылов ООГ с подразделением российских офицеров-инспекторов. Если надо, подтянем и французских коллег. Здание вашей организации будет опечатано, сотрудники во главе с вами задержаны и допрошены… ну, и так далее. Я вам не угрожаю! – жёстко добавил он, прерывая открывшего рот председателя. – Я, как и мои коллеги, конфликта не ищу. А вот вы прямо-таки на него нарываетесь. Возможно, потому, что не отдаёте отчёта в том, чем он для вас закончится. Препятствовать работе специальной межправительственной комиссии и, паче того, инспекции Организации Объединённых Государств – дело серьёзное, мистер Аткинсон. Скажу больше: опасное. В сущности, это преступление, предусмотренное в своде законов ООГ. А они, как известно, имеют надгосударственный характер.

Аткинсон перевёл взгляд на Мортона. Тот уныло кивнул, подтверждая справедливость сказанного.

Установилось молчание. Видимо, директор понял, что зарвался, но не знал, как отработать назад без потери лица. Мы терпеливо ждали, разглядывая стены, камин, потолок и вообще все, что попадалось на глаза. Я смотрел в окно-бойницу: с высоты седьмого этажа открывалась отличная панорама деревни, взятой в тройное кольцо мегалитов. Гигантские, устремлённые в небо пальцы многопалой каменной руки, затаившейся под землёй… Мисс Мэддокс тихонько теребила рыжий локон. Мортон сидел мрачнее тучи. Ходько написал записку и передал её Телепину. Прочитав, тот высоко поднял брови и слегка порозовел щеками. Интересно, какой информацией обменялись полковники…

Эдвард Мортон

Слушая русского со смешно звучащей фамилией Ходько, я проклинал свою сыщицкую удачу, которая когда-то создала мне репутацию нового Шерлока Холмса и в итоге привела в кресло начальника департамента. Высокий пост, одно из ключевых мест в министерстве, большое жалованье… Зачем всё это, если платить приходится нервотрёпкой, обострением язвы, бессонницей и вечным страхом потерять портфель, к которому – видит бог! – я не рвался?

Жена говорит, что за последние три года я сильно изменился. А как не измениться? Гроза лондонских жуликов исчез, появился важный чиновник. Как только охота на преступников сменилась бумажной круговертью и бесчисленными совещаниями, я начал понимать, что занимаю не своё место. Ну, так откажись, посоветуете вы. Легко сказать! А вы бы отказались, если вам предлагают крупное повышение? Да и чиновничьи блага, о которых я упоминал, засасывают не хуже болота…

За эти годы приходилось выполнять множество поручений министра. Но впервые меня инструктировал сам премьер Хэррингтон. Это случилось перед отъездом в Эйвбери. И чем больше я слушал премьера, тем сильнее понимал, что такого тухлого дела у меня ещё не было.