Адам & Адам
Шрифт:
Не успела информация об этом дойти до обывателей, на водозаборной станции в маленьком восточногерманском городке Нойлютерштадт таинственным образом была отравлена вода. Последствия — ужасны: сотни людей погибли, тысячи оказались в больнице. Никаких следов, которые указывали бы на того, кто сделал это, обнаружить не удалось. Тем не менее в связи с делом немедленно стали упоминать людей-индиго, которых теперь уже иначе как люди-дьяволы не называли.
В Нойлютерштадте проживало достаточно много людей-дьяволов. Ни один из них от отравленной воды не погиб. Незадолго до событий Драк — предводитель местной нойлютерштадтской группы неофашистов «Вайсштурм» — объявил: вскоре городок станет первым местом в мире, где люди-дьяволы будут крещены насильно. Заканчивая свое выступление на собраний «Вайсштурма» в местной пивной, Драк заявил: «Святой воды у нас хватит на всех!»
Полицейское дело о гибели тысяч людей в Нойлютерштадте было обозначено как «Дело Святой воды». Только теперь подразумевалось, что святой водой «крестили» не неофашисты из «Вайсштурма», а люди-дьяволы — в отместку за планы насильственного крещения. Причем полиция сразу начала расследование с предвзятых позиций и с ходу, без достаточных оснований арестовала нескольких местных людей-дьяволов. Как потом оказалось, среди полицейских многие сочувствовали «Вайсштурму».
По всему миру тут же начались многотысячные демонстрации людей-индиго. Если раньше их выступления были мирными, то теперь они громили попадавшиеся на пути магазины и рестораны, переворачивали автомобили. Во время одной из демонстраций в Лионе, Франция, кто-то бросил горящий факел в окно дома, оказавшегося детским приютом Святой Терезы. Поскольку перед демонстрацией все двери приюта были предусмотрительно наглухо закрыты, а из-за толп народа пожарные не успели подъехать быстро, он сгорел вместе со всеми обитателями. Кто именно бросил факел, оставалось неизвестным, так же как и то, был ли в действительности бросивший его человеком-дьяволом.
Некоторые газеты, телеканалы и радиостанции выдвигали версию, по которой нойлютерштадтское дело Святой воды, пансион Святой Терезы и убийство в России политика Апельсина — секретный план враждебных людям-дьяволам неофашистских организаций, стремящихся спровоцировать «окончательное решение» вопроса людей-индиго и на этой волне прийти к власти.
Список трагических происшествий, напрямую связанных с действиями людей-дьяволов, или тех, что подавались как дело их рук, увеличивался с каждым часом.
Расследование убийства Апельсина, которым занимался Кожедуб, продвигалось очень медленно. Естественно, первое подозрение пало на тех, кто присутствовал на ужине в коттедже Апельсина накануне его смерти. Медицинская экспертиза установила: Апельсин был убит приблизительно в час или в два часа ночи. Поскольку был одет в тот же костюм, в котором он был во время ужина, было ясно — в эту ночь политик-дьявол долго не ложился спать. Видимо, с кем-то беседовал, а потом был убит.
Прислуга, работавшая в тот вечер на вилле Смерть, на допросе показала: большинство гостей разъехалось сразу после ужина, но некоторые остались в коттедже и продолжали беседу, угощаясь всевозможными напитками. Поскольку ближе к ночи прислуга, перемывшая к тому времени основную часть посуды, была отпущена домой, рассказать, что же происходило в коттедже Апельсина в поздние часы, могли только остававшиеся гости.
Расследованием занималось сразу несколько бригад следователей из разных органов. Дело было непростым еще и потому, что большинство из вечерних гостей виллы Смерть были известными политиками, учеными или общественными деятелями. Работать с такими подозреваемыми для следователей непросто. Еще тяжелей Кожедубу…
В средствах массовой информации сразу утвердилось два предположения. У каждого — свои сторонники и противники. Первая версия: Апельсина убили фашисты, потому что им не нравился политик из людей-дьяволов. Против этой версии было то, что НРП не была партией людей-индиго. Вторая версия — провокация. Апельсина убили свои, дабы спровоцировать беспорядки и тем самым подтолкнуть правительства, жаждущие умиротворения, на более активные действия против нацистских организаций. Любое проявление интереса к тому или иному подозреваемому тотчас истолковывалось средствами массовой информации с точки зрения двух версий. Практически моментально власти постарались наложить запрет на любую информацию о ходе расследования. В силу особого положения подозреваемых это не очень удавалось. САГЕН было в еще худшем положении — каждая из парламентских фракций стремилась подтолкнуть агентство к тому, чтобы оно сделало основной версией расследования именно ту, которая политически ей наиболее выгодна.
Кожедуб не знал, куда деваться от атаковавших его парламентариев…
Вскоре выяснилось обстоятельство, которое могло быть простым совпадением, а могло быть и ниточкой, потянув за которую удастся распутать клубок…
Среди тех, кто не участвовал в патронируемом Апельсином конгрессе, но был в тот вечер на ужине на вилле Смерть, был человек-индиго, хозяин средней руки фирмы по производству изделий из кожи: курток в стиле Марлона Брандо, ремешков, дамских сумочек. Фирма проявляла активность и имела филиалы сразу в нескольких странах. В том числе в России, Германии… Важным обстоятельством было, во-первых, то, что Апельсин знал этого человека недавно: его познакомил с ним один из участников конгресса, во-вторых, и это было главным — германская контора фирмы находилась в Нойлютерштадте, куда наутро после вечеринки улетел первым самолетом человек с неприметным именем и фамилией Ганц Мюллер… Судя по фотографии — типичный ярко выраженный человек-дьявол.
Версия «Ганц Мюллер» была откровенно выгодна нацистам. Бухенвальд очень обрадовался, когда узнал, позвонив в очередной раз Кожедубу: тот летит в Германию. Кожедуб не чувствовал себя необъективным — так или иначе, должен был встретиться со всеми фигурантами «интернационального» дела. То, что при этом обнадеживает ту или иную сторону, для него не имело значения. Без этого не обойтись…
Ганц Мюллер из Нойлютерштадта успел уехать — как и всякий индиго, опасался мести за приписываемую индиго Святую воду. Но скрываться не собирался. Германию не покидал, жил в гостинице другого небольшого городка, в котором вел переговоры о покупке местной фабрички галантерейных изделий. Та принадлежала турку из Измира, но он с ней почему-то решил расстаться.
В городок, расположенный примерно в тридцати километрах от печально прославившегося города Святой воды — Нойлютерштадта, — Кожедуб прибыл на поезде…
14
В железнодорожном поселке
Вера Кузнецова медленно поднималась по обшарпанной лестнице со сбитыми ступенями на свой пятый этаж. Лифт почему-то не работал. Пустая кабина стояла с раскрытыми дверями на третьем этаже. Кузнецова возвращалась с работы на железной дороге. Несколько раз перекладывала из руки в руку огромную сумку с продуктами — купила в ближайшем магазине.
Как только вошла в подъезд, сразу стало не по себе. Последние дни инстинктивно чего-то боялась. Убийство депутата Апельсина, страшная история Святой воды, сгоревший пансион, стрельба на студенческой дискотеке… Соседи всегда, с того самого момента, как в их квартире поселился Мандарин, относились к ней и дочери враждебно. Теперь точно жди беды!..
Почему не работает лифт?.. Она остановилась, начала тревожно прислушиваться. В подъезде было тихо. Подозрительно тихо…
«А и черт с ним! Пусть будет что будет! Надоело жить в постоянной тревоге!» — с отчаянием подумала Кузнецова и решительно пошла вверх. — «Главное, чтобы с внуками ничего не произошло!»
До квартиры оставалось каких-нибудь пара лестничных маршей.
Вот и ее железная дверь. На площадке — никого. Из-за соседских дверей не доносится ни звука. В ее квартире тоже тихо… Что-то это подозрительно!.. Мандарин должен быть уже дома, сидеть с детьми. Дочка Танечка на работе… Нервничая, Вера Кузнецова начала нажимать на звонок. Никто не открывал. По-прежнему из-за двери не доносилось ни звука. Теперь уже не сомневаясь — что-то произошло, Кузнецова трясущимися руками полезла в сумку — искать свои ключи, лежавшие где-то на самом дне… Не сразу всунула ключ в замочную скважину. Наконец дверь подалась вперед…