Адам и Отька
Шрифт:
23
Такой тёти они ещё не видывали! Она выглядела по меньшей мере как дракон. Глаза горят, и извергает она громы и молнии.
– Сначала я обмётывала петли... Дети ни слова.
– Потом я складывала бельё...
Дети ни гугу.
– Потом я уже и обед сварила. Дети опустили глаза.
– А потом я позвонила в милицию. Детям хочется провалиться сквозь землю.
– Наконец я вынуждена была искать вас по радио. Дальше молчать уже нельзя. Сначала это поняла Отка.
– Тётя, ты знаешь, во всём виновата я. Просто я заблудилась.
Но
– Тётя, во всём виноват я, это я не смотрел за Откой.
– И куда же ты забрела?
– в голосе тёти уже заметно любопытство.
– В детский сад.
– А ты не врёшь? Правду говоришь?
– Честное слово, правду.
– Тётя, честное слово.
– Ну и ну, чтобы ребёнок сам забрёл в детский сад! Тётины строгие глаза изучают детей, так и впиваются в них взглядом. Кажется, они действительно не врут. Жаль, нет возможности заглянуть в их души. Дети не чувствуют себя виноватыми и, наверное, на самом деле не виноваты, но тёте всё же пришлось их ждать и беспокоиться. Поэтому она и рассердилась.
Оказывается, они заблудились. Обидеть её, конечно, они не хотели. Тётя счастлива, что так хорошо всё кончилось, она ведь своих племянников очень любит. Отка догадывается, что гроза уже миновала, и потихоньку улыбается.
– Ты что смеёшься, когда я сержусь?
– взрывается опять тётка.
И Отка понимает, что улыбается она не ко времени, и всё же находит выход из положения.
– Тётя, а ты не знаешь, что мы тебе принесли!
– Конечно, не знаю.
– Адам даст тебе правый, а я левый.
– Ну, что же это такое?
– А это для Влади.
– Для Влади, - смеётся наконец и тётка. Дети вытаскивают белые ботиночки, Отка левый, Адам правый. Они похожи как близнецы. Тётя видит не только ботиночки, она видит в них уже и ножки своего сыночка. Сначала в них он будет лежать, а потом и ходить. Её малыш.
Тётя вдруг становится очень красивая и очень счастливая, хотя всего лишь минуту назад была такая несчастная. Ну что ей с этими детьми делать? Прежде всего их, конечно, надо накормить.
24
Поближе к вечеру вернулся пан Сук, дядя выканских детей, то есть муж их тёти. Высокий, красивый, и всё на нём аккуратное и красивое. Форма голубая, лоб высокий, а усы придают лицу какую-то особую прелесть. Дядя - пилот гражданской авиации, но походка у него и вся выправка военного человека. Наверное, потому, что он долгое время находился на военной службе. Адам так и чувствует, что он всегда ко всему готов: управлять машиной, управлять самолётом, в одну минуту рассердиться или как следует рассмеяться. Тётя всегда считала его немного легкомысленным, но кто знает, правда это или нет.
Отка, попав в его объятия, тут же стала упрекать, где это он так долго был?
– Где я был? Да в Египте.
– А это далеко?
– За морем.
– А что ты там видел?
– Ты спрашиваешь, что я видел в Каире, на улице?
– Да.
– Ну представь
– А что делаешь ты?
– А я покупаю финики у одного мальчика, у которого глаза будто тарелки.
– Для меня?
– Для тебя и для Адама.
– А где они?
– В сумке.
– Я тебе верю, - засмеялась Отка, - а ещё скажи, как по-египетски будет пять.
– Ты хочешь сказать по-арабски?
– Да.
– Хамза.
– Вот это здорово!
– ликует Отка.
– Я теперь в деревне буду кричать "хамза-хамза", и никто не поймёт, что это пять.
– Кроме меня, - говорит Адам и старается заполучить своего дядю пилота Сука для себя. Ему так хочется расспросить о его работе, что он весь дрожит от нетерпения. Отка немножко поговорила, и хватит. Пусть уступит место ему.
– Дядя, а управлять самолётом трудно?
– Когда умеешь - нетрудно.
– А на что приходится обращать внимание?
– Нужно всё время знать, где находишься.
– И всё?
– Нужно знать, что наверху, а что внизу, где свет, а где тьма. Где можно сделать посадку, а где нет.
– А бывает так, что тебе не хочется лететь?
– Бывает.
– Когда?
– Когда у нас самолёт пустой.
– Понятно, - сказал Адам. Но что всё-таки дядя имеет в виду? Наверное, дядя любит возить пассажиров и больше всего любит, когда самолёт набит битком. Что ж, Адаму это нравится и он поступал бы так же. Остаётся, правда, ещё один вопрос.
– А ты никогда но падал?
– Ещё нет, - ответил дядя спокойно.
– Не смейте вообще об этом говорить!
– кричит тётя, которая вроде и не слушает, а всё слышит. Хотя и находится сейчас на кухне.
Через две минуты она приходит и уводит дядю в соседнюю комнату. Там дядя будет есть, а тётя рассказывать ему главные новости последних дней. Тётю Египет уже давно не интересует, теперь её больше интересует коляска, детское приданое и ожидаемый мальчик. Её мужа это тоже интересует. Он говорит об этом, даже набив себе рот. Но ведь когда человек ест, он всё равно может думать и радоваться тоже.
25
Дядя переодевается в гражданское платье и хочет повести детей осмотреть новое здание аэропорта в Рузине. Ничего подобного они ещё не видели. Всё здание из стекла. Сказочный аэропорт. Но почему дядя переодевается, снимает лётную форму? "Чтобы меня на аэродроме не узнали", - смеётся дядя и приглаживает рукой усы. Он хочет в обществе своих деревенских родственников выглядеть как можно лучше. А скоро он станет отцом, и тогда придётся ему следить за своей внешностью ещё больше.
В красную автомашину они садятся только втроём. Тётя остаётся дома. Аэродром она уже видела, кроме того, ей нужно собираться в дорогу. Куда тётя собирается? Отка хотела было спросить, но не посмела, побоялась выглядеть слишком любопытной.