Адаптация
Шрифт:
И ещ - это не Зеленец. Такими темпами, глядишь, через неделю я уже буду знать, кто из
них Парфен.
Глава 5. Под дождём
Спальню мне оборудовали в штабе, разместив у стены за столом высокий надувной ле-
жак, а после выдав во временное пользование длинную плоскую подушку и невесомое тмное
одеяло. Кисейцы же собрались ночевать под открытым небом в спальных мешках, предус-
мотрительно вынесли из кухни несколько бутылок воды, оставили мне бледный голубой свет
вдоль противоположной стены и пожелали спокойной ночи.
Выяснить, куда они девают обувь перед сном, не удалось – но не могли же они, ночуя за
пределами палатки, ставить обувь в палатке? Хе-хе.
Заснула я, в принципе, легко – кисейцы болтали где-то вдалеке, но не настолько громко,
чтобы мешать.
Всегда, сколько себя помню, самым большим моим страхом была именно ночь. В детстве,
конечно, мне мерещились монстры, которые сидят под кроватью, плавают в унитазе и только
и ждут, чтобы ухватить меня за высунутую из-под одеяла пятку. Став взрослой, я перестала
бояться монстров, но восприятие ночи, как чего-то такого настораживающего, заворажива-
ющегося и, в отличие от всего, политого дневным светом, не поддающегося научным законам,
осталось. Ночью все видится по-другому, иначе. По крайней мере, мне.
Этой ночью я проснулась задолго до рассвета и не смогла вспомнить, что мне только что
снилось. Но щеки были мокрыми, глаза горячими, а подушка влажной, потому что я плакала.
Почему? Что вызвало слзы? Не знаю, ни малейшего понятия. Наверное, мысли о доме?
Я ещ раз всхлипнула и вытерла рукой щеку. Столько слз – и непонятно, отчего. Удивля-
ла навалившаяся странная растерянность – что-то же заставило меня плакать, но ночь уже
скрыла причину и остатся только гадать. Как будто вс это происходило вовсе не со мной.
За спиной раздался шорох. Мгновенно забыв про жалость к себе, несчастной, я подско-
чила и обернулась.
Он отступал в коридор, пятясь спиной назад. Будь дело днм, я бы его узнала, но сейчас,
когда свет горел только у стены, а на улице ночь, в коридоре, в густой темноте были видны
только смутные очертания, а комбинезоны у них у всех одинаковые, как и фигуры. Я почти
встала на ноги, когда он бесшумно выскользнул наружу, но тут же остановилась. И что даль-
ше? Ну, выбегу я на улицу, с криком: «Ага! Попался! И кто тут только что ко мне заходил?».
А в ответ – восемь пар изумленных и наивных до идиотизма глаз, которые станут убедительно
врать, что мне вс привиделось. Нужно, скажут, меньше напитков потреблять, особенно перед
сном.
Короче, в любом случае не признаются.
Поэтому я легла спать дальше, снова отвернувшись от входа. Пусть смотрит, сколько вле-
зет, подлый кисеец, наказывающий меня за то, что я отказываюсь считать своей ошибкой. На-
до же – опозорили его, когда отказали его «интересу»! Тоже мне, неженки какие! Словечко-то
какое выдумали! И теперь мурыжат меня, заставляя расплачиваться за прошлое. А о прошлом,
знаете ли, или хорошо, или ничего.
Хм.
Вс равно ведь узнаю!
Ладно, пусть пока живут спокойно, спать хочется. Я зевнула, чуть не вывернув челюсть, и
снова закрыла глаза.
Утром меня никто не будил. Впрочем, я привыкла на тренировках в джунглях просыпать-
ся рано и не удивлюсь, если и сейчас я проснулась раньше кисейцев. Видеть, однако, мне их
совсем не хотелось, так что пришлось идти в душ, где я оторвалась в сво удовольствие, дваж-
ды вымыв голову, приняв контрастный душ и даже исполнив пару песенок собственного со-
чинения в полный голос. Плясать только не рискнула, хотя была у меня одна такая подруга в
школе – в душевой бассейна прыгала и скользила по мокрому полу, как по льду. Не знаю, что
с ней потом произошло, надеюсь, мозги она себе не отшибла (если там было чего отшибить).
Тьфу ты, чрт, нашла, кого вспоминать. Впрочем, вс лучше, чем мам…
Ну вот, начинается!
Помрачнев, я вышла из душа, оделась и вернулась в штаб.
Подозрительно как-то – завтрак на столе: свежеприготовленная, ещ дымящаяся каша и
напиток, к счастью другой, не синего, а бежевого цвета, как кофе с молоком.
Все кисейцы как на подбор: чистые, свежие, умытые (в раковине, что ли умывались, учи-
тывая, что душ я заняла? Или на улице прямо из бутылок)? Наглухо застегнутые, подтянутые
и, главное, все они резко вскочили, когда я вошла. А мне во главе стола (с другого конца си-
дел Зеленец) поставили гостеприимно развернутое кресло. Нет, ну нельзя же так пугать с ран-
него утра. Как подскочили, главное! Я чуть не упала, хорошо, стояла близко к креслу и успела
схватиться за спинку. Нет, ну его, устраивать такие сюрпризы человеку, которого ноги в са-
мые ответственные моменты не держат. Вплываешь себе, понимаете ли, не ожидая никакого
подвоха, вся распаренная, расслабленная и с вполне терпимым настроением, а тут восемь ки-
сейцев, как один вытягиваются по стойке смирно и рявкают: «С добрым утром»! Человека с
нервами послабее хватил бы удар на месте. Я же сдержалась, с тоской поминая вчерашний на-
питок (между прочим, не первый раз). Надо потом проверить, не завалялся ли там на кухне