Адмирал Империи – 18
Шрифт:
Вот какая судьба нас ждала, начни мы как сейчас это делала Агриппина Хромцова, плыть по этому самому течению. И именно поэтому я окрестил поражения, ожидающие нас, «бесславными», так как одно дело — героически погибнуть, но не защитить свое Отечество, и совершенно другое — выжить, победить, и выкинуть, наконец, врага из наших суверенных систем!
— Пора снова вспомнить молодость, госпожа вице-адмирал, — воскликнул я, резко вскакивая, насколько мог, израненный и хромой, позволить себе это сделать. — Помню, будучи зеленым курсантом, с нескрываемым восхищением заглядывался на вас, узнавая о ваших подвигах в новостях из зоны боевых действий и поражаясь вашей смелости и неординарностью космофлотоводческой мысли…
— Опять он о моем возрасте, — печально вздохнула Агриппина Ивановна. — Нет, Васильков, ты рано или поздно, но дождешься от меня вызова на поединок… Вспомнил! Когда это было?
— Не желаете повторить? — загадочно подмигнул я командующей 5-ой «ударной». — Тогда, вставайте, нас ждут великие дела…
…В это же самое время на «Громобое», с которого мы с Хромцовой отбыли менее часа тому назад, между командующим Черноморским флотом и его дивизионными адмиралами продолжалась беседа, постепенно переходящая в нечто похожее на военный совет. Иван Федорович до сих пор был на взводе, сначала его ошарашили новостью о том, что в «Тавриде» появился Коннор Дэвис и необходимо срочно возвращаться назад, чтобы отогнать американский космофлот от Херсонеса. Затем, приказ императора об оставлении «Тарса» оказался подложным, вернее, его вообще в природе не существовало, он был лишь в голове этого проходимца Василькова. А еще за несколько часов до этого адмирал Самсонов вроде как попрощавшись с жизнью и своим флотом неожиданно получает второй шанс из-за прибытия в сектор сражения с османами свежей дивизий Хромцовой.
Кстати, именно поэтому Иван Федорович не стал рубить с плеча, что делать умел и любил, судя по количеству отрубленных голов американских адмиралов, и решил не усугублять ситуацию с Хромцовой и Васильковым, помня, что именно их появление спасло его космофлот…
— Ладно, пес с ними, — отмахнулся командующий на только что вышедших из отсека, меня и Агриппину Ивановну, после того, как Красовский удивленно заметил, что не дело оставлять без внимания тот факт, что высшие офицеры космофлота лгут своим товарищам о приказе императора. — За все свои выкрутасы они и без меня получат по головам от государя и адмирала Дессе. Не хочу об этих двоих даже думать. Спасибо уже за то, в том числе и вам Александр Михайлович, что появились вовремя…
Контр-адмирал Красовскиий слегка склонил голову, но сделал он это с таким надменным видом, что покривились все присутствующие в кают-компании адмиралы, кроме, пожалуй, Ивана Самсонова, который в это время уже сидел за столом и что-то быстро набирал на своем планшете.
— Прошу, господа, — указал он рукой на кресла, стоящие рядом.
Хиляев, Козлов, Козицын, Гуль, Белов и Красовский заняли свои места за круглым столом, над которым продолжала гореть тактическая карта с изображением ближнего сектора пространства.
— Итак, у нас новые вводные, Коннор Дэвис вместе с адмиралом Вишневским переправляются в «Тавриду»…
— По словам Александра Ивановича они уже там находятся, — поправил командующего, Кондратий Белов.
— Общение с контр-адмиралом Васильковым, этим вруном и выскочкой, вас до сих про ничему не научило? Тогда мне вас жаль, адмирал, — усмехнулся Иван Федорович, который в данный момент не хотел даже смотреть в сторону командира 2-ой «ударной», а не то, что с ним разговаривать.
Самсонов был очень зол на Кондратия Витальевича за то, что корабли его дивизии не поддержали атаку командующего на флот Бозкурта. И как Белов ни старался доказать, что сделать он этого в сложившихся в тот момент обстоятельствах, не мог от слова совсем, Самсонов не желал слышать никаких оправданий. Авторитет Кондратия Витальевича сильно упал в его глазах, впрочем, как и в глазах многие других адмиралов, как и их командующий скорее не рационально, а эмоционально воспринявших бездействие кораблей 2-ой «ударной» во время сражения.
Все они, за исключением, пожалуй, Василия Ивановича Козицына, точили после этого случая на Белова зуб. Хиляев потому, как у него с Кондратием Витальевичем и до этого имелся конфликт, который чуть было не завершился смертью одного из них на поединке и если бы не великая княжна, вставшая тогда между ними, не известно чем бы все это закончилось. Гуль, как всегда поддерживал того кто сильнее, от этого смотрел сейчас на Белова чуть ли не волком. Вячеслав Васильевич Козлов, дивизия которого вместе с флагманским «Громобоем» участвовала в неудавшемся навале на османские порядки и сильно при этом пострадала, так же не питал теплых чувств к командиру 2-ой «ударной». Что касается, Красовского, то, как я уже говорил, этому человеку надо было срочно восстанавливать свою репутацию, прежде всего, в глазах Самсонова поэтому поддержка всех действий и слов командующего со стороны Александра Михайловича была обеспечена.
Козицын же в силу своего добродушного характера и жизненного опыта и изначально находившийся в теплых дружеских отношениях с Беловым, впрочем, как и со всеми остальными, оставался в этой ситуации несколько в стороне, стараясь сильно не отсвечивать, и в случае, если необходимо попытаться примирить противоборствующие стороны.
А противостояние между адмиралами Беловым и Самсоновым и в самом деле начинало набирать обороты, входя в свою финальную стадию. Негласное соперничество между двумя прославленными космофлотоводцами длилось не один год. Открыто оно началось в тот момент, когда Иван Федорович, некоторое время отсутствующий и пребывающий на «Новой Москве», во второй раз принял командование над Черноморским флотом. Первый был во время Русско-османской кампании, потом случился перерыв, когда Самсонова видели больше при дворе, чем в пограничных звездных системах, а за год до сегодняшней войны с американцами император его снова поставил во главе «черноморских» дивизий.
Все это время пока Иван Федорович отплясывал с фрейлинами и статс-дамами на царских балах, исполняющим обязанности командующего Черноморским космофлотом был адмирал Белов, который по праву считал себя достойным этой должности. Так же считало и большинство офицеров высшего звена космофлота, знавшие Кондратия Витальевича, как опытного, умного и ответственного командира. Однако против воли императора не пойдешь, и Самсонов, несмотря на долгое отсутствие в составе флота, не потерявший своего в нем авторитета, снова с почетом и большой радостью был встречен подавляющим числом космоморяков и офицеров.
Тепло встречен всеми, кроме, как мы уже поняли, Кондратия Витальевича, который хоть и не показал своего настоящего к этому назначению, отношения, но некую обиду и разочарование случившимся затаил. Адмирал Белов был не менее известен и не менее почитаем на флоте, чем Самсонов, однако сильно уступал второму в самопиаре, умении себя показать перед высшими светом и яркости, как в своих высказываниях, так и в наглядной демонстрации возможностей. Белов был служакой, хмурым, неразговорчивым, но при этом опытными и крайне эффективным в космических схватках и рейдах, Самсонов обладая теми же характеристиками в качестве космофлотоводца, еще и умел себя преподнести, был максимально открытым, когда это было нужно — любезным и сговорчивым. Теперь, думаю, понятно, карьера кого из этих двоих развивалась быстрее, притом, что оба были практически ровесниками, адмиралами флота, и начинали свою службу примерно в одно время…
Я это к чему, да к тому, что рано или поздно, но большой конфликт между двумя прославленными адмиралами должен был произойти. Сегодняшнее сражение стало той каплей, что перевесила чашу весов терпения Самсонова, и он, понимая, что лучшего момента может и не случиться, первым перешел в атаку на своего негласного соперника.
— Вам меня жаль?! — скривился Кондратий Витальевич, резко реагируя на последнюю фразу командующего. — Вы что, из общества сочувствующих? Пожалейте лучше мои уши, которые слышат подобные нелепости!