Адмирал Империи 30
Шрифт:
Все это время пока мы медленно сходились, наши подразделения замерли в пространстве на расстоянии в 200 000 километров друг от друга. Это минимальная дальность, с которой можно было эффективно вести огонь орудиями главного калибра без риска получить ответный удар той же мощности. Я намеренно держал свою небольшую эскадру на предельно возможном удалении от флота противника, выжидая и не желая раскрывать все свои карты раньше времени.
Главный мой козырь, о котором американцы пока даже не подозревали — это радикально усиленные энергощиты наших кораблей. Благодаря новейшим разработкам русских инженеров, мощность и стойкость защитных полей «Одинокого» и других моих вымпелов возросла
Я до последнего момента не желал демонстрировать американским канонирам эти поистине революционные возможности усиленных энергощитов. Пусть первая попытка их пробить станет для зазнавшегося Кенни и его прихлебателей неприятным сюрпризом. Внезапность и неожиданность — половина успеха в космическом бою.
Судя по всему, корабли вражеской дивизии еще не прошли аналогичную модернизацию защитных контуров. В этом я был практически уверен. Слишком мало времени прошло с момента открытия принципа «фазовой ротации» энергополей, так изобретение профессора Гинце назвалась по-научному. Даже Козицын успел оснастить новой технологией на данный момент лить третью часть кораблей своей дивизии, оставшейся на защите Никополя-16.
Что уж тут говорить о кораблях 4-го «вспомогательного» космофлота «янки», действующего на второстепенном театре боевых действий. Вряд ли командующий американской группировкой адмирал Коннор Дэвис успел переделать все свои корабли. Хотя я не сомневался, что этот хитрый и дальновидный лис уже пронюхал про наше техническое новшество и отдал приказ срочно внедрить его на своих космофлотах. Но точно не сейчас и не в этом сражении. Пока что «Одинокий» имеет решающее преимущество.
Американцы же, как я и предполагал, сделали основную ставку на многочисленные истребители F-4, коих в изрядном количестве выставили впереди собственного оборонительного построения. Основные корабли «янки» держались чуть поодаль, прикрываясь плотной завесой из мелких юрких «фантомов».
Замысел противника был предельно прост и незамысловат. Как только начнется генеральное сражение, «рой» истребителей должен стремительным рывком пронестись сквозь боевые порядки русской эскадры, вихрем налетев на наши корабли со всех сторон. Их шквальный огонь по замыслу американских стратегов, быстро обнулит защитные поля наших кораблей, лишив их главного преимущества. После чего практически беззащитные русские суда станут легкой добычей для канониров 30-ой «линейной».
Что ж, пусть верят в успех этого нехитрого плана и лелеют надежду на легкую победу. Только напрасно. «Янки» и не подозревают, насколько серьезно просчитались в оценке возможностей наших обновленных энергощитов. Что ж, тем проще будет преподать этим зазнайкам хороший урок и развеять их иллюзии…
Не прошло и трех стандартных минут, как наши с Кенни флагманы сошлись в смертельной дуэли друг против друга. «Алабама» и «Одинокий» неслись навстречу через пустоту космоса, словно два разъяренных тяжеловеса на ристалище, жаждущих добраться друг до друга и обрушить всю свою чудовищную мощь.
Первый раунд поединка, артиллерийский, быстро показал, что артиллеристы «янки» сильно переоценили возможности своих орудий. Серия мощнейших залпов из главного и средних калибров «Алабамы» обрушилась на «Одинокий», словно космический шторм. Но наши усиленные фронтальные щиты с легкостью поглотили всю энергию удара, не дрогнув и не потеряв ни процента мощности.
Кенни не сразу осознал, что его расчет не оправдался. Он по-прежнему упрямо вел «Алабаму» в лобовую атаку, видимо, посчитав,
К тому же, как я прекрасно понимал, командующий 30-й дивизией сейчас меньше всего опасался ответного огня с моей стороны. Он по опыту прошлых столкновений считал, что даже если «Одинокий» каким-то чудом все же сумеет пробить его фронтальное поле, времени на разрушение многослойной нимидийской брони на носу «Алабамы» у нас все равно не хватит. Ведь одновременно с этим дредноуты «янки», потихоньку заходящие с «флангов», успеют нанести решающий удар, расправившись с «Одиноким» раньше, чем мы успеем причинить линкору хоть сколько-нибудь серьезные повреждения…
…Все это время флагман американцев работал по моему крейсеру из всех своих палубных батарей, стараясь-таки добраться до его обшивки. Плазменные заряды главного и бортовых калибров линкора непрерывным потоком обрушивались на «Одинокий», словно разъяренный зверь, жаждущий добраться до горла своей жертвы. Казалось, что под таким шквальным огнем не устоит ничто живое и неживое.
Но, как ни старались канониры «Алабамы», плазма их орудий, к большому изумлению командира корабля контр-адмирала Кенни, да и всех остальных, следивших за нашим поединком, пока так и не смогла не то что достигнуть корпуса моего крейсера, но даже на пару процентов снизить мощность его фронтального поля.
Я с трудом сдержал торжествующую улыбку. Еще бы, ведь заряды разрушительной энергии, которые обрушивались сейчас на «Одинокий», по своей совокупной мощности должны были к этому моменту не только обнулить защитные экраны, но и буквально испарить броню корпуса моего крейсера вместе с содержимым. А вместо этого они просто исчезали, бесследно растворяясь в невероятно мощном защитном поле.
Но я не спешил почивать на лаврах. Да, пока наша защита держалась, но вряд ли это продлится долго. Даже у самого совершенного корабля есть предел прочности, и когда «Норфолк» с «Тасотой» подтянутся поближе и откроют огонь в полную силу, нам придется туго. Надо использовать выигранные секунды с умом.
В это самое время я начал бешено маневрировать, зигзагами подбираясь к «Алабаме» и выискивая удобный угол для таранной атаки. Сейчас выжигания своих бортовых полей, изначально более слабых, чем фронтальное, я не боялся, даже несмотря на то, что по «Одинокому» открыли плотный огонь линкор «Норфолк» и тяжелый крейсер «Тасота», пусть и с большой дистанции, но тем не менее, достаточно точно.
За счет передовой системы распределения энергии щита и запаса прочности наших генераторов, мне удавалось вовремя переключать основной поток на уязвимые места. Так что суммарная защита моего крейсера по-прежнему оставалась на высоте, с лихвой компенсируя любые попытки американцев пробить брешь в обороне. Но мы не могли играть в эти «кошки-мышки» вечно. С каждой секундой корабли противника все сильнее наседали, грозя взять «Одинокий» в клещи перекрестного огня.
От моего внимания не укрылось, насколько пассивно и безынициативно ведет себя Кенни, практически не реагируя на столь явную угрозу. Несмотря на то, что он прекрасно видел, как сосредоточенный огонь главных калибров его флагмана и кораблей охранения не причиняет «Одинокому» вреда, а тот лишь упрямо продолжает напирать, командующий 30-й дивизией не спешил менять курс или хотя бы уклоняться с линии атаки. Вместо этого Кенни продолжал упорно переть вперед, словно бешеный носорог, уверенный в собственной неуязвимости.