Адмирал Макаров
Шрифт:
Между тем жизнь на корабле шла обычным порядком: все занимались своими делами, готовились к ледовому пешему походу на Новую Землю, читали книги с описанием полярных путешествий и, со все возрастающим нетерпением, ждали одного — «раздвижки льдов». А сам Макаров производил опыты. Из кусков листового железа, отшлифованного и неотшлифованного, он сделал две модельки парохода и пробовал их в корыте с водой и льдом, чтобы вывести заключение: если ледокол отшлифовать, то будет ли это способствовать его продвижению в сжатом льду или нет?
Почти месячное сидение «Ермака» в торосистых нагромождениях вблизи новоземельских берегов положило конец полярным замыслам адмирала Макарова. Неудачей снова воспользовались его тайные и явные враги. Опять «неопровержимо доказывалась» абсурдность идеи ломки полярного льда с помощью ледокола. «Ермак» же был назван «негодным» судном и впоследствии на долгие годы отстранен от серьезной работы в Арктике. Было ли справедливо такое решение? Нет. Все три похода «Ермака» в Арктику выявили полностью его блестящие качества и, одновременно, наметили предел его возможностям. Вопреки утверждениям адмирала Бирилева и его единомышленников, «Ермак» оказался вполне пригодным к полярному плаванию, необычайно крепким и выносливым кораблем. Его корпус выдерживал борьбу с тяжелыми полярными льдами в любом из районов Арктики, где побывал ледокол. От бешеных ударов с полного хода в льдины корпус ледокола не претерпел никаких изменений. Не только корпус, крепления и непроницаемые переборки, но и котлы и машины не нуждались в ремонте после окончания плавания. Шутя Макаров говорил, что механиками корабля «были приложены все старания, чтобы сломать машины, но эти старания не увенчались успехом». «Ермак» превосходно выдержал испытание. Он взбирался на ледяные глыбы высотою более двух с половиной метров и продавливал их. Блестяще оправдались расчеты Макарова и при пробе на сжатие. Никакой другой корабль, будь он иной конструкции, чем «Ермак», не смог бы выдержать того напора льда, какой выдерживал ледокол во время новоземельского плена. Этому он был обязан исключительно своей конструкцией, своему бочкообразному корпусу. Напиравший лед не давил на его бока, а уходил под корпус, подминался кораблем.
Но против самой серьезной арктической беды, против льда в состоянии сжатия, «Ермак» ничего не мог поделать. Войдя в мощное торосистое поле, ледокол свободно ломал его, вползая на лед. Но вот лед пришел в движение, начиналось сжатие, проложенный ход замыкался, и корабль оказывался в ловушке. Ни вперед, ни назад он двинуться уже не мог.
Все те, кто критиковал Макарова, с пеной у рта доказывая бессмысленность его замыслов, ничего не понимали в условиях полярных плаваний и вникнуть в эти условия, понять их, не хотели. От Макарова требовали невозможного.
Как же отнесся к своей неудаче сам Макаров? Он был вполне удовлетворен качествами созданного им корабля. После третьего похода в Арктику Макаров удостоверился в силе и выносливости ледокола, с успехом выдержавшего сильнейший натиск льдов. Он попрежнему был убежден, что «Ермак» может успешно бороться с полярным льдом и побеждать его, но при непременном условии, чтобы плавание не было стеснено коротким сроком. Состояния сжатия всегда возможны, и всегда нужно быть готовым к ним. Попав в сжатие, ледокол должен отказаться от всякой попытки форсировать преграду и терпеливо выжидать, когда лед, в зависимости от перемены ветра и течения, разойдется и даст возможность кораблю двигаться.
Все уже было готово к двум пешим экспедициям на Новую Землю, написаны донесения и письма, уменьшен суточный рацион и продумана подготовка к предстоящей зимовке, и вдруг неожиданно пришло освобождение. 6 августа в три часа вахтенный заметил, что лед как будто тронулся. Стали проверять. Средством проверки служил шпагат с колышком, спущенный с борта судна на лед и там закрепленный. Взглянули на шпагат и убедились, что за время последней вахты он немного натянулся. Сообщили командиру. Осмотрев лед, Васильев приказал будить команду и немедленно разводить пары. На палубе показался адмирал. Он был спокоен и не проявлял никаких признаков волнения или радости. Может быть начавшаяся передвижка также неожиданно кончится, и лед снова сожмет корабль, — думал он.
Но лед расходился по-настоящему. Все шире росли полыньи, черными лентами извивались вокруг появившиеся во льду каналы, то и дело раздавался треск лопнувшей льдины.
В пятом часу утра «Ермак» шел полным ходом, но уже не к берегам Новой Земли, а к загадочной Земле Франца-Иосифа, где не побывало еще ни одно русское судно [105] . Путешествие это предпринималось взамен неудавшегося рейса на Енисей. От Земли Франца-Иосифа решено было идти к мысу Ледяному на Новой Земле, а потом, если позволят условия, плыть на Шпицберген, производя по пути научные исследования.
105
Декретом от 15 июля 1926 года Земля Франца-Иосифа включена в состав Советского Союза.
День 6 августа был незабываемым для всех участников похода. «Мы были выпущены на свободу и, выйдя изо льда, испытывали то же, что выпущенные из тюрьмы», — замечает Вебер. В этой ледовой тюрьме путники находились двадцать дней.
На третий день похода в туманной мгле стали вырисовываться очертания угрюмого архипелага. Многие, выходя на палубу и всматриваясь вдаль, спрашивали: где же земля? И в самом деле, Земля Франца-Иосифа не похожа на землю. Скорее это какой-то грандиозный ледяной купол, поражающий своей суровостью даже видавшего всякие виды полярника. Земля Франца-Иосифа — подлинная Арктика. Чем ближе подходил к ней «Ермак», тем чаще встречались огромные плавающие ледяные горы, айсберги, особенно много их нагромоздилось у мыса Флора.
Ледокол вступил в полосу льда, не испытавшего повидимому сжатия. Льдины гладкие, без нагроможденных на них барьеров, не то что у Новой Земли.
«Ермак», легко и свободно расталкивая лед, пробирался к берегу. По временам встречались более тяжелые, торосистые поля, но и они не были сколько-нибудь серьезным препятствием.
Всего несколько часов были путешественники на полярной окраине мира. Ученые, во главе с адмиралом Макаровым, разбившись на группы, производили наблюдения. Осмотрели жилище и запасы, оставшиеся после джексоновской экспедиции [106] . Вечером, возвращаясь домой, все были крайне удивлены, заметив вдали корабль. То была американская шхуна «Фритьоф», бросившая якорь вблизи «Ермака». Командир ее побывал на борту ледокола, говорил с Макаровым и принял корреспонденцию.
106
В 1894–1897 гг. здесь работала английская экспедиция под начальством Фредерика Джексона. Ее целью было всестороннее знакомство с архипелагом.
На другой день поутру «Ермак» взял курс на северные новоземельские берега. Почти весь день он пробивался через сплоченные пловучие льды, по-прежнему периодически делали станции и производили океанографические наблюдения. Вблизи Новой Земли, у мыса Нассау, встретились такие тяжелые льды, что войти в них не рискнули, учитывая недавний тяжелый урок. Макаров решил вернуться к Земле Франца-Иосифа. Попытка пройти вокруг Мыса Желания не удалась.
Секретная записка, оставленная Макаровым перед уходом в плавание, заканчивалась такими словами: «…единственное побуждение, которое толкает меня на север, есть любовь к науке, желание раскрыть те тайны, которые природа скрывает от нас за тяжелыми ледяными преградами». Раскрыть тайны, — думал Макаров, — это значит надежно обследовать и изучить незнакомые раньше никому места, открыть новые земли. Он не без основания предполагал наличие в отдаленных районах Арктики неизвестных еще земель и островов. Во время второго ледового плавания «Ермака» Макарову показалось, что он увидел такую землю в западном направлении от Шпицбергена, но разглядеть ее как следует не удалось.
Теперь у Макарова были вполне серьезные основания предполагать наличие не открытых еще земель к востоку от Земли Франца-Иосифа. О существовании их можно было догадываться по целому ряду соображений. В оставшейся после Макарова рукописи, относящейся к плаванию 1901 года, можно прочесть: «Места к востоку от Земли Франца-Иосифа мне представляются особенно интересными, так как есть некоторая вероятность найти там острова. Мне кажется, что если бы там не было островов, то в пролив между северной оконечностью Новой Земли и Землей Франца-Иосифа должен бы направляться довольно значительный поток полярных льдов. Между тем, этого нет, и корабль Вейпрехта «Тегетгоф» несло первоначально на северо-восток вдоль Новой Земли, а потом уже двинуло на запад к южной оконечности Земли Франца-Иосифа».