Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал
Шрифт:
– Какие? – выходя из охотничьего домика, спросил Росляков.
– Пробежаться до села и добыть всё нам необходимое. Взял бы четверых, ну или пятерых крепких командиров, чтобы унести всё могли, и к вечеру вернулись бы. Вон, светать начинает. А дорогу обратно я даже в пургу найду, можете не сомневаться.
Планшет Росляков давно у штурмана себе забрал, вот и сейчас, достав его и подсвечивая фонариком, нахмурившись, изучал карту.
– Тут ближе деревня, зачем именно село?
– Вряд ли в деревне немцы есть, а брать я решил у них, не своих же сограждан обирать. Тем более будут искать вокруг деревни, а село дальше. Пурга скроет наши следы при отходе.
– Продумал, молодец. Значит,
– Понял.
– Нужно что с собой из оружия?
– Нет. Моей винтовки хватит, а там трофеев добудем. Нужны крепкие мужики, что выдержат дальнюю дорогу и смогут унести добычу. Сами видите, по лесу ходить непросто.
– Да уж, видим.
Свой большой нож я отдал, оставил разделочный и обеденный, вещмешок полностью разгрузил, мелочовка осталась и запас патронов, после чего, опросив пятерых командиров, среди них и борт-стрелок затесался, но без пулемёта, им оборону лагеря усилили, дал вводную и, свистнув собак, направился в сторону села. Напрямую шёл, всё равно снегопад все следы скроет. Где оно находилось, я знал, ориентироваться по лесу мне труда не составляло. Все командиры имели при себе пустые сидоры и вещмешки, тоже их разгрузили в домике. Кстати, тот из органов все свои мешки велел в заимку убрать, ему пошли навстречу, и те были убраны под нары. Места хватило.
Я не знаю, как оставшиеся при минимуме средств будут рубить лапник, топоров-то нет, видимо только ломать и резать ножами, но работа им предстоит адова. Лишь попросил не демаскировать наше убежище. Ельник находился в полукилометре от заимки, вот туда группа командиров за лапником и направилась, именно из него и будут сделаны стены чума, а капитан искал длинные жерди для основы. Человек десять в чуме уместятся, мы большой собирались строить. Я лишь попросил лапник рубить на деревьях осмотрительно, то есть по веточке с дерева, не обдирать до голых стволов. Иначе так сверху можно рассмотреть следы их деятельности, что и наведёт на наш лагерь.
Когда мы уходили, один интендант, с тремя шпалами в петлицах шинели, единственный среди группы, по его словам – отличный повар, и получивший эту должность, на очаге протапливаемой заимки готовил завтрак. Одного из зайцев варил, крупу и горох я ему выдал, на завтрак всем остававшимся должно хватить, жаль, в три приёма готовить придётся из-за малочисленности утвари. Один котелок на три литра и кружка. Мелочь, но хоть что-то для согрева. А так пока рубят лапник, заодно хвороста наносят, не знаю, сколько буря будет длиться, но запас нужно иметь обязательно. Я об этом не раз повторил перед уходом. Пирожки я взял с собой, разделил пополам, и нам на шестерых как раз хватило, мелочь, но хоть что-то, подкрепились.
Окончательно рассвело, когда мы отошли от лагеря километра на два. Я тут же скинул вещмешок, тулуп и, положив сверху на них винтовку, быстро по стволу высокого дерева забрался на самую верхушку, и оттуда, используя свой бинокль, осмотрелся. То, что он у меня есть, командиры знали. Бинокли не у одного меня были, их аж семь штук обнаружилось в вещах командиров, два так морские, я от зависти чуть слюной не подавился, очень хочу. Однако и мой трофейный был не плох, хотя и восьмикратник. Лёгкий, если сравнивать с морскими. Осмотревшись, я скривился и спустился вниз.
– Есть что интересное? – спросил один из командиров в звании полковника.
Он был старшим в этой группе из пяти командиров, что были со мной, реально здоровый такой мужик, мне кажется, он на своих плечах и быка унёс бы. Вот и подбирал он себе помощников под стать, не
– Пусто, – одеваясь и собираясь, ответил я. – Вдали видел столбы из труб деревни и села, но больше ничего. Видимо партизанских лагерей поблизости нет. Кстати, наш столбик дыма я тоже рассмотрел отчётливо. Как бы по нему наш лагерь не обнаружили. Нужно подумать, как побыстрее свалить отсюда. Ладно, идём дальше.
Вот мы и пошли, ближе к обеду были на месте, всё же шли по снегу, лыж не имели, скорость движения аховая, но и так неплохо, за пять часов пройти восемь километров. Повезло часть пути сократить по льду реки. Когда мы добрались до опушки, то, осмотревшись, я сказал:
– Значит так, собак и винтовку оставляю и иду в село. По виду я от местных мало чем отличаюсь, пообщаюсь, поговорю, наверняка тут чужих хватает, село большое, разузнаю, что нужно, и вернусь.
– А если узнают? – поинтересовался полковник. – Лицо у тебя приметное. Сколько раз в газетах фото мелькало.
– Хм, точно. Тогда шарф до носа подтяну и подкашливать буду, как будто простудился.
– Хм, хорошая идея.
Оставив всё с командирами, я чуть было не спалился на мелочи, хорошо мне один из майоров подсказал. На моей ушанке звёздочка красноармейская была. Достал её и убрал в карман, после чего, ещё раз проверившись (собак я привязал к дереву, чтобы за мной не рванули) и чуть в стороне выйдя на лестную дорогу, укатанную санями, направился к селу.
Собак не стал брать по той причине, что сельские вой поднимут, это привлечёт ко мне ненужное внимание. Сам временный лагерь на опушке был организован чуть в глубине. Это чтобы командиры там могли двигаться и отогреваться, огонь разводить запрещалось, а один посменно всегда будет наблюдать за селом, чтобы заметить мой сигнал или моё появление.
На въезде был пост, полицай скучал в белом деревенском полушубке и треухе. Остановил даже, узнал, из какой я деревни, и пропустил. Я сказал, что к бабе Мане, внук, поди в селе немало таких баб Мань, к кому именно – полицай уточнять не стал, и я понял, что он не местный. А вот дальше пришлось действовать споро, надеясь на свой подвешенный язык. Приметив стороне у колодца трёх кумушек, что общались между собой, подошёл к ним.
– Здравствуйте, красавицы. Не подскажете, где тут старший полицейский живёт? У меня к нему сообщение из соседей деревни.
– Почему же не сказать, там в центре самый большой дом, в нём раньше председатель сельсовета жил. Вот именно там он и проживает, третий день уже пьют, день рождения старосты отмечают, ироды. Староста тоже у него.
– Да. А люди они хорошие?
Вот тут на меня и посыпалась разная информация, и, лишь когда с неба стали падать крупные хлопья снега, предвестник наступающей бури, они заторопились по домам, а я направился к нужному дому. Где тот находится – мне описали подробно. Информацию о приспешниках немцев я собирал не зря. Мне было известно, что немало полицаев и старост вступили в свои должности по приказу наших. То есть фактически внедрённые агенты, и вот так случайно уничтожить своего не хотелось. Однако как и староста, так и начальник полиции были ещё теми тварями, крови на руках имели немеряно, поэтому сомнений не было, на наших они никак работать не могут. Собаки, как я и думал, во дворе не было. Втихую сработаю, тем более если третий день квасят, то шансы немалые. Как я и предполагал, за свою безопасность уроды беспокоились. Поэтому трезвый часовой на участке имелся, несмотря на немецкий гарнизон в селе и то, что дом находился в центре. Курил на крыльце. Рядом стояла прислонённая к перилам винтовка. Обычная винтовка Мосина.