Адмирал Сенявин
Шрифт:
В первой, довольно просторной комнате на койках лежало человек двадцать тяжело раненных матросов и солдат из десантных войск. Некоторые в забытьи, с закрытыми глазами, будто спали. Все бледные, с посиневшими губами. В комнате стоял тяжелый смрад от повязок, пропитанных насквозь спекшейся кровью.
Чиликин оказался в самой дальней комнате, где на семи койках лежали только раненые с уже отнятыми конечностями. Койка Чиликина стояла в простенке, рядом с распахнутым окном. Окно выходило во двор. Прямо за забором уходила в голубое небо крутая гора, поросшая кустарником. Тимофей сидел с широко открытыми глазами, опираясь рукой на матрац. Он сразу узнал Родионова,
— Петруха, браток!
Родионов наклонился и неловко обнял друга…
Не успел Родионов присесть на постель, как дверь распахнулась и в комнату вошел Ушаков. В дверях столпились командиры, и среди них Родионов отыскал глазами Сенявина.
Раненые встрепенулись, но адмирал остановил их:
— Братцы, все вы Отечеству живота не жалели, и оно вас не забудет. Государь вас пожалует крестами за подвиг.
Ушаков обошел все койки, кому поправил одеяло, кого ласково тронул за плечо. Потом повернулся к командирам:
— Сего дня, господа, в гошпитале один из вас будет дежурить каждодневно. Отрядить сюда в помощь всех подлекарей. Остальное уладим с жителями. — Он взглянул на Сенявина. — Вы, Дмитрий Николаевич, сей же час здесь оставайтесь, все в порядок приведите. Назавтра вас сменим…
Непривычная тишина, как ни странно, разбудила Сенявина задолго до рассвета. Пошел третий месяц после капитуляции Корфу, но он никак не мог вновь войти в размеренный ритм жизни. Полгода беспрерывных походов, штормов и штурмов, не прекращающаяся днем и ночью пушечная пальба вперемежку с ружейными перестрелками выбили из привычной колеи многих.
Одевшись и выйдя на палубу, Сенявин услышал неподалеку за мачтой приглушенный неторопливый разговор двух матросов:
— Вишь ты, Семен, благодать тута. Теплым-тепло.
— Оно-то так, — отвечал товарищ, — только и в Севастополе небось не худо. — Он на мгновение остановился. — А в Сасове у нас и вовсе березки соком поднабрались небось…
Прислушавшись, Сенявин вновь вернулся мыслями к Терезе — как-то они там? В декабре Пустошкин привез ему волнующую весточку — у них родилась дочь. «Мы от них за тридевять земель», — подумал Сенявин, всматриваясь в мирные, покрытые зелеными кущами ближние и дальние холмы острова, и не верил, что еще так недавно здесь грохотала канонада и ожесточенно сражались люди. После капитуляции жители острова прониклись симпатией к русским морякам.
На днях Сенявин был у флагмана. Тот работал над проектом правления на островах. Одна фраза ему запомнилась: «…В Корфу присутствовать будет Сенат, главное правительство республик оных, который решать будет политические, военные и экономические дела по большинству голосов…» Проект содержал 32 статьи, и под ним стояла подпись: «Адмирал Ушаков».
Тогда же Сенявин стал свидетелем одного события. На борт флагмана поднялся полномочный министр неаполитанского короля Мишеру. Тот просил о помощи в освобождении королевства от французов.
Прочитав письмо, Ушаков сказал Мишеру:
— Я уже сообщал прежде их величеству — помочь рад, но кораблей ныне мало, а те, что есть, чинить надобно, да и провиант на исходе. К тому же намедни генерал-фельдмаршал Суворов просил срочно выслать для крейсирования и блокады корабли в Анкону.
Однако Ушаков имел повеление Павла всячески помогать «брату», королю Фердинанду. Пришлось неделю спустя отправить к берегам Бриндизи отряд капитана второго ранга Сорокина с десантом. Следом за ним к Венеции и Анконе вышла эскадра
Сенявин огорчался — все ушли, а ему приходится торчать у Корфу. Вскоре после штурма крепости на «Петре» открылась сильная течь, где-то в подводной части, у форштевня. Пришлось корабль разоружать, разгружать полностью, чтобы уменьшить осадку.
…Над сонным рейдом перекатами пронесся громкий хлопок. Выстрелила сигнальная пушка. Тотчас заиграли зорю горнисты, залились боцманские дудки. Начался будний день. Сенявин отдал распоряжение буксировать корабль в бухту Гувино для кренгования. Подтащив корабль в самое устье речки, на кнехты правого борта завели и укрепили канаты. Вся команда, взявшись за канаты, накренила корпус корабля. У стыка форштевня с килем отошла обшивка. Стали менять доски, конопатить корпус. После ремонта вышли в море, но течь не уменьшилась. В конце концов Сенявин сам полез в трюм и доискался до причины — около фальшкиля зияли отверстия, невидимые снаружи, из них хлестала вода. Пришлось все начинать сначала. Чинились на Корфу и другие корабли, поврежденные в боях или во время шторма.
В это же время пришли вести с Апеннинского полуострова. Сорокин успешно высадил десант в шестьсот человек в Бриндизи. За две недели его отряд прошел маршем через весь полуостров, изгнал французов и в начале июня овладел Неаполем. Спустя недели две всех офицеров ошеломило сообщение Сорокина о неблагородном поведении английского адмирала Нельсона. Прибыв в Неаполь, он устроил кровавую расправу над местными якобинцами.
В первых числах августа Ушаков впервые встретился с Нельсоном. Эскадра неделю назад покинула Корфу и перешла в Палермо. Здесь ожидали подкрепления из Кронштадта — отряд вице-адмирала Карцова [47] .
47
Карцов Петр Кондратьевич (1750–1839) — адмирал, участник сражения при Чесме, при Гогланде. В 1798 г. во главе пяти кораблей отправился в Англию для совместных действий против Франции, в 1799 г. отплыл с отрядом на соединение с Ф. Ф. Ушаковым. Член Адмиралтейств-коллегий, директор Морского корпуса, член Государственного совета.
Ушаков принял Нельсона вежливо, но сдержанно. Тому причиной были настойчивые просьбы Нельсона отвратить действия русской эскадры от Ионических островов и направить ее куда-нибудь подальше, например в сторону Египта.
И теперь, когда Ушаков предложил свою помощь при взятии Мальты, Нельсон отклонил ее — не хотел, видимо, делить с кем-либо победные лавры. Разговора о жестоких расправах англичан в Неаполе не получилось — Нельсон попросту ушел от него.
Имея просьбу короля Фердинанда освободить Рим от французов, но предвидя осложнения, Ушаков заручился у короля доверенностью на поход. Но он не знал, что Нельсон за его спиной строит козни.
Едва русская эскадра появилась в Неаполе и начала готовить десант для похода на Рим, Нельсон тайно направил командора Траубриджа на север в порт Чивитавеккия. Оттуда англичане снеслись с французским генералом Гарнье в Риме. Гарнье, узнав о походе на Рим восьмисот русских матросов и солдат, предпочел подписать капитуляцию с англичанами. Нельсон гарантировал им свободный выход из Италии с оружием и награбленным добром. Англичане расщедрились и на своих судах перевезли французов на Корсику.