Адмирал Ушаков. Письма, записки
Шрифт:
ПИСЬМО Ф. Ф. УШАКОВА В. С. ТОМАРЕ О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ С КОМАНДУЮЩИМ ТУРЕЦКОЙ ЭСКАДРОЙ КАДЫР-БЕЕМ
5 марта 1799 г.
Я наскучил вам неприятными описаниями об Али-паше, дал несколько знать и о моих товарищах — Кадыр-бее и с ним находящихся. В том великое терпение я имею, не могучи более переносить, даже больным делаюсь, столь великая епетимия[65] быть с ними и угождать дружбе непрерывно. Они таковы, что учтивость во всех делах, чем я им честь и прибыль делаю моими приобретениями, почитают за долг и не внимают ничему. Я их берегу, как красненькое яичко, и в опасность, где бы потеряли, не впускаю, да и сами они к тому не охотники… *** мои корабли в разные времена несколько раз дрались только и… ***[66] у нас разбиты у двух бизань-мачты, на фрегате «Армении» почти все
Вот, милостивый государь, при всем нашем с Кадыр-беем дружестве сколько нелепостей переносить я должен. Прошу, между прочим, объясниться Блистательной Порте. Хотя в моих приобретениях приказал не считаться в тех вещах, которые употребляем мы на исправление наших кораблей на место попорченных в бою от неприятеля и о снарядах, нами расстрелянных, во взятии вместо их других, сколько найдется, ибо без того корабли мои будут без снарядов и бесполезны и нечем будет действовать в будущие случаи. Вот до чего простирается нерасчетливость, которой они знать не хотят и показывают себя в том невнятными. Ежели я расстрелял ядра, порох и прочие снаряды, ежели у меня разбиты стеньги, реи и мачты и вместо их нашел здесь лесу, хотя не совсем достаточно, тож ядра и прочее должен ли я без расчету моими приобретенными боем изо взятого переменить и укомплектовать корабли, чтобы и на будущие деятельности быть способными. Они, не входя во оное, говорят свое, что боятся на них наветов, и всегда твердят, что с ними поступите худо безо всякого разбору и оправдания не спросите… Поистине, сколь я ни дружен с беем… ***[67] иногда от неприличных чувствительностей, а избежать от этого нельзя, ничего не понимают или не хотят понимать. Ожидаю вашего ходатайства тонким учтивым образом от Порты напомянуть им за услугу мою таковых мелочных счетов против меня не делать.
С почтением моим и преданностию имею честь быть, милостивый государь мой, вашего превосходительства покорнейший слуга.
Федор Ушаков
ПИСЬМО Ф. Ф. УШАКОВА В. С. ТОМАРЕ
О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ С АЛИ-ПАШОЙ ЯНИНСКИМ И О НЕЖЕЛАТЕЛЬНОСТИ ОСЛАБЛЯТЬ СИЛЫ ЭСКАДРЫ ПОСЫЛКОЙ СУДОВ К БЕРЕГАМ СИРИИ И ЕГИПТА ПО ТРЕБОВАНИЯМ АНГЛИЧАН
5 марта 1799 г.,
корабль «Святой Павел»
За почтеннейшее письмо вашего превосходительства и благоприятное поздравление меня с получением монаршего благоволения ордена Св. Иоанна Иерусалимского с присовокуплением командории в двух тысячах рублях ежегодного дохода состоящего, и в другом письме — с бриллиантами знаков ордена св. Александра Невского — приношу покорнейшую мою благодарность. О векселях на сумму жалованья на эскадру, следующего от барона Васильева, и письмо вашего превосходительства я получил и ожидать буду присылки денег; так и к нему соответственно писал.
Касательно же до присланного от вас векселя, чтобы от Али-паши получить по векселю сорок четыре тысячи семьсот один пиастр, не знаю, как это произвесть в дело? Боюсь я с ним денежные иметь расчеты. Ежели вексель к нему я пошлю, чтобы его не потерять, разве теперь, по взятии Корфу, не будет ли он тише со мною? И по сие время переписка его вся дружеская… прекратилась со мною, когда отказал он нам в своей помощи, а требовал от Порты повеления, чтобы ему с его войсками было предписано брать Корфу. А теперь как он будет? Переписки еще никакой между нами нет, кроме что присылка его теперешняя вновь войск и запрещение бывшим здесь не выходить без его повеления. Значит, какой-нибудь его замысел, но успеха никакого в том он иметь не может. Вся окольность здешняя меня уважает, и он по нужде должен быть скромнее. Теперь мне до него, кажется, никакой надобности нет. Опасность одна для Блистательной Порты: нет ли его замыслов, буде французы овладеют всем неапольским владением и особо Пулиею и в ней городами и крепостями Бриндичи и Отранто, откуда могут они посылать свои десанты везде. Но буде ваше превосходительство постараетесь, чтобы с эскадрою от здешнего края не отделяли, как требует
Я надеюсь на божескую милость иметь успехи предохранять все потребное и успевать во всем, в чем возможно, только бы не снимали с меня воли, оставили бы на мою предусмотрительность, которую производить я буду по открывающимся случаям и обстоятельствам, все то, что полезнее и надобнее окажется. Теперь кораблей более в Анконе, нежели в Тулоне; в Тулоне, думаю, и двух кораблей нет, то адмирала Нельсона эскадра, во всех местах существующая, может их наблюдать. А мы соединенными эскадрами будем наблюдать Венецианский залив и около берегов Италии до Мессины, как неапольское величество убедительнейше об том просит и на нашу только помощь полагает надежду. Сие место теперь самое важнейшее, чтобы, занимая Венецианский залив, обезопасить берега Блистательной Порты. Прошу предуведомить меня, согласны ли на таковое полезнейшее место. А затем я буду досматривать, что, когда, где понадобится и какие случаи откроются, требующиеся только исправления эскадры, мне вверенной, несколько б кораблей и фрегатов. По неимению теперь здесь припасов и материалов невозможно много сил и полезностей от меня отнимает. Ежели бы теперь эскадра вся была исправна и не требовала бы важных починок, надеялся бы много сделать полезного, а теперь действия наши будут по возможности, как я в другом письме к вам обстоятельно объяснился.
P. S. От Али-паши, кроме худых последствиев, незаметно обносить нас понапрасну и съезжается в Корфу, но я его отпотчиваю, чтобы сего не осмеливался. Теперь надеется по облыжности своей чрез Порту.
ПИСЬМО Ф. Ф. УШАКОВА В. С. ТОМАРЕ
О ТРУДНОСТЯХ, ВСТРЕТИВШИХСЯ В ХОДЕ БЛОКАДЫ ОСТРОВА КОРФУ ИЗ-ЗА ПЛОХОГО СНАБЖЕНИЯ ЭСКАДРЫ ПРОВИАНТОМ И БЕЗДЕЯТЕЛЬНОСТИ ТУРЕЦКИХ ВОЙСК
5 марта 1799 г.,
корабль «Святой Павел»
В почтеннейшем письме вашего превосходительства, между прочим, по благоприятству вашему ко мне в предосторожность мою уведомляете, не получая от меня долго писем, слышите обо мне в Константинополе и доброе, и худое. Я нимало не сумневаюсь, чтобы этого противу меня не было, я стараюсь дела мои располагать по обстоятельству полезностей, и все, что возможно, невозможностью рисковать и потерять все безрассудно не должно. Когда к чему сил недостает, к тому требуется искусство и терпение. Недостатки наши, бывшие при осаде Корфу, во всем были беспредельны, даже выстрелы пушечные, а особо наших корабельных единорогов необходимо должно было беречь на сильнейшие и на генеральные производства всего дела. Со мною комплект только снарядов к орудиям, тотчас можно было их расстрелять, и расстреляли бы мы их понапрасну весьма с малым вредом неприятелю. Потому с прежней батареи всегда стрелять я запрещал, а другого начать вновь ничего было не можно, потому что суда мои были все в раскомандировке, на месте я с двумя или тремя судами только оставался, прочие все в разных были движениях.
Паши мучили нас только обманами в присылке войск, как я к вам прежде уже писал. В деятельностях албанцев всех было от них не более трех тысяч, а я прежде с прибавком писал до трех с половиною, а они полагали до четырех. С таким малым числом войска нерегулярного и необузданного и помыслить ничего нельзя. Пока не собрались все мои суда и храбрые наши войска, принуждено было медлить и предпринять важного ничего было нельзя; товарищи мои[69] всего этого не разумеют, челядь ихняя сбивает их до бесконечности, и их стращают и говорят, будто на них пишут в Константинополь, для чего мы стоим даром и не стреляем.
Также прошел сюда один бриг французский в темную ночь между нашими судами, который от них расстрелян был впрах, но скорым ходом прорвался до крепости. Это, говорят, будто пропустили мы его нарочно. «Женеро» отсюдова ушел, и просто также говорят, что мы, согласясь с французами, его пропустили и будто мы подкуплены.
Дела сколько здесь — не счесть: вся блокада, и во всех рассылках, и во всех местах, и все успехи производимые деланы все одними моими только судами, а из турецкой эскадры, кого ни посылаю, пройдет только час-другой — и тотчас назад идет. Когда велю, где крейсировать и не приходить назад к нам, то, отошед, остановятся и дремлют во все время без осмотрительностей, а за всем тем открыто уже мне напоследок стали говорить без всякого размышления и не смысля ни о чем, для чего мы стоим и ничего не делаем. Я измучил уже бессменно всех моих людей в разных местах, но они этого отнюдь не разумеют и ничего не понимают и слышал, что многие хотели писать на Кадыр-бея жалобу, ни в чем, однако, не исполняя его приказания как бы надлежало.