Адмиралы России. Гордость Императорского флота
Шрифт:
К 19.00 установилось самое тихое маловетрие. Авангард, имея по одному противнику на корабль, энергично атаковал, за ним следовала кордебаталия, и даже арьергард старался не отставать. Но ветер стихал. Около 21.00 шведский флот медленно стал поворачивать; русские также повернули и снова сблизились, причем оказались к врагу левым, неповрежденным бортом. «Ростислав» вступил в жестокий бой со шведским вице-адмиральским кораблем. В наступивший штиль дым окутал поле боя. На закате стрелять можно было только с близкой дистанции. Шведы, пользуясь темнотой, удалялись, уклоняясь от боя. В центре «Родислав» Д. Тревенена, «Святой Петр» Денисона и «Болеслав» Денисова продолжали бой; «Ростислав» картечью и ядрами заставил к 22.00 спустить флаг и сдаться вице-адмиральский корабль «Принц Густав», затем перенес огонь на другие корабли, а посланный с флагмана офицер овладел трофеем. В 22.00 Грейг сделал сигнал прекратить
В 22.30 на «Ростислав» доставили пленного вице-адмирала графа Вахмейстера, представили его флаг и шпагу, которую Грейг, в уважение стойкого сопротивления противника, вернул графу. О себе Вахмейстер сообщил, что он генерал-адъютант короля и командовал авангардом флота и что стеньговый флаг не спустил, пока не пришли русские шлюпки, ибо тот был прибит к фор-брам-стеньге гвоздями. Трофейный флаг был отправлен в Санкт-Петербург и помещен в Петропавловский собор.
Победу омрачила неприятная весть. В начале двадцать четвертого часа унтер-офицер на шлюпке с корабля «Владислав» доставил соображение командира, что корабль серьезно пострадал и может подвергнуться нападению. Грейг решил двинуться на неприятеля, но в дыму в полночной тьме его сигнал не увидели. Адмирал послал шлюпки с привозом на соседние корабли. Однако их командиры сообщили о необходимости ремонта такелажа и рангоута, а легко пострадавший арьергард был далеко. Грейгу пришлось отказаться от попытки вернуть корабль, который уже был взят неприятелем. На следующий день командующий узнал, что командир «Владислава» обратился за помощью командиру корабля «Дерис», но последний лишь послал шлюпку; она вывезла трех мичманов и трех гардемарин, которые сообщили, что флаг уже спущен.
На русских кораблях рангоут и гребные суда были избиты, команды устали, арьергард совсем отстал. В сражении с русской стороны было убито 580, ранено 720, на «Владиславе» взято 470 человек. Шведы указали свои потери в 150 убитых и 340 раненых. Но на одном корабле «Принц Густав» оказалось 150 человек убитыми и 539 пленными, что позволяет поставить под сомнение сведения шведской стороны. В донесении от 14 июля Грейг уточнял:
«Рескрипт В.И.В. от 10 июля я получил. Неприятельский флот 7 числа состоял из 16 линейных кораблей, хотя я и доносил только о 15-ти, потому что многие корабли их были без ютов и один из них был принят мною за большой фрегат. Большие их фрегаты, числом 7, имели артиллерию одинаковую с нашими 60-пушечными кораблями и 12 ф. орудия, и помещены были в линию баталии, которая таким образом состояла из 23 судов, имела над нами немалое преимущество в числе и калибре орудий и в числе старослужащих матросов».
Адмирал отмечал в первую очередь храбрость командующего авангардом и командиров его кораблей:
«Из офицеров отличившихся — командовавшего авангардиею контр-адмирала Козлянинова я, конечно, должен именовать перваго. Корабли же его дивизии: „Всеслав“, „Вышеслав“, „Болеслав“ и „Мечеслав“, все наступили на неприятеля и дрались со всякою храбростию и много терпели в сражении. Но из них два первые: „Всеслав“ и „Вечеслав“ под командою Макарова и Эльфинстона, несравненно более нежели два последние. В кордебаталии все капитаны оказали храбрость, но наносили больше вреда неприятелю „Мстислав“, „Святой Петр“, „Владислав“, также и „Ростислав“, в разсуждении его величины. Но надобно отдать справедливость и кораблям „Родиславу“, „Святой Елене“ и „Изяславу“. Из ариергардии контр-адмирала Фондезина, он со своим кораблем „Кир-Иоанн“ пошел в атаку, но весьма слабо был подкреплен прочими и сражение производилось в дальнейшем разстоянии от неприятеля нежели следовало.
Прилагаю начертание движения разных кораблей нашего флота во время сражения, по которому может быть несколько понятнее мое описание оного, хотя весьма трудно подать ясную идею о морском сражении, где каждый корабль обоих флотов в безпристанном движении. Неприят. флот через час по начале сражения был в большем расстройстве сравнительно с нашим. Маловетрие и штиль, притом и густота дыма препятствовали приведению кораблей в какой-либо порядок. Но по отправленным в Кронштадт кораблям, как своим, так и неприятельскому, можно довольно ясно судить, какое было наше действие».
Всю ночь русские моряки ремонтировали повреждения рангоута и такелажа. Тем временем шведские корабли в темноте были уведены на буксире, а 7 июля легкий юго-восточный ветер позволил шведам уйти в Свеаборг.
Поражение флота у Гогланда разрушило планы шведского короля. Морем овладеть не удалось. Известие о результатах сражения вызвало выступление оппозиционно настроенных офицеров в Финляндии
За победу при Гогланде Грейг был награжден орденом Святого Андрея Первозванного. По рапорту его от 14 июля 18 июля 1788 года Адмиралтейств-коллегия направила ему похвальный лист. Сам адмирал считал, что не заслужил награды, и отказывался надеть орден Святого Андрея Первозванного до полной победы. Он корил себя за потерю «Владислава» и 15 июля потребовал разбора Адмиралтейств-коллегией дел капитанов кораблей, оказавшихся вне боя (Баранова, Вальронта и Коковцева). Все трое были осуждены военным судом. Однако флагман не считал виновным командующего арьергардом М. П. Фондезина и даже выдал ему в том аттестат.
У Свеаборга и Гангута
Эскадра Грейга после Гогландского сражения продолжала держаться в море. Корабли «Всеслав», «Мечеслав», «Болеслав», «Изяслав» и трофейный «Принц Густав» адмирал отправил в Кронштадт на ремонт. 11 июля он писал графу И. Г. Чернышеву:
«По причине случившагося сегодня большаго от W ветра, я подошел с флотом к острову Сескар, где ожидать буду соединения со мною кораблей из Кронштадта и присылки всего того, что от меня требовано, и правду сказать, многие корабли по худости мачт, рей, стеньг и прочего не могут терпеть моря, но я всячески стараюсь исправиться здесь в море, не ходя в порт; я оставил два фрегата в Аспо и два катера в Фридрихсгаме, также послал один к Выборгу для проведывания о шведском вооружении и их движениях; я боюсь, чтоб они не высадили из Швибурга [Свеаборга. — Н. С.] десант в Ревель, и не покусились его атаковать, и для того я покорно прошу B.C. о скорейшем подкреплении меня из Кронштадта».
Императрица уже беспокоилась об усилении эскадры. 10 июля она дала указ Чернышеву:
«Подтверждаю вам вчерашнее мое повеление, чтоб корабли „Победослав“ и „Пантелеймон“ не теряя ни минуты к адмиралу Грейгу посланы были, а за тем также ни мало не отлагая и другие два „Святослав“ и „Константин“ в самой скорости как возможно отправилися. Починка поврежденных в сражении кораблей долженствует также производима быть с поспешностию, дабы адмирал Грейг нашелся в превосходстве сил перед неприятелем и мог вновь пуститься искать его».
14 июля Императрица предписала Чернышеву доставить Грейгу затребованные им замки к пушкам. Вице-президент коллегии оказался в затруднении, ибо адмирал забрал все наличные замки на эскадру, и он запрашивал, не остался ли экземпляр замка у Пущина в Кронштадте. Очевидно, Грейг пришел к выводу, что замки удобны в бою и необходимо поставить их на корабли, ранее ими не оснащенные (эскадра Фондезина).
Тем временем адмирал рассылал крейсеры, наблюдавшие за противником. 13 июля он писал Чернышеву о событиях вокруг Фридрихсгама. 14 июля Грейг сообщал о том, что дожидается лишь «Святослава», и «Константина», чтобы идти к Свеаборгу, и предупреждал:
«Считаю долгом сообщить B.C., что шведы получают самые точные сведения о том, что у нас происходит. Граф Вахтмейстер исчислил мне решительно все, что делалось в Кронштадте перед отправлением нашего флота, он знал и число рекрутов, поступивших на корабли, и имена всех капитанов и многие другие вещи, даже знал о том, что у меня был небольшой припадок подагры при самом моем отправлении».
18 июля Грейг всеподданнейше рапортовал от Сескара:
«Два корабля, остававшиеся при мне после сражения, благодаря поспешности присылки всего нужного от графа Чернышева, почти исправлены; „Победоносец“ и „Пантелеймон“ прибыли и каждоминутно ожидаю „Константина“ и „Святослава“. Как только они прибудут, иду искать неприятельскаго флота, покуда впечатление последнего сражения не прошло ни у нас ни у неприятеля.
Не посвященный в тайны дипломатических сношений, не могу понять, каким образом король шведский решился начать войну, которой последствия скорее всего могут быть ему гибельны.
Я опасаюсь только, чтобы, завязавши наше внимание со стороны Финляндии, он не решился сделать внезапную высадку в Ревеле, чтобы оружие свое перенести в Ливонию. Тогда он должен будет отважиться на второе морское сражение, без котораго нельзя ему надеяться на продолжительную безопасность его сухопутных войск. Я нетерпеливо ожидаю возможности идти к Ревелю и следить за его движениями. Команды наши горят желанием сразиться с ним снова. Надеюсь что наши капитаны будут искать случая отличиться. В эту минуту все они собрались ко мне на корабль, и я только что сказал им коротенькую речь, отдавши им последние мои приказания перед вступлением нашим под паруса».