Адов Пламень
Шрифт:
Девушка закрыла глаза и до хруста стиснула кулаки. Чувствуя ее напряжение, рыцарь бросил быстрый взгляд вокруг, но ничего такого не увидел. Скальный уступ, огражденный редкими изогнутыми клыками неведомых чудовищ; сизая, холодная чернота впереди и багряно-рыжие всполохи огня позади.
Однако Ривке смотрела глубже и дальше. И хотя не способна была поведать, что именно видит, не могла она и промолчать. И заговорила – но не на наречии Галлии или Альмейна, родных для половины Европы, и не на общеевропейской Latina vilgata, Latina minor – как называли малограмотные потомки варваров-завоевателей Империи «собственную версию» чеканной Lingua Mediterrania. С уст девушки сполохами призрачного, прозрачного огня срывались слова арамейского, и совсем
Впрочем, Ривке не задумывалась, с какой целью говорит – и даже кричит! – именно так и именно это.
Слева – холодная, скользкая Тьма,Справа – жестокий жар Света.И между ними – златая струна,Путь, где спокойствия нету.Нам говорили – ни шагу назад, —И ни на грош не солгали:Тех, кто отстал – ждали муки и ад,Больше мы их не видали.Снизу – Геенны кипящий котел,Сверху – деревья Эдема.И между ними – златой ореол,Путь, где встречаемся все мы.Нам говорили – нельзя здесь стоять, —И не солгали и в этом:Тех, кто замешкался – ждала ПечатьТрех патриархов Завета.Слева – Порядка бесстрастный янтарь,Хаоса омут – направо.И между ними – златой наш алтарь,Путь избежавших расправы.Нам говорили – не думать, идти.Верно и это, признаться:Тем, кто увел свои думы с Пути,Больше на Путь не подняться.Сверху – небес бледно-синий кристалл,Снизу – багровая тина.И между ними – сверкает металл,Путь золотой середины.Нам говорили – нет выбора здесь, —И это правда, быть может:Тот, кто купился на злато и честь,Вскоре пресытился ложью.Сзади – Путь смерти, обмана, угроз,А впереди – неизвестность.Но мы не ждем ничего, кроме грозИ неоконченных песен.Мы говорим – не сдавайся, вперед!Истина – в битве с сомненьем,В битве за право увидеть восходТам, где лишь сумрак и тени…Над пропастью возник невидимый для обычного зрения мост – даже не мост, просто нить из бледного золота. Однако по этой нити можно было пройти. Если смотреть вперед, а не по сторонам – или, что еще хуже, вниз.
Девушка медленно открыла глаза. Нить, конечно, исчезла из виду, но она все еще была там. Ривке уже подбирала слова, чтобы объяснить рыцарю, как и куда надлежит ставить ноги (и что за чертовщина здесь вообще происходит), но тут на ее плечо осторожно легла рука, затянутая в прочную кожу с мелкими металлическими нашивками.
– Я немного понимаю язык Нефилим, – сказал Вильфрид.
Девушка недоверчиво взглянула на спутника. Сакс улыбался – едва заметно, но улыбался. Она уже и не надеялась увидеть когда-нибудь такую улыбку…
– Мы почти два года торчали в Палестине, кое-что я оттуда унести сумел. Пусть это не великое богатство, и даже не святость родной земли Господа нашего, – но все же…
– Вильфрид, я…
– Не надо. Я давно знаю это.
«Что – это?» – чуть не переспросила Ривке. Но сразу же сама ответила на свой вопрос.
Тот, кто сам побывал в Земле Обетованной, тот, кто воочию видел истоки древнейшей силы из всех ныне здравствующих, – пожалуй, наивно было полагать, что он не сможет увидеть и распознать эту силу. Особенно находясь рядом с нею.
Наивно было полагать, что видевший края полной власти Господа Сущего – не сможет увидеть эту суть в живой плоти, а не в земном прахе…
"Это старое место. Под собором – подземные коридоры, проложенные теми, кто старше человека," – упреждала Адрея. И была права. ЭТИ – старше человека.
Существа, что наседали на поредевший отряд, походили на массивных низкорослых людей с тяжелыми козлиными головами. Ноги их заканчивались острыми раздвоенными копытами, лишенные одежды тела покрывала короткая, густая шерсть различных оттенков серого, черного и рыжевато-бурого, а глаза… глаза, в которых зрачок терялся в безумной черноте радужной оболочки, совсем не были глазами зверей. Вооружение Козлов составляли либо короткие, тяжелые топоры-клевцы, либо еще более массивные клювастые кирки, что прошибали даже латные нагрудники. Сами они брони не носили, однако сколочены были чертовски крепко: скользящие удары копий, клинков и палиц особого вреда Козлам, похоже, не причиняли.
Робин оставался за старшего – большая часть гвардейцев полегла вместе с Изельде, напоровшись на стайку безумных летучих мышей, которые плевались молниями; люди, что еще остались в живых, тянулись за ним, чуя ореол вожака, – однако на то, чтобы отдавать хоть какое-то подобие приказов, ни сил, ни времени не оставалось. Самое большее, что мог еще делать Лох-Лей – и делал, другого выхода не было, – так это указывать мечом в нужном направлении. Избегать ловушек подземелья ему покуда удавалось. Чутье на опасность, которое столько раз уже выручало всю лесную вольницу, пока не оставляло Робина. Пока.
От усталости сводило все на свете, люди только что на ходу не засыпали, а те, кто заснул – не просыпались, съеденные во сне собственными кошмарами. Схватившись с какой-то огромной сколопендрой, погиб Ротт. Тромм был жив, однако драться больше не мог – перебитая правая рука висела плетью. Йэн с трудом еще что-то вокруг себя различал: все та же сколопендра, хлестнув хвостом, прошлась ему по физиономии; глаза чудом остались невредимы, но заплыли почти полностью. Сам Робин едва ковылял, одна Марион пока оставалась цела, потому что почти не ввязывалась в ближний бой. Уцелело десять гвардейцев, но сражаться – не в полную силу, хоть как-нибудь – могли только шестеро.
Наконец строй Козлов рассыпался и люди прорвались в следующую пещеру, где перекрыли проход несколькими плитами, камнями и брусьями – судя по всему, именно для этого их и предназначали, у Козлов тут было что-то вроде склада. Пока удары тяжелых орудий не сокрушили преграду, можно было оторваться от преследования. Но для этого неплохо бы сперва узнать, куда идти в этих Богом проклятых подземельях…
Особого выбора, впрочем, не имелось. Перевели дух – и двинулись по проходу, что уводил куда-то на север, если это что-либо значило…
Временами на стенах попадались зеленовато-желтые отметки, которые светились сами собой. Никакого колдовства, «фосфоресценция» – всякий, кто в шахтах бывал, такое знает. Разбирать сами метки ни у кого не возникало желания, но когда число их возросло настолько, что в факелах больше не было нужды, Робин сообразил: впереди ждет весьма важное для Козлов место, если, конечно, отметки эти сделаны ими. Атаман разбойников дал команду «приготовиться», и попросил Марион и одного из гвардейцев поздоровее сходить и проверить, только потише