Адриан. Золотой полдень
Шрифт:
От чего можно спастись, лишившись разума? Разве что от жизни!
Он вернулся в кабинет, решительно вскрыл письмо, помеченное тремя косыми крестами. Он был готов узнать что-то совсем страшное, грозившее ему немедленной гибелью.
Душа его, нежная душенька, запела тоненько, колеблясь и содрогаясь, однако он сумел взять себя в руки.
Прочитал.
«По непроверенным данным Хосрой, царь парфян, разгромил взбунтовавшегося Маниазара и теперь со всем войском направляется к западной границе. Его люди подговаривают местное население к бунтам против римлян. Они доказывают, что италийцы увязли настолько глубоко, что им не выкарабкаться. Хосрой готовит наступление, план его неизвестен, однако кое-кто
Адриан позвонил в серебряный колокольчик.
Вошел Флегонт.
— Где префект Лонг?
— Отдыхает, господин.
— Разбудить! Доставить ко мне.
Раб направился к выходу.
— Подожди!.. — окликнул его наместник. — Не будем спешить. Подождем подтверждения.
Менее всего Адриану хотелось, чтобы такие важные сведения раньше времени достигли Харакса, где Траян готовил морскую экспедицию в Индию. Тем более нельзя было допустить, чтобы оно прошло через Ктесифон, где окопались его заклятые враги Квиет, Цельз, Пальма, легат XXII легиона Максим. Его объявят паникером, нагнетателем страстей, готовым без раздумий подставить под удар интересы государства. Мало ли что они способны придумать, ведь с их точки зрения Риму не страшны укусы каких-то мятежников.
В этот момент его и кольнуло — так ли уж безобидны эти укусы?
Если мятеж разрастется, взбунтовавшиеся азиаты, возможно, втолкуют дяде, что поход в Индию — предприятие фантастическое и крайне обременительное для государства.
Так, так, так… Что-то еще мелькнуло из недавнего.
Мыслишка простенькая, но дельная. Пугающая. Что-то из письма Лупы.
…Ага, вот оно:
«Сказка, Публий, порой, действует увлекающее даже на самые трезвые умы, особенно когда повествование начинает такой исполненный величия и божественной славы Гомер, как наш император, и его поддерживает хор могучих певцов, составленный из Лузия Квиета, Пальмы, Цельза и им подобных».
Прочитав эти строки, он подумал о том, что подобный слаженный хор кого угодно загонит в гроб.
Если слаженный?
Он отчаянно потер виски. Нельзя же скопом подавлять восстание?.. На Индию можно двинуться в едином строю, но мятежи — событие непредсказуемое. То там загорится, то здесь. При таких обстоятельствах ни о каких слаженных действиях говорить не приходится. Туда бросят Квиета, сюда — Цельза. Они потеряют контакт друг с другом, и это очень на руку ему Публию Элию Адриану.
Он неожиданно и страстно взмолился — боги, милые, великодушные боги, накажите моих врагов разбродом! Разорвите их спаянный круг! Следом вполне холодно и трезво прикинул — в любом случае следует действовать без посредников, тем более, если таковым является сообщник «замшелых пней» и сам «медный лоб».
— Когда Лонг собирается отправиться в Ктесифон? — сдерживая волнение, спросил Адриан.
— Завтра на рассвете. Он заявляет, что не может ждать.
— Пусть отправляется, — кивнул наместник. — Препятствий не чинить, наоборот, дать конвой и поторопить его.
Когда раб вышел из кабинета, Публий вспомнил о просьбе Лупы, просившего сообщить Лонгу о страшной участи постигшей Павлина и Порфирия.
«Ничего, дело не спешное. Позже сообщу. А пока надо уточнить факты, изложенные в донесении».
Перед восходом солнца, на самом краешке ночи в канцелярии наместника вновь началась работа. Застрочили писцы, забегали вольноотпущенники, поскакали гонцы.
Как только встало солнце, подрядчики вывели мастеровых и рабов на улицы Антиохии.
Глава 4
В главной императорской ставке, расположившейся в Ктесифоне, во дворце бежавшего парфянского царя, — средоточии администрации, собранной для руководства вновь образованными, завоеванными провинциями Арменией, Ассирией и Месопотамией — Ларция ожидал куда более теплый прием. Им сразу начали восторгаться, каждый настаивал на том, чтобы лично поздравить префекта с прибытием. Самые видные особы — командовавший вспомогательным корпусом, проконсул Лузий Квиет, проконсул Публилий Цельз, наместник Аравии Корнелий Пальма Фронтониан, командир XXII Дейотарова легиона и начальник столичного гарнизона Марий Максим — лично приветствовали Лонга. Назвали его «старым другом» и «верным товарищем». Самого Траяна на месте не оказалось — он возглавил главную колонну, двигавшуюся на юг в сторону Персидского залива по правому берегу Тигра.
Настроение в окружении императора было самое боевое. Все рвались в Индию. Самый захудалый раб, выносивший объедки с императорской кухни, вслух грезил этой сказочной страной. Никогда раньше Ларцию не доводилось слышать столько разговоров о сокровищах и поразительных чудесах, которыми славилась Индия. Многочисленные бездельники — ардальоны из богатых семей, наводнившие ставку и слонявшиеся из зала в зал, без конца рассуждали о размерах добычи, которую римские легионы могли бы взять в этой стране. Большинство настаивало, что, по свидетельству очевидцев, мостовые там выстланы золотом, городские стены из золота, дома из золота, на площадях грудами лежат самоцветы — подходи и бери.
Кое-кто осмеливался возражать — отчего же сами жители страны выглядят такими нищими и истощенными, отчего не пользуются этими грудами, не берут оттуда по потребностям, не жрут до отвала?
На что получали сокрушительный довод — им не надо! У них такая философия, чтобы не обжираться. Они довольствуются горсткой риса и одним яблоком в день, все они стараются отрешиться от жизни и достичь некоего возвышенного состояния, называемого мудростью, для чего ежеминутно наблюдают за своими пупками, надеясь увидеть там божье око, обнажившее истину. С ними даже воевать не придется, только следует постараться не будить их, не отрывать от созерцания собственных пупков.
Спорили также по поводу наиболее выгодных сроков наступления, наилучших маршрутов движения, потребного количества войск. Все сходились, что потребность в войсках будет самая незначительная — трех — четырех легионов будет достаточно. Главное, собрать их в железный кулак и мощно ударить по индийским княжествам, а это Траян умеет как никто другой. Куда активнее обсуждался вопрос о количестве необходимых повозок и тягловых животных для вывоза добычи. Трофеев предполагалось взять горы. Каждый претор, самый мелкий секретаришка из вольноотпущенников, самый ничтожный канцелярский раб, облизываясь подсчитывавший добытые в Месопотамии трофеи, был уверен, что очень скоро вернется в Рим богачом и героем. При этом все служители и вольноотпущенники, приписанные к императорскому делопроизводству, шарахались от свитков, которые по поручению Адриана Лонг должен быть передать в преторий. Услышав это имя, они буквально менялись в лицах и спешно отсылали Ларция от одного чиновника к другому.
В конце концов, Ларцию надоело, и он спросил у Максима — может, лучше передать эти ведомости прямо в руки императору? Тот необыкновенно обрадовался и горячо поддержал эту идею, а находившийся при разговоре проконсул Цельз подтвердил, что вопросами снабжения император занимается лично, так что это верное решение. Нашло поддержку и желание Ларция как можно скорее отправиться на юг.
— Вопрос в другом, — загадочно заметил по этому поводу Цельз. — Известно ли тебе, что в этих свитках?
Ларций пожал плечами.