Адриано

Торн Оливия

— Уверен, ты знаешь, что Розолини — это не ваше настоящее имя. Вернее, это ненастоящее имя вашего деда. Он взял его в честь города, из которого он родом, на Сицилии. Это очень близко к тому месту, где я впервые встретил его. Когда мне было пятнадцать лет, я прошел двенадцать миль до городка Розолини и расспросил всех о вашем дедушке. Никто не признался, что знает, кто он такой. Омерта сильна на Сицилии, как нигде. Возможно, я хотел убить его… чтобы отомстить за оскорбление чести моей семьи. Но вместо того, чтобы вернуться домой, не найдя его, я заночевал в поле, чтобы на следующий день поискать его снова. На следующее утро Вито разыскал меня, когда жители деревни рассказали ему о странном мальчике, который спрашивал его по имени. Он сразу узнал меня, дал мне работу, и я больше

никогда не возвращался домой. В шестнадцать лет я стал водителем в бригаде твоего деда. В те времена он работал в качестве силовика в семье, которая контролировала юг Сицилии. В семнадцать лет я впервые убил человека. Твой дед дал мне пистолет и сказал, чтобы я это сделал… и я сделал. Я делал все, что он мне говорил… и в результате я поднялся по карьерной лестнице, и мне отдали сельские районы. Это стало моей территорией… маленькие деревушки, бесплодные поля… клочок земли. А потом твой дед уехал… чтобы начать новую жизнь в Тоскане. Я писал ему письма. Иногда он отвечал. Раз в несколько лет он возвращался на свою родину. Мы выпивали и вспоминали старые времена. Он рассказывал мне о своей новой жизни… и о двух своих маленьких сыновьях, Леонардо и Фаусто. Спустя годы я узнаю о его внуках: о тебе… Никколо… Роберто, Массимо, Валентино… Я даже послал подарок — золотую ложку — твоему дедушке, когда родился Дарио. Но я так и не получил приглашения приехать в Тоскану. Мне так и не предложили место в организации твоего деда. Я просил, но он сказал, что не хочет обидеть сицилийскую семью, на которую он работал, — ту, на которую я работал до тех пор. Но он всегда говорил: — Когда-нибудь… когда-нибудь. Потом твой дед умер, его застрелили в самом расцвете сил. Это не редкость в нашей работе, но тем не менее, трагедия. Когда я узнал об этом, то воспринял новость довольно тяжело. Я также узнал, что твой отец стал новым доном. Но Леонардо… он никогда не уделял мне времени. Я написал ему, как и твоему деду. И сообщил, что наконец-то добился от своих работодателей разрешения уехать. Я просил твоего отца дать мне место в его организации, чтобы я мог служить ему так же, как много лет назад служил Вито… хотя Леонардо был гораздо моложе и гораздо менее опытен, чем я. Но он счел меня каким-то деревенским увальнем — простаком, не достойным его внимания. Он написал мне в ответ только один раз: две короткие строчки о том, что прошлое осталось в прошлом, и чтобы я больше никогда с ним не связывался. По крайней мере, твой дед было достаточно заботливым, чтобы солгать мне, Адриано. И у него хватило вежливости не плюнуть мне в лицо.

Меццасальма делает небольшую паузу. Он наливает немного вина из нашей бутылки, отпивает, затем продолжает.

— Ты процитировал историю об искушении Христа сатаной.

— Тебе нравятся другие истории?

— Да.

— Больше всего мне нравятся английские. Рыцари круглого стола… меч в камне… владычица озера…

— Когда-то давно я услышал одну английскую историю, которую никогда не забывал. Примерно во времена короля Артура один деревенский мальчик поймал детеныша дракона, которого англичане называли «червяком…» Он бросил его в колодец и забыл о нем. Червь рос и рос в темноте… и наконец, спустя много лет, он вылез из колодца и стал убивать всех, кто попадался ему на глаза.

— Лучше всего убивать дракона, когда он еще червяк… ребенок. Так сказать, задушить его в колыбели.

— Твой дедушка вытащил меня из грязи и дал мне колодец, чтобы я жил в нем… Но он бросил колодец. И он бросил меня. Когда я попытался вылезти, твой отец ударил меня по лицу и сказал, чтобы я оставался там, внизу. Он сказал мне, что я должен знать свое место. И вот я вырос, как дракон в сказке. Я поднимался по карьерной лестнице в семье, на которую работал… Я укреплял свою власть в сельской местности, пока не стал действительно человеком, которого боялись. А потом я убил своих работодателей. Я задушил их детей в колыбели… и взял все в свои руки. Я быстро разбогател. Много героина поступает из Северной Африки через южную Сицилию, а оттуда — в Европу. Я стал тем человеком, кто обеспечил его транспортировку. Но я жаждал чего-то большего. Сицилия — маленький остров, и я устал от него. Я, можно сказать, перерос свой колодец. Потом я узнал о смерти твоего отца. И хотя мне было неприятно, что Леонардо игнорировал меня все эти годы, я оставил его в покое. Потому что был в долгу перед твоим дедом. Но теперь, когда твоего отца не стало,

мне стало любопытно. Мне было интересно, стали ли ты и твои братья сами молодыми драконами… Или вы просто щенки, которых нужно утопить в мешке. И я решил убедиться в этом сам. Я решил отправиться в путь, как твой дед… Заявить свои права в Тоскане… И взять то, что я хочу. То, что мне причитается.

Меццасальма делает паузу, чтобы докурить вторую сигарету и зажечь третью. Выдыхая дым, он смотрит Адриано в лицо.

— Удивлен? Есть много вещей, о которых ты не знаешь, мальчик. Потому что твой отец скрывал их от тебя.

— А теперь они открываются, — говорит Адриано с улыбкой. — Как копошащиеся червяки, которых ты видишь, когда переворачиваешь камень.

Меццасальма не находит это забавным.

— Мне нужен Фабрицио Леттьери, — холодно требует он.

— Так иди и найди его. Я тебя не останавливаю.

— На самом деле останавливаешь. Мне нужна она… — Меццасальма указывает на меня. — Чтобы выманить его из укрытия.

Моя кожа покрывается мурашками от того, как психопат говорит обо мне и моем отце.

— Ты отдашь ее мне, — продолжает Меццасальма, — а я отпущу тебя и твоих братьев, как сделал это с твоим отцом. По старой памяти. Может быть, я даже заключу сделку с тобой лично.

Адриано ухмыляется.

— Какую сделку?

— Такую, как я заключил с Кармином Агрелла. Он отчаянно хотел быть доном, а не второсортным сутенером. И я согласился… при условии, что он принесет твою голову на блюдечке.

— Для него все закончилось не слишком хорошо.

— Да, у него не вышло — потому что он потерпел неудачу. Очевидно, поскольку твоя голова все еще прикреплена к твоей шее. — Меццасальма делает паузу… затем улыбается. — Пока, во всяком случае.

— И поэтому ты убил его? И всех остальных?

Старик пожимает плечами.

— Проще было просто стереть их с лица земли.

— И свалить все эти смерти на мою семью.

— Как я и говорил… щенки в мешке, которых бросают в реку. Но ты можешь спасти себя, Адриано. Ты можешь быть тем, кто бросит мешок в реку, а не тем, кто утонет вместе со всеми остальными.

Адриано холодно улыбается.

— Просто из любопытства… причина, по которой тебе нужен отец Бьянки, — он как-то связан с человеком, который был в кабинете Батиста Агрелла в тот день, когда ты убил его и его братьев? — Адриано поворачивается ко мне и жестом указывает на Меццасальма. — Я предполагаю, что это не тот же самый человек, поскольку у него только один жестокий глаз, а не два.

Я застываю в ужасе.

Адриано говорит о человеке, которого я видела в модельном агентстве.

Я не знаю, почему он заговорил об этом…

Но он явно ждет какой-то реакции от Меццасальма.

Иначе зачем его провоцировать?

Но Меццасальма остается совершенно неподвижным — пожалуй, даже слишком.

Как будто что-то скрывает.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Адриано ухмыляется.

— Не сомневаюсь.

— Назови свою цену и отдай мне девушку.

— Почему тебе так нужен ее отец?

— У синьора Леттьери есть кое-что мое. И я хочу это вернуть.

Адриано насмешливо хмыкает.

— Что это? Деньги? Я заплачу тебе любую сумму, которую он должен.

Улыбка Меццасальма ледяная.

— Не деньги.

— Я не понимаю. Что у него есть такого, что ты считаешь столь ценным?

— То же самое могу спросить и о его дочери. Ты говоришь, что готов заплатить любую сумму, которую Леттьери должен, — почему? Чем она обладает, что ты нашел таким ценным? Ты, конечно, уже попробовал товар. Действительно ли она так изысканна? Неужели она действительно лучше шлюх Агрелла?

Внутри меня вспыхивает гнев.

Но это не похоже на ярость, которую я вижу на лице Адриано.

— Следи за своим языком, старик, пока я не отрезал его и не заставил тебя съесть.

Меццасальма усмехается.

— Ты только что показал свои карты, мальчик. Ты не собирался отдавать ее мне… так что мне придется взять ее самому.

Вдруг за стеклянным куполом раздается хлопок выстрела.

Меццасальма смотрит на темнеющее небо и затягивается сигаретой.