Адриатика (Собрание сочинений)
Шрифт:
Гибралтарская скала
Русские корабли положили становые якоря под берегом и защитой британских фортов. К всеобщему облегчению на рейде стояли ранее разминувшиеся с эскадрой "Селафаил" с "Уриилом". Обменялись визитами вежливости с местным начальством. Главный командир Гибралтара вице-адмирал Кейт был вежлив и предельно предупредителен.
– Всем, чем только могу, помогу непременно! – говорил, почесывая тяжелый подбородок.
Кейт уже имел инструкцию всемерно способствовать русским,
Наши осмотрелись, дух перевели. Открыли верхние порты и прочистили пушки холостыми выстрелами на тот случай, если у французов еще раз появиться желание испытать судьбу. Но такого не появилось. Несколько маячавших под африканским берегом фрегатов, предпочли удалиться.
Просушили трюма. В море, несмотря на парусиновые виндзейли, пропущенные сверху в открытые люки для притока свежего воздуха в нижние палубы, в трюме все равно всегда стоит тяжелый запах сырости, смолы, человеческих тел, затхлой воды и крысиного помета. Немного ослабить тяжкий дух – уже радость! Сушили горящими угольями в закрытых жаровнях, курили благовонные травы и древесную смолу. Затем отправили шлюпки за свежей водой и зеленью.
Пользуясь возможностью, свободные от вахты офицеры запросились на берег. Сенявин разрешил. Гулять в Гибралтаре особенно негде, да и не по карману. А то, что по горам полазят да укрепления осмотрят, то только на пользу пойдет. Ржевский идти на берег отказался.
– Еще я по горам коленки свои не обдирал! – отмахнулся. – Что мне надо я отсель погляжу в трубу зрительную!
Броневский, разумеется, с первой же оказией на берег съехал и находился до того, что с непривычки ноги в мозоли кровавые истер.
– Ну и пошто сие надобно! – ухмылялся Ртищев, глядя, как хромает по палубе его сотоварищ.
– Зато впечатлительств много имею не в пример тебе! – гордо ответил хромающий.
– Пропадешь ты когда-нибудь со своими впечатлительствами! – зевнул в кулак Ртищев и отправился на кубрик соснуть еще пару-тройку часов перед вахтой стояночной.
А Броневский, меж тем, о лазаньях своих по горам рассказывал, да столь увлеченно и руками размахивая, что подошел незаметно и заслушался даже капитан Борятинский. Лазил мичман со "Святого Петра" вместе с несколькими такими же любопытными мичманами с других кораблей, из тех, кому никогда на одном месте не сидится.
Сам городок гибралтарский всего в несколько кривых улочек под скалой. Цены в лавках таковы, что отбивают всякую охоту даже к ним подходить. В предгорном овраге прыгали по терновнику ободранные обезьяны, промышляющие на местных помойках. Скала Гибралтарская поражала своею мощью и высотой. В глубине скалы пещера Святого Михаила, увенчанная гроздями прозрачных сталактитов. На вершине скалы выстроены ворота с надписью: "Проход из Океана в Средиземное море". По одну сторону видна Атлантика, по вторую далеко внизу бьются уже волны средиземноморские. Камни снизу доверху исписаны надписями всех языков и народов. Нашлась и своя родная: "Здесь был Василий сын Иванов, родом из города Костромы и плевал я с сей скалы на всея, а в кого не попал, тому мое почтение". Слова душевные сразу мичманов российских столь порадовали, что плюнули все они разом со скалы в волны далекие и тут же дружно взялись за свои кортики, чтобы оставить потомкам напоминание и о себе…
Пополнив припасы, Сенявин, не задерживаясь ни дня более, дал команду выбирать якоря. Заскрипели шпили, выхаживая канаты, матросы натужно наваливались грудью на отполированные ладонями вымбовки, пели:
Вот раз, по два раз,Кто командовать горазд,Тому чарочка винца,Два стаканчика пивца,НаИз шканечного журнала линейного корабля "Уриил": "16-го числа декабря в 7 часов утра сделанным на корабль "Ярослав" сигналом, велено было всей дивизии поднять по одному якорю, а в половине 8 часа бриг "Феникс" вступил под паруса. В исходе сего же часа поднятым на флагманском корабле сигналом велено кораблю "Селафаил" сняться с якоря, который сие выполнил в начале следующего часа. Вскоре после сего на вице-адмиральском корабле "Ярослав" деланы были сигналы, но нам за отданным на нем крюйселем, рассмотреть оных было невозможно; после чего регат "Кильдюин" вступил под паруса. В 10 часов корабль "Селафаил" стал на якорь, уповательно по причине бывшего в сие время безветрия, а между тем, так как в половине 11 часа сделался от северо- запада тихий ветер, то на исходе сего часа на вице-адмиральском корабле "Ярослав", сигналом велено было всей дивизии вступить под паруса, почему в начале 12 часа корабль "Святой Петр" снялся с якоря, а в половине 1 часа пополудни и корабль "Селафаил" так же вступил под паруса, отправился к востоку. В исходе сего же часа, следуя флагману, закрепили у нас отданные марсели… В 3 часа, вывертев мы якорь, вступили под паруса…"
Несмотря на слабый ветер, попутное течение под африканским берегом само влекло российские корабли в Средиземное море, только успевай у штурвала управляться! Воды Атлантики, вторгаясь в Средиземное море, еще долго сохраняют свой черный цвет.
Из письма Владимира Броневского Павлу Панафидину: "19-го декабря восходящее солнце позлатило светлую лазурь неба, ни одно облако не помрачало ясного свода его. Легкий ветерок едва колебал море, и скоро наступила совершенная тишина… Три дня у небольшого, пустого и голого камня Алборана томились мы мучительным, беспокойным ожиданием ветра, думая, авось – либо с которой-нибудь стороны он поведет. Каждое облако, каждая песчинка на небе, казалась нам предвозвестником оного, но надежды наши были тщетны: зеркальная поверхность моря пребывала в неподвижной гладкости. После ученья из ружей в цель и примерно у пушек, люди, чтобы не быть в бездействии, иные пели, другие занимались своей работой или ловили рыбу. Юнги едва успели закидывать уды, как вытаскивали по две и по три рыбы вдруг; на уду же, пустив приманку, плавающую на воде, ловили они чаек. Множество сих морских птиц вилось вокруг кораблей, отнимая с криком одна у другой куски хлеба, которые мы им бросали… Как день был очень жарок, то людям позволили купаться. Для сего спустили шлюпки и у бортов для не умеющих плавать растянули на веревках парусину, на которых мылись они точно так, как в ванне…"
Многоопытный Сенявин был весьма озабочен здоровьем своих команд. Переход из северных широт в южные всегда грозит массовыми болезнями: скорбутом и простудами. Чтоб этого не допустить, велел командующий проветривать корабельные трюмы, окуривать ежедневно палубы уксусом и порохом, строжайше соблюдая чистоту и опрятность, как кораблей, так и экипажей. По верхней палубе денно и нощно ходил унтер-офицер, смотрящий, чтобы никто в мокром платье и с непокрытой головой не ложился спать. Цедильные камни и машины для очищения воды, работали безостановочно, очищая портящуюся воду. Благодаря всему этому, массовых болезней пока удавалось избежать.
Спустя несколько дней 20-го декабря при тихом остовом ветре на траверзе острова Альборун эскадра встретилась с английским Средиземноморским флотом лорда Коллингвуда. К англичанам на переговоры был отправлен надворный советник Сиверс, затем встретились оба командующих.
– Рад приветствовать героя Трафальгара! – искренне и крепко пожал руку английскому командующему Сенявин.
– Рад приветствовать героя будущих побед в Средиземноморье! – в тон улыбнулся Коллингвуд, отвечая на рукопожатие.