Адриатика (Собрание сочинений)
Шрифт:
Рядом с "Виктори" в этот момент находился французский "Редутабль", ведший ожесточенную пальбу из всех пушек.
– Похоже, нам не избежать абордажа? – обращается к Нельсону капитан Харди.
– Сходитесь с кем хотите, мне без разницы! – пожимает тот плечами. Харди оценивает ситуацию. С 84-пушечным "Буцентавром" и 130-пушечной испанской "Сантисимой-Тринидат" сходиться опасно. И Харди выбирает 74- пушечный "Редутабль". Расходясь с "Буцентавром", "Виктори" оказывается у него за кормой и разряжает свои пушки, заряженные тысячами пуль в корму французского линкора. Огненный смерч в одно мгновение выкашивает всю палубную команду, готовую ринуться на абордаж. По "Виктори" ведет огонь "Нептун", но Нельсон полностью игнорируя его, движется к выбранному "Редутаблю". Свалившись
С мачт "Редутабля" хорошо различим прохаживающийся по шканцам английский командующий в своем сверкающем звездами мундире. Несколько выстрелов из ружей и вот Нельсон внезапно падает на колени, вытянув вперед руки. Его тут же подхватывают.
– Наконец они меня доконали, Харди! – прошептал вице-адмирал. – Эти подлецы прострелили мне хребет!
Матросы отнесли командующего на кубрик, где вовсю уже работали лекари, отпиливая ножовками руки и ноги. Нельсон попросил, чтобы его лицо покрыли платком. Он не желал, чтобы матросы видели своего командующего в столь беспомощном состоянии. Вице-адмирал осторожно положили в дальнем углу палубы, расшвыряв в сторону валявшиеся там отрезанные конечности. Подошедшему корабельному врачу Уильяму Битти, Нельсон сказал:
– Вы не можете мне помочь: у меня прострелена спина! Жить мне осталось недолго!
Трафальгарское сражение
Капеллана Скотта он попросил попрощаться за него с леди Гамильтон и своей тайной дочерью Горацией. Пульс Нельсона все угасал, и было ясно, что он умирает.
Ветер меж тем почти стихает. На протяжении нескольких миль идет повсеместное сражение. На палубе "Буцентавра" все готово к абордажу "Виктори". Вот два неприятельских флагмана сошлись вплотную бортами. Корпус трехдечного "Виктори" оказался намного выше корпуса "Буцентавра". Французы пошли на его приступ, как на приступ крепости. Впереди всех почти мальчишка гардемарин Ион. Но взобраться на палубу "Виктори" удалось немногим. А в это время с кормы "Буцентавру" зашел еще один английский линкор и одним залпом положил на смерть сотни и сотни людей. Разом рухнули все три мачты. Теперь уже сам "Буцентавр" оказался беспомощным перед "Виктори". Оба сцепившихся корабля так и дрейфовало вместе.
– Кажется "Буцентавр" свой долг уже выполнил! – мрачно произнес адмирал Вильнев, перешагивая через горы трупов. – Но я свой еще нет! Спускайте шлюпку, я переношу свой флаг!
Но на искореженном корабле не нашлось, ни одной целой шлюпки. Спустя полчаса Вильнев, молча отдал свою шпагу прибывшим англичанам.
Спустя еще час на кубрик "Виктори " спустился капитан Харди и встал на коленях рядом с умирающим. Нельсон приоткрыл глаза.
– Как идет бой? – едва разлепил он губы.
– Превосходно, милорд! Мы захватили в плен уже двенадцать или четырнадцать кораблей, но пять из состава их авангарда сейчас развернулись на "Виктори", и намерены навалиться на нас всем скопом! Я попросил наших ближайших мателотов помощи и уверен, что сейчас зададим им хорошую порку!
– Надеюсь, ни один из наших не сдался! – прошептал Нельсон.
– Об этом не может быть и речи! – заверил его Харди.
Нельсон знаком попросил его приблизиться к себе поближе.
Ранение адмирала Нельсона
– Меня скоро не будет, Харди! Силы меня оставляют! Прошу тебя передай дорогой леди Гамильтон прядь моих волос и все мои вещи!
– Я все исполню в точности! – пообещал Харди и поспешил вернуться наверх, где сражение продолжалось еще в полную силу.
Боли Нельсона были столь мучительны, что он все время молился, шепча:
– Слава Богу, я выполнил свой долг!
Потом он начал бредить: "И все же так хочется еще немного пожить… Жизнь дорога всем…"
От ядерных попаданий корабельный корпус то и дело сотрясался и Нельсон повторял:
– О "Виктори", "Виктори", ты отвлекаешь меня от моих мыслей…
Около половины четвертого капитан Харди еще раз спустился к своему умирающему командующему.
Смерть адмирала Нельсона под палубой на своем флагмане «Виктори».
Из воспоминаний врача Уильяма Битти: "Капитан поздравил Его Светлость, уже умирающего с блестящей победой. Харди сказал, что победа полная, правда, он не знает, сколько кораблей противника захвачено, так как их невозможно ясно различить. Он был уверен, что четырнадцать или пятнадцать. Его Светлость ответил: " Это хорошо, но я рассчитывал на двадцать". Потом настойчиво сказал: "Бросай якорь, Харди, бросай якорь". На что капитан ответил: "Я полагаю, милорд, теперь адмирал Коллингвуд возьмет на себя командование". "Пока я жив – нет!" – воскликнул Нельсон. Он даже пытался из последних сил приподняться. "Нет, – повторил он, – бросай якорь, Харди". Потом Нельсон признался капитану: он чувствует, что через несколько минут его не станет, и добавил тихо: "Не бросай меня за борт, Харди". "Нет, ни в коем случае!" – заверил тот…"
Затем снова начался бред. Нельсон все время повторял:
– Пить, пить, пить! Обмахивайте, обмахивайте! Трите мне грудь, трите!
Спустя четверть часа он перестал говорить. Некоторое время Нельсон лишь молча открывал и закрывал глаза. Врач посмотрел пульс, его не было. Спустя пять минут Нельсон умер.
Командующий английским флотом скончался как раз в то время, когда Трафальгарское сражение уже подходило к своему концу. Узнав о смерти Нельсона, вице-адмирал Коллингвуд, не стесняясь, разрыдался прямо на палубе. А один из мичманов "Виктори", спустившись в каюту вице-адмирала, записал карандашом в лежащем на столе эскадренном журнале: "Редкий огонь продолжался до 16.30; когда достопочтенному виконту Нельсону, рыцарю ордена Бани и главнокомандующему, доложили о победе, он умер от ранений". В семнадцать часов тридцать минут сражение было полностью закончено. Союзники потеряли восемнадцать кораблей, один из которых был потоплен, а остальные пленены. Вырваться из пекла Трафальгара удалось лишь французскому авангарду. Потери французов и испанцев в людях составили до семи тысяч человек. Англичане сохранили все свои корабли, хотя те и были разбиты в конец. Потери же в людях у них составили более двух тысяч. Самого Нельсона засунули в бочку, чтобы потом переложить в гроб, изготовленный из мачты французского корабля "Ориента", уничтоженного вице-адмиралом при Абукире. Чтобы тело осталось в целости и сохранности, бочку залили казенным корабельным ромом. Несмотря на блестящую победу, над кораблями победителей трепетали приспущенные флаги.
25 октября Портсмут узнал о происшедшем сражении. Известие о Трафальгаре было опечалено известием о смерти Нельсона.
Посетив командира порта адмирала Монтегю, Сенявин узнал от него последние известия о столкновении английского и французского флотов. Именно тогда он впервые услышал слово: Трафальгар. Монтегю в общих чертах обрисовал происшедшее:
– Франко-испанский флот истреблен полностью. Трофеев – без счета. Но и наша потеря велика – пал лорд Нельсон.
– Что ж, – перекрестился Сенявин. – Это потеря государственная. Наши моряки глубоко скорбят о смерти лорда Нельсона вместе с вами. Сегодня же корабли моей эскадры приспустят в знак траура кормовые флаги. Примите мои искренние соболезнования!
– Я благодарен вам, адмирал! – пожал руку Сенявина Монтегю. – Отныне вы всегда найдете в моем лице искреннего друга. Политики политиками, но мы моряки – особая каста чести и долга!
Увы, время и обстоятельства порой очень сильно меняют людей, даже говорящих столь возвышенные фразы. Придет срок и Сенявин сумеет в этом убедиться, но это будет еще не скоро.