Адриатика (Собрание сочинений)
Шрифт:
Так никчемно и безрезультатно закончилась операция, грозившая обернуться новой славой русского оружия.
Возвращаясь мимо Рюгена, на кораблях отслужили панихиду по погибшим сотоварищам. Все также было мрачно небо и яростно свистал ветер в натянутом рангоуте, все также остервенело бились волны о каменные скалы острова. Люди, помните этот страшный Рюген! Помните о тех, кто канул навсегда в здешних глубинах!
Глава пятая
Залпы Трафальгара
Пока наша эскадра, отстаиваясь в Портсмуте, готовилась к переходу в средиземноморские воды, совсем рядом у испанского мыса Трафальгар развернулись события, во многом изменившие весь характер последующей борьбы за обладание морем.
Морские
Началось с того, что французы, договорившись о присоединении к себе немалого испанского флота, решили, что отныне вполне готовы померяться силами с Англией. Наполеон требовал от своих адмиралов обеспечить ему безопасность проливных вод всего лишь на одни сутки (ровно столько времени надо было ему, чтобы перебросить армию на берег Туманного Альбиона и одним ударом поставить гордых англичан на колени) и адмиралы ему эти сутки обещали. Английский флот все еще мотало на якорях на внешнем рейде Портсмута. Корабли спешно заканчивали приемку последних припасов. Флаг вицеадмирала Нельсона развевался над старой, но еще крепкой 100-пушечной "Виктори". 15 сентября 1805 года Нельсон покинул Портсмут. Курс его эскадры был проложен к Кадису, где, по имеемым сведениям, отстаивался французский флот. Там же крейсировали и эскадры вице-адмиралов Катберта Коллингвуда и Роберта Кальдера, которые Нельсону надлежало взять под свое начало.
Катберт Коллингвуд, 1-й барон Коллингвуд
В эти дни Наполеон раздраженно писал своему морскому главнокомандующему: «Наш план состоит в том, что, встретив врага, располагающего меньшими силами, вы должны не колеблясь атаковать его и одержать победу». Но Вильнев все медлил с активными действиями, и император принял решение об его смещении. Только это известие подвигло адмирала к решительным мерам. Только после этого Вильнев решился, наконец, покинуть Кадис и, соединившись с испанцами у Картахены, укрыться в Тулоне, где уже окончательно подготовить объединенную франко-испанскую армаду к решающей битве за обладание морем. Теперь все решали часы, кто кого опередит: Нельсон ли Вильнева, или Вильнев Нельсона?
На подходе к Кадису Нельсон выслал вперед легкий фрегат со строжайшим приказом отменить причитающийся ему по должности 13-кратный салют. Выдавать французам свое появление при флоте, он не был намерен. Одновременно Коллингвуду и Кальдеру было велено отвести свои корабли подальше от Кадиса. Этим Нельсон рассчитывал создать у Вильнева иллюзию слабости английской блокады порта и легкости ее прорыва.
29 сентября английский командующий отметил свое 47-летие. На праздничный обед по этому случаю, Нельсон пригласил своих младших флагманов и пятнадцать капитанов. Начало празднества ознаменовалось весьма знаменательным действом. Когда Нельсон уже расположился за столом, из дверей к нему вышла процессия, возглавляемая командиром "Виктори". На металлическом поддоне, что нес капитан Харди, красовалась огромная жаренная крыса. В зубах она держала перекусанный французский флажок. То была дань старому времени, когда нынешний вице-адмирал был всего лишь юным мичманом, и постоянно недоедая, ночами жарил на противнях, пойманных в трюме крыс. Как говорят историки, герой Англии был в неописуемом восторге от преподнесенного ему подарка. Свежеиспеченная тушка была тут же им со знанием дела препарирована, по-товарищески разделена между всеми присутствующими и уничтожена в течение нескольких минут.
После традиционных тостов, Нельсон изложил собравшимся план предстоящей битвы.
– Если вы не увидите сигналов или не поймете их, ставьте свой корабль рядом с вражеским – в этом не будет ошибки! – объявил он.
Роберт Кальдер, 1-й баронет
Уже вечером о своем плане Нельсон записал в своем дневнике так: "Когда я начал объяснять то, что назвал методом Нельсона, он поразил их, как электрошок. Кто-то прослезился; одобрили все. План был нов, оригинален и прост. Все – от адмирала до низших чинов – повторяли, что мы победим, если только нам удастся схватиться с французами".
После объединения с Коллингвудом и Кальдером силы Нельсона насчитывали двадцать семь боевых вымпелов. Франко-испанский флот, по расчетам, составлял тридцать три корабля. Находясь в шестидесяти милях от Кадиса, Нельсон терпеливо выжидал, когда Вильнев попадется на его нехитрую уловку. И он дождался своего часа!
19 октября дозорные фрегаты доложили ему, что, судя по всему, французы готовятся к выходу из порта: в гавани заметно большое оживление, то и дело высылаются в море на разведку легкие суда. Получив эти сведения, английский командующий отдал приказ готовиться к решающей схватке. Предполагая, что целью выхода Вильнева будет прорыв в Средиземное море, Нельсон сманеврировал так, чтобы преградить неприятелю путь к Тулону. Ночью при свете мерцающей свечи, он написал свое последнее письмо к самой любимой женщине Эмме Гамильтон и их общей дочери четырехлетней Горации: "Моя дорогая, любимая Эмма, мой самый близкий друг! Получены сигналы, что вражеский флот выходит из порта. Ветер у нас очень слаб, поэтому я не надеюсь увидеть флот до завтрашнего утра. Пусть бог войны увенчает мои старания успехом; что бы ни случилось, я сделаю все возможное, чтобы мое имя навсегда стало самым дорогим для тебя и Горации. Вас обеих я люблю, как саму жизнь. Это мое последнее перед битвой письмо, пишу вам и надеюсь, что волей Божий я останусь жив, и смогу дописать его после боя. Благослови вас Небо, я молюсь за вас, Нельсон и Бронте".
Прижизненный портрет адмирала Нельсона
Утром следующего дня адмирал Пьер Вильнев вывел свой флот из Кадиса и взял курс на Гибралтар. До поры до времени Нельсон старался держаться от него на почтительно расстоянии. Англичанам было крайне важно заставить французов отойти как можно дальше от Кадиса, чтобы не дать уже вернуться без боя. Однако Вильнев все же, в конце концов, понял намерения своего противника. Немедленно последовал сигнал развернуться на обратный курс. Теперь обманутый Вильнев опять устремил форштевни своих кораблей к Кадису, но теперь на его пути стоял Нельсон. Генеральное столкновение двух враждебных флотов было неизбежным, и оно состоялось.
Ранним утром 21 октября, когда Нельсон начал выстаивать свой флот, маневрируя к весту от врага на траверзе испанского мыса Трафальгар, его впередсмотрящие донесли о том, что видят на горизонте множество парусов. То был флот Вильнева, растянувшийся строем полумесяца. Нельсон посмотрел на часы. Было ровно пять тридцать.
– Это самый счастливый день моей жизни! – сказал Нельсон. – Это день справедливости!
На вице-адмирале был парадный мундир, украшенный четырьмя орденскими звездами. Это делало английского командующего прекрасной мишенью. Капитан "Виктори" Харди пытался, было, уговорить Нельсона сменить мундир, но тот отказался наотрез.
– Я честно заслужил эти награды! – ответил он. – И честно с ними умру!
Тот же Харди и старый знакомец командующего капитан Блэквуд предложили Нельсону для безопасности перейти на фрегат и руководить сражением со стороны, но он с гневом отверг и это.
Французы тоже заметили противника, но произошло это спустя полчаса. За это время англичане смогли уже почти закончить свое перестроение для боя, разделившись на две боевые колонны. Первую из четырнадцати вымпелов вел лично Нельсон на "Виктори". Вторую из тринадцати вымпелов его младший флагман Коллингвуд на "Роял Соверине". Колонны спускались на противника почти под прямым углом. Маневр этот был более чем рискован. Дело в том, что при сближении английские корабли оказывались почти безоружными перед всею артиллерийской мощью союзного флота. Расчет Нельсона был только на слабую артиллерийскую подготовку своего противника и этот расчет полностью оправдался.
Враждующие флоты медленн о сближались. За это в ремя оба командующих успели провести совещание со своими капитанами, а Нельсон еще и составить завещание, в котором призывал короля позаботиться об Эмме и Горации.
Было около одиннадцати утра, когда Нельсон в последний раз спустился к себе в каюту. Там он сделал последнюю запись в своем дневнике: "Да дарует великий Бог, пред которым я преклоняюсь, великую, славную победу моей стране и на благо всей Европы; пусть не опорочит ее чей-то проступок и пусть после победы гуманность станет главной чертой британского флота. Что касается меня лично, я вручаю жизнь свою Создателю и молю его о благословении меня на преданное служение родине. Ему я вручаю себя и справедливое дело, которое мне доверено защищать. Аминь. Аминь. Аминь". Поднявшись на шканцы, он обратился к своему флаг-офицеру: